Часть 1
3 августа 2015 г. в 16:38
#AU #L #R
Ничего серьезного. Зарисовка в стиле "юмор".
Белорусский вокзал всегда наводнен толпами. Поезда прибывают и отходят, создавая бесконечный шум. Вокзал живет своей непостижимой жизнью. Смеется, плачет, удивляется, дышит. Как человек со своим огромным организмом, в котором каждый орган суетится и куда-то опаздывает.
Я подняла голову и посмотрела на электронные часы. Двадцать часов тридцать восемь минут. До отправления осталось полчаса.
Зеленый цвет здания вокзала успокаивал взгляд, а мы втроем ждали поезда, который отвезет нас на Родину моего детства - в мою деревню. Моя мать, любовь всей моей жизни и я.
Надеялась ли я что когда-либо смогу показать ему место, где провела большую часть детства?.. Где играла, дружила, училась жить, где столько потеряла...
Я сжала его ладонь в своей и опустила голову на потертую черно-серую кожаную куртку. Он без слов поцеловал меня в макушку...
Не люблю день отъезда. Сейчас я ехала с ним вместе, а разрыв с городом всегда воспринимался мной болезненно. Как разрыв с ним... Бесполезно было брать практически все фильмы на флешках, планшетах и дисках. Я будто отрывала часть себя.
Мать заметно нервничала. Как и я она не выносила переезды.
— Все будет в порядке. — Шепнул он.
— Если ты здесь, все остальное в порядке. Уже. — Я крепко сжала его ладонь в своей.
Двадцать один час. Ровно. Проходим сквозь высокие черные ворота. Черная сумка с черепом с гаджетами внутри болтается на моем плече. У него в руках огромная объемная синяя дорожная. Мать налегке. Наш вагон четвертый. Нумерация с хвоста поезда. Проводница проверяет билеты. Слегка вскидывает брови, открыв его паспорт. Они все так. Я улыбаюсь ей открыто и широко. Конечно, подумала, что дочь и отец. А потом... Вдруг разница в фамилиях. Одна - исконно русская. Другая - ирландская. Подняла глаза, строит глазки. Может, узнала?.. Напоминаю себе не выбить ей зубы, когда буду заказывать кофе на ночь...
Двадцать один час восемь минут. Поезд уезжает в вечер, оставляя и Москву, и Белорусский вокзал позади, за собой. Под медленный стук колес мы обустраиваемся в купе. Никого подселить не должны. Выкуплено четыре билета. Тух-тух. Тух-тух. Как стук сердца.
Хоть и конец июня, а еще достаточно холодно. Вязаный серый свитер не дает достаточно тепла. Хоть и моя кожа уже горит от нарушения терморегуляции.
Распускаю волосы и вжимаюсь в него боком. Приобняв меня, целует в висок. Красивый. Рожденный в наказание. Светлый. Мой...
В деревне не осталось... Ничего, за что я раньше держалась. Дружба, счастливые воспоминания о детстве, прогулки, практика магии на чьем-то чердаке. Все кануло в Лету, от того и больно.
Проводница заходит, спрашивает чего мы желаем. Два кофе, чай для матери, пара бутербродов из домашней сумки и сахар в пакетиках.
Милая идиллистическая картина природы за окном. Темные силуэты деревьев на сине-сером покрывале неба. По всей видимости, из Москвы уже выехали. Обычно - наушники в уши, и все равно. Но не теперь.
Кто он мне сейчас? Еще не муж, больше, чем любовник. Он - мое все. Всеми силами организма я хотела, чтобы он был здесь, оставляя для него пустое фантомное место рядом. Даже, когда нервы владели мной и не давали покоя и в дороге. Всегда. Слезы слишком соленые на вкус. Я долго этого ждала. А дождавшись, не верю, что это правда.
Мы все уставшие, словно разгружали вагоны. Мать предлагает лечь поспать. Свет едва мерцает сверху. Я на нижнем месте. Дрема смежает веки, но беспокойные мысли не дают уснуть. Мать прикорнула и дремлет.
— Ричард... — Тихо шепчу, подняв руку к верхнему месту.
— Да? — Его рука сжимает мою, массируя пальцы.
— Не отпускай, иначе я не усну... Часто снятся кошмары...
— Не отпущу. Спокойной ночи, птичка...
***
Первый день в деревне. Разбор вещей и полетов.
— Осторожно голову. — Сонно улыбаясь, провожу рукой по белым вихрам. — Низкие потолки.
Моя рука мгновение очерчивает выбитые в двери буквы - Одинцова. Вырежу в дереве ножом в этом году свою фамилию. Под этой. Возможно, настоящую. А возможно - будущую. Я всегда хотела быть Роксберовой. И я ей стану. Не смотря ни на что.
