7 seconds

      Музыка орала на всю округу, вырывалась в распахнутое окно. Я валялась на кровати, блаженно слушая то, что не слушала давно. Диски приятнее слушать, чем плеер. Что-то другое... также, как и слушать диск и быть на живом концерте. Атмосфера иная.       Было около семи вечера. Полчаса назад я слышала шум. Значит, приперся с работы этот Дэни. Я не хотела его видеть, не хотела, чтобы он что-то мне говорил, поэтому осталась в комнате.       Здесь было хорошо, несмотря ни на что. Моя комната очень классная. Здесь было все старое, новых предметов, кроме дисков, особо и не было. Я не просила у родителей ничего, как только они развелись. А потом пришел Дэни, я вообще отгородилась. А в тринадцать узнала о беременности мамы. Тогда я впервые пыталась покончить с собой...       Единственным моим спасением оставался Ник. Он оставался моим другом, мы бегали везде, где только можно, искали на свои задницы приключений. Мы ходили в школу, которая была совсем недалеко от наших домов, постоянно хулиганили и получали за это наказания. А потом сбегали с наказаний, получали новые и так далее... Он всегда был рядом, был не против провести всю ночь, болтаясь со мной по улицам. Он был не против скрасить мое одиночество. Если честно, иногда мне казалось, что он даже сам получает от этого удовольствие. Удивительный человек, которому приятно быть нужным. Которому забота о других важнее заботы о себе... Привязанные друг к другу, закончив школу, мы дружно подали заявки в один институт, и благо, оба поступили. Лучше не упоминать о том, как мы сейчас учимся.  — Ванесса, немедленно иди есть! — крикнул мамин голос.  — Не хочу! — заорала я в ответ, пытаясь перекричать солиста группы. Дверь открылась, мама сморщилась, потому что музыка была очень громкой.  — Иди поешь, немного, — примирительно заявила она. Я выдохнула, закатив глаза. Никогда от меня не отстанут. Да, у меня урчало в животе, я давно хотела поесть, но факт того, что я буду сидеть за одним столом с этими людьми... черт, мне нужно идти есть к Нику. Его родители для меня и то более родные люди.       Я встала и напялила белую футболку. Спустившись за мамой, остановилась перед дверью в гостиную. За столом, боком ко мне, сидел этот... Дэни. Черные волосы, карие глаза, длинный нос. У него была щетина, и волосатые руки. Он был не очень толстый, выглядел даже худее мамы. Но я смотрела на него, как на чужого дядю, который какого-то хрена приперся в этот дом и сидит грязными штанами на светлом стульчике. Тот факт, что на стульчик заработал он сам, меня не волновал.  — Привет, Ванесса, — сказал он, повернув голову, заметив мой взгляд.  — Ага...- пробормотала я. Мама уселась на свое место и указала, куда сесть мне. Я послушно приземлилась. На столе было полно всего, да такого, что у меня челюсть сводило. Е-д-а.       Сделав себе бутерброд, я не спеша ела его, втайне просто молясь на эту еду. Есть хотелось ужасно. Но я не могла позволить себе есть больше. Наркомания от Ванессы. Ничего, скоро уеду отсюда, буду опять есть так, как захочу. Просто до ужаса не хочу зависеть от этих людей. - Ну, как дела в институте? Как учеба? — спросил Дэни, взяв стакан и отпивая какой-то бордовый сок.  — Нормально, — сухо буркнула я, запивая водой бутерброд. Мой ужин закончен.- Спасибо большое...  — Стоять! — мама встала, не давай мне ничего больше сказать или сделать. Она схватила мою пустую тарелку и навалила туда салат. Поставив передом мной сие чудо, она села обратно. - Ешь-ешь.  — Но я...  — Хватит, Ванесса! — мама покачала головой.- и вообще, что за спектакль был днем? Ты что, действительно встречаешься с Ником? - Да, — лихо соврала я, чтобы ОНА ОТСТАЛА.  — И вы?..  — О да, мам, мы трахаемся все свободное от учебы время, испробовали все позы, как только можно. Он потрясающий партнер, и парень тоже. Он любит меня до потери пульса, а я его до рези в животе. Спасибо большое, приятного вам аппетита, — «и подавитесь!». Я встала из-за стола и вышла из комнаты, поднявшись к себе в комнату, хлопнула дверью.       