Скованные одной цепью

Как тяжело нынче живется нам, обычным смертным. Ты постоянно кому-то что-то должен, работаешь не покладая рук, и помощи не у кого попросить. А как ты попросишь руку помощи у друга, когда его самого нужно поддерживать за локоть? Вот-вот! Поддержку в наше время очень сложно найти. Меня зовут Иккинг. Иккинг Хэддок. По призванию я художник и писатель. В суровой реальности я – врач. На самом деле, мне нравится эта работа, что не скажешь о моих коллегах, которые ходят мрачнее туч. Они работают только для того, чтобы не умереть с голода. Их можно понять. На часах уже семь часов вечера, а я до сих пор работаю. Спросите почему? Да, рабочий день у врачей давным-давно закончился, но я, эдакий идиот, продолжаю принимать пациентов. Не хочется прогонять бедных больных, вот и трачу на них свое свободное время. Тяжело вздохнув и потерев затекшую шею, я отпустил пациента. Последнего на сегодня. Хоть я и устал, но мне приятно, что я многим помог. По сегодняшнему плану, я должен был принять всего лишь десять пациентов, а итоге осмотрел я намного больше людей. Не смогу сказать сколько именно, но очень много. Закончив письменную работу, я собрался идти домой, но тут резко открывается дверь. В проеме стоит никто иной, как сам главврач нашей поликлиники. - Сегодня ты снова допоздна работал, Хэддок, - ухмыльнулся наш главный, и от меня не скрылись его красные щеки. Я работал допоздна, а он, видимо, пьянствовал допоздна. И куда смотрят эти антиалкогольные кампании? - К твоему сведению, тебе за это премию не выдадут и зарплату не повысят, так зачем стараешься? - Просто так, - ничего умнее мне в голову так и не пришло. - Вот как, - вновь усмехнулся главврач. – Ты сегодня по плану должен был осмотреть десять пациентов. Они здоровы? - Да, они абсолютно здоровы. - Как славно! – как же мне не нравится эта его улыбка. – Напиши им ложные диагнозы. - Что?! - Что слышал, - он хмыкнул. – Они должны быть больны, чтобы получить за них деньги. Если они здоровы, то мы денег не получим. - Да разве можно здоровым людям писать, что они больны? – я, мягко говоря, негодовал. Разве так можно? - Не заставляй меня повторять дважды. Если сказано написать – пиши, а то уволю! *** Сегодня ко мне пришли мои друзья-коллеги. И чего они забыли у меня дома в девять часов ночи? - Этот гад! Как же я его терпеть не могу! – кричал, нет, орал на весь дом Йоргенсон. – И как он стал главврачом? - Я тоже этого не понимаю, - воскликнул Ингерман. – Как такому ничтожеству удалось? И так продолжалось очень долго. Ох, как они обзывали главврача нашей поликлиники! Не скупились они на «ласковые» слова. А завтра, что интересно, они будут хвалить его при встрече, говорить только приятные слова. А когда они уйдут домой, будут снова ругать его на чем свет стоит. Когда ребята наконец-таки соизволили покинуть мою квартиру, на часах была полночь. Мне не спалось, и я решил порисовать. Когда же я закончил картину, я долго смотрел на нее. А потом, разозлившись, разорвал ее к чертям собачьим. Какого черта? Почему? Почему нельзя творить? Я хотел быть профессиональным писателем, художником. Сначала я этим и занимался, но властям не понравилось, что в своих произведениях я не хвалил ни нынешнюю жизнь, ни нынешнюю власть, вот они и запретили издавать мои книги и продавать картины. Они сказали, что разрешат публиковать мои работы, если там будет намек на их труды, на то, что благодаря их стараниям сейчас всем так хорошо живется. Но, как известно, творить по шаблону невозможно, вот я и стал работать в поликлинике, где меня заставляют писать ложные диагнозы… *** Настало утро. Люди, словно живые куклы, без каких-либо эмоций на лице шли на работу. Иногда так и хочется крикнуть от всей души, что тебя все достало, что тебе тяжело, но, к глубокому несчастью, твой отчаянный крик души никто не услышит. Но знаете, есть люди несчастнее меня. Мне-то зарплату платят, хоть и маленькую, но все же. Есть люди, которые работают в поте лица, не жалея своего здоровья, что-то строят, что-то создают, чтобы их детям жилось проще. Им не платят денег, но они продолжают работать, несмотря на жуткую усталость. Они сильные люди, не то что я. И когда меня снова заставили писать ложные диагнозы, я не сдержался и начал кричать. Я высказал главврачу все, что я о нем думаю. А потом меня понесло дальше… Я начал кричать о голоде и тяжелой жизни рабочих и колхозников, налогов брали меньше, чем сейчас, что раньше мы жили лучше… А потом про меня все рассказали властям. Им рассказали о том, что я говорил и, разумеется, меня расстреляют. Но, может быть, это и к лучшему, я устал от такой жизни. Как я и говорил, я очень слабый человек, и это не скрыть. И вот, я сижу в камере среди людей – таких же, как я. Они тоже сказали что-то противозаконное, за что их тоже расстреляют. Вот мы и сидим здесь, скованные одной цепью. Но скоро мы освободимся от нее и вырвемся на волю, подобно птицам. И, может быть, на небесах нам будет лучше, чем здесь…