***
Третий день. Время идет вяло и сонно. Выхожу в халате с чашкой молока на крыльцо. Слышу этот ни с чем не сравнимый звук - взмах косы. Мать улыбается. Больше это не ее работа. Больше ей не придется косить траву. Во второй чашке еще теплое молоко...
— Не устал? — Улыбаясь, обнимаю его со спины. Теплый свитер колет мне щеку.
— Да я же только начал.
— А время к обеду. Твоя привычка не носить часы лишает тебя возможности знать, сколько времени прошло. — Протягиваю чашку с молоком. — Пей, пока теплое.
Отложив косу в сторону, он отпивает из чашки.
— Капелька осталась...
— Где?
— Здесь. — Отрывисто припадаю к его губам. А в поле стрекочут кузнечики. Издалека, в лесу, тихонько отсчитывает годы кукушка. Встаю на пальчики, чтобы казаться выше.
— Что я делала без тебя все эти годы? Ты даже не представляешь, сколько боли они мне принесли.
— Но теперь-то все позади. — Он притягивает меня за талию к себе. Единство тел в объятии успокаивает.
— Разбитое не склеить даже счастьем, Рик. Ничем не склеить мои нервы. Столько лет все катилось вниз, что я уже не верю. Нет во мне веры в счастье. Мне кажется, что ты упорхнешь или исчезнешь. Как фантом.
— Я никуда от тебя не денусь. Помни...
***
Прогулка по окрестностям. За деревней путь долгий, но памятный. Остряковка - мир разрушенных грез. И памяти. От детства одни воспоминания. И ничего больше.
— Здесь мы с подругой думали, что если прыгнем в болото, попадем в Нарнию. Через волшебный шкаф. Нам было где-то около десяти лет. Какие глупые мы были.
— И где она сейчас? Твоя подруга?..
— Я не знаю. Она забыла обо мне, а я стараюсь не думать о ней. Каждый избирает свой путь и следует ему. Мой путь - это ты. Только потому что я не отказалась от этого пути, я и могу тебе показать это... Смотри. Закат. А там, где-то там Южный Крест. Ночью здесь всегда много звезд.
Мы сели на межу между колосьями пшеницы и семенами овса. Солнце догорало в своем окровавленном мареве.
— Красиво, не правда ли? Так напоминает пейзажи, в которых ты снимал в "Ромулусе"... Особенно те отрывки, которые в директорских дневниках.
— Ты даже о директорских дневниках помнишь. Неожиданно...
— На удивление, у меня слишком хорошая память. Два Ворона Одина - Мысль и Память, до сих пор не дали мне шанса хоть что-то отпустить и забыть. Все, что тебя касается, я помню лучше, чем все, что обо мне. Ты - мое все...
Спустилась ночь. Звезды усыпали черный небосклон. Красиво и непостижимо. Слезы стекали по моим щекам.
— Почему ты плачешь?
— Это была ночь одного из лучших воспоминаний жизни. Мы с подругой смотрели на звезды, и я ее обнимала.
— До того, как она ушла?
— До того. Лучшие воспоминания оставляют те, кто уходит... Поэтому я боюсь, что и ты уйдешь. Не покидай меня, Рик... Не покидай. Я привязана к местам, людям и связям с ними. Я не могу разорвать эти связи. А люди могут, и легко. Мне больно и душно. Не бросай меня...
Я уткнулась носом в его грудь и разрыдалась. Дала знать о себе многогодовая усталость. От жизни. От боли. От нервов. Но вот он рядом, и мне больше ничего не нужно. Все, в конце концов, имело смысл и делалось ради него. Плевать на остальное.
— Лариэль. — Он легко перенял шутливую манеру моих подруг звать меня именем одной из моих главных героинь рассказов. — Там уже виден Южный Крест. Звезды горят так ярко и серебристо среди черной бездны хаоса. У нас тоже такие бывали...
— К черту его. Когда есть ты... Креативный директор.
Но все же я подняла голову и в молчании уставилась на небо.
— Чувствуешь, как уходит боль из груди? Постепенно. Шаг за шагом... Это все магия звезд.
— Пожалуй, это магия Ричарда Роксбурга. — Улыбнулась я, вытерла слезы, встала с земли и протянула ему руку. — Пойдем домой. Становится холодно. Сегодня я приготовлю овощное рагу.
— А завтра?
— Хеей. Я - женщина, а не плита!!!
— А послезавтра?
Бегом мы припустили домой. Обойдя березу кругом, я подошла к нему, и, положив руки на талию, крепко поцеловала. — А послезавтра я буду любить тебя. Вечно...