У них нет никакого права спрашивать у меня про мою личную жизнь!  — Как тебе не стыдно! — крик Дэни догнал меня только сейчас.- Кто ты такая, чтобы говорить нам это за ужином!       Я услышала мамин голос, она что-то говорила своему мужу. Но тот не успокаивался.  — Она не смеет говорить всякие гадости! Пошла она тогда прочь, раз ведет себя так!       Я подошла к подоконнику и облокотилась на него, глядя вглубь небольшого сада. Благодаря раскрытому настежь окну, я слышала звуки улицы лучше, чем крики Дэни. Стрекотали какие-то кузнечики, кто-то жужжал, а слабо слышался рокот машин, съезжающих с моста, и поворачивающих не на нашу дорогу.       Я подышала свежим воздухом, в голове от этого стало как-то свободнее, мысли собрались.       Услышав шаги на лестнице, я кинулась на кровать, уткнувшись в подушку, так, чтобы моего лица не было видно. Дверь открылась, судя по шагам — мама. Она остановилась в паре метров от меня, когда увидела, что я лежу вниз лицом.       Поняв, что я поплакала, и тут же уснула, она никогда не решалась будить меня. Поэтому и сейчас, она просто развернулась и тихо ушла.       Я села на кровати, глядя на только что закрывшуюся дверь. Не понимаю, как мама всегда верила, что я успеваю прорыдаться и тут же уснуть минут за десять. Тем не менее, меня это особо не волновало, ибо было мне на руку. Когда уже завтра? Хорошо, что вечер! Можно просто уснуть. А завтра пойду к Нику, или поеду в кампус! Я не могу здесь быть.

***

      Тихо открыв дверь, я оглянулась. Утренние лучи осветили всю прихожую. Я шмыгнула в ванную и умылась, приведя себя в порядок. Надев короткие джинсовые шорты и просторную футболку, я причесала волосы, оставив их распущенными. После этого, я так же тихо выскочила из комнаты и понеслась к выходу.       Все еще спали, поэтому препятствий не было. Я открыла дверь и понеслась по дорожке сада.       Все вокруг очень милым: разноцветные цветы, собранные в клумбочки, ярко-зеленый ровно подстриженный газон вокруг них, невысокие деревья, шуршащие темной зеленью. Выйдя из калитки, я пошла вправо. Буквально несколько шагов, переход через дорогу — и я у дома Ника.       Их дом немного меньше нашего, но выглядит бочаге. Дороги из мелкого грунта окружают сад, сбоку видно бассейн, который блестит голубой водой. Никогда не понимала я смысла этого бассейна, но родители Ника видели в нем большой толк. Может, они в нем и купались. Ника я никогда плавающим не видела (не уверена, что он вообще умеет плавать).       Я прошла по дорожке, ноги «проваливались» из-за мелких камушков, а так как я была в балетках, то еще и впивались в ноги, создавая «относительно приятный массаж для ног».       Подойдя к дверям, я прислушалась. Шум, много шума. Они что, проснулись все?       Я постучалась довольно тихо, так, чтобы тот, кто там шумел, смог услышать, но чтобы остальные в случае чего не проснулись.       Дверь распахнулась почти сразу же.  — Несс! — мама Ника, тощая блондинка (полная противоположность моей мамы), бросилась ко мне, затягивая в объятья. — Я так рада тебя видеть! — она отошла, разглядывая мое лицо. У нее в уголках глаз было много морщинок, и само лицо было загорелым. Наверное, родители Ника уже съездили куда-то на отдых.  — Ненси, — я улыбнулась ей.  — Ты такая красавица, — выдохнула она, вновь обнимая. Я усмехнулась. Да, кон-е-ечно, красавица. Как же меня это раздражает! Родные вечно будут звать нас «красивыми», даже если мы такими не являемся. Я понимаю, что это все любовь, однако не совсем приятно слышать такое.  — Привет, — Ник появился в проеме дверей, с оголенным торсом, в одних джинсовых бриджах. Я кивнула ему в ответ.- Мам, отцепись от Несс, ты ее уже замучила. - Да, — Ненси поспешно отодвинулась.- Есть хочешь?  — Умираю.  — Тогда прошу! — она улыбнулась и прошла в дом, ударяя на ходу Ника в живот.- Поухаживай за девушкой, а то я смотрю она подозрительно стесняется. Давно ее не было у нас.       Ник махнул мне головой, указывая идти. Я прошла в знакомый дом, однако... нет, не такой знакомый. Немного все было иначе, что-то они переставили, что-то переделали.       На кухне я услышала пение Ненси, которая что-то готовила, судя по звукам, но я пошла наверх, в комнату Ника.       Войдя, я... замерла. Родители Ника сделали то, чего я боялась, что мои сделают с моей комнатой. Да, они сделали ремонт, все поменяли. Больше не было тех родных синих стен с самолетами и ковра с корабликами и пароходами. Не было огромных коробок с игрушками...       Просторная светлая комната. Белые стены, большая кровать, где вместе могут уместится человека 4, заправленная светлым одеялом, только на одной из стен осталась прежняя старая картина с морем. Два красивых светильника, стоящих на светлых полках. Светлый шкаф. Светлый-светлый-светлый.       Какая-то совсем взрослая комната. Ник же не такой... любовь к темным вещам, темноте, ночному небу, глупостям. Зачем они испортили его комнату?       Осталось только окно, так же распахнутое, доказывающее, что здесь живет Николас, а не кто-то другой. Пока я оглядывалась, Ник наблюдал за мной, облокотившись на косяк двери. От света его серые глаза стали какими-то прозрачными. Хотя они всегда такими от света становились.  — Ты садись, — заметил парень, наконец натягивающий футболку.- Хорошо выглядишь, кстати.  — Спасибо, — я неуверенно села на светлое покрывало, молясь, чтобы когда я встала, на нем не осталось пятна моей жопы. Не такая уж она у меня и грязная, я эти шорты всего второй раз надеваю, но оно очень светлое, как будто только выстиранное.       Ник разозлено посмотрел на меня, и, подойдя, пихнул на кровать, отчего я визгом упала. Захотелось тут же вскочить, ибо, блять! Одеяло!       Но он завалился рядом, повторяя мои вчерашние действия. Парень обвил меня руками и ногами, прижав к кровати. Я извернулась. Угол одеяла поднялся. Под ним было нежно-голубое постельное белье. Я уткнулась носом туда, где ночью, вероятно, были ноги Ника. Но это ничуть меня не смутило. Я даже не удивилась тому, что постельное белье пахло свежестью и лавандой, причем так, что голова могла закружиться.  — Что за рай? — пробормотала я, выворачиваясь из рук парня. Он лежал, глядя на меня.  — Тебе не нравится?  — Раньше было по-другому.  — Знаю.  — Почему нельзя как раньше?  — Потому что нехрен там застревать, в этом «раньше». Ты здесь и сейчас, почему все всегда должно быть как было?  — Но ведь мы с тобой из «раньше».       Он улыбнулся, но не успел ничего сказать. Дверь распахнулась, в комнату вошла Ненси. - Так, дети, хватит тут валяться, пошли, - она, в отличие от моей мамы, походу вообще не была смущена тем, что мы валяемся на чистейшем одеяле в одежде, да еще в почти в обнимку.       Мы поднялись и пошли вниз, где нас ждал милый завтрак у окна. Эндрю Стонем, отец Ника, уже сидел за столом, когда мы вошли. Они приспустил очки, глядя на нас.  — Ванесса, очень приятно увидеть тебя! — он улыбнулся. Даже в шортах и футболке, он выглядел как учитель, я всегда его немножко стеснялась. Мы уселись все вместе за небольшим столиком.       Я наелась до отвала. Вчерашний голодный день был забыт напрочь! Тосты с джемом, пирожные, йогурт, свежие фрукты и даже мороженое, посыпанное шоколадной крошкой. Райский завтрак, в общем.       Ник схватил меня за руку, как только я закончила есть, и повел из дома.       Мы оказались на пустой улице. Было около девяти утра, суббота, поэтому народ еще не выходил из своих домов. Мы пошли вдоль улицы, прямо по дороге, потому что машин здесь почти не было.       Солнце стало светить уже ярко, с каждым днем становилось все ярче. Уже середина мая. До конца учебы еще много, а до лета мало. Я с наслаждением вдыхала утренний не прогретый воздух, глядя вокруг. Домики были в частности двухэтажные, тихие, но не бедные. Здесь жили люди, которых мы с Ником знали с детства. Часто гостили у многих, даже если это были взрослые люди без детей. Нас любили, несмотря на хулиганство. То ли они не знали про наши проделки, то ли понимали, что все это временно.       Я вспомнила Гарри. Как там этот Стайлс?.. Как бы не стыдиться этих слов, внутри ты все равно подтверждаешь это дурацкое семейное положение «влюблена». Черт, я не люблю казаться слабой, но это делает меня такой. Безответная любовь съедает, особенно если у моей «жертвы» есть девушка по имени Бренда.       Хорошо, что ни Моника, ни Ник никогда меня не унижали и не подкалывали по этому поводу. Я даже до сих пор не знаю, как они узнали о моей влюбленности, ведь я делаю это незаметно. Не застреваю как идиотка посреди коридора, глядя Гарри или не пытаюсь подложить ему в шкафчик открытку в виде сердечка. Просто молча сохну. Тем не менее, Ник с Моникой приняли этот факт. Ник не обсуждал это со мной (видимо, потому что парень), а Моника... она не такая как все девчонки, рассуждать о любви, природе и поэзии — это не ее. Правда, она честно говорила, что вряд ли Гарри обратит на меня внимание. Я не обижалась, понимая, что это чистая правда.       Про отношения друзей я особо ничего не знала. Ник провел со мной всю жизнь, у него было пару девушек в старших классах, но все не складывалось. Причин расставания я не знала, знала только то, что Нику всегда было все равно. Последняя его девушка, наша общая одноклассница Аннет, приходила ко мне домой и просила, чтобы я обсудила их расставание с Ником. Я удивилась, но согласилась. И что? Этот придурок пожал плечами, сказал, что мол, не хочу это обсуждать.       Еще одно, что я знала про Ника, это то, что несмотря на внешность, он отчего-то никогда не был популярным. Нет, он не Ален Делон, но и не страшила. Симпатичный парень, но девушки никогда к нему не липли. Может, потому что его вечным спутником была я?.. Отпугиваю их своей «красотой»?..       С Моникой мы познакомились уже в институте. Она всегда ходила одна, меня это сразу привлекло. Такая одинокая таинственная синеволосая девушка. Конечно, сразу хочется познакомиться поближе. Но узнав, я... нет, конечно, не пожалела, но характер у Моники не очень привлекательный... наглая, открытая, довольно грубая. Тем не менее, мы стали друзьями. Про ее пассий я вообще ничего не знала. Нравился ли ей кто-нибудь когда-нибудь или что... многие ребята считали ее лесбиянкой, потому что она имела примечательную внешность и ходила со своими знакомыми подругами детства за ручку. Парни из нашей футбольной команды распсиховались по этому поводу, и перестали общаться с Ником, хотя раньше дружили с ним. Да, только потому, что им «показалось». Чудные люди.       Таким образом, из нашей странной троицы, только я страдала на данный момент влюбленностью. Надеюсь, эта болезнь закончится вскоре (хотя длится чуть ли не с начала обучения в институте!). Одни страдания от нее.  — О чем задумалась? — сказал вдруг Ник, вырывая меня из паутины мыслей и рассуждений.  — О жизни, о тебе, обо мне, о Монике... о Гарри.  — Здорово, — Ник кивнул.- И что ты думаешь?  — Что я дно. Я одинокое, никому не нужное дно.  — Конечно, — парень усмехнулся.- Но смотри, если ты дно, то и мы с Моникой дно, верно? Мы дружим и общаемся, значит ты нам нужна. Значит, ты нужное дно. А если мы вместе дно, то ты и не одинокое дно. - Какая великолепная теория, — съязвила я.  — Спасибо, — Ник смущенно улыбнулся, наигранно похлопав ресничками.- И вообще, почему негативные мысли? Смотри, как круто вокруг! Мы носились здесь, радовались жизни, почему ты не можешь делать этого сейчас? - Ник, моя семья — незнакомые мне люди. Я влюблена в самого классного парня в институте. Что. Может. Быть. Хуже?  — Семья - тебе знакомые люди, ты знаешь их имена, а если мы знаем имена собеседников, то, считай, «знакомы». И насчет Гарри я бы поспорил. Есть полно классных парней. С одним из них ты сейчас рядышком идешь.       Я улыбнулась. Да, Ник умеет перечеркнуть все мои негативные соображения, поднимая мне настроение. Он свернул с дороги, повернув в сторону перелеска.  — Я сейчас одета не для лесных дорог, — с сомнением заметила я.  — Просто выйдем на край, — сказал парень, обернувшись.- Пошли, я тоже одет не для этого. Просто резко захотелось туда пойти.       Мне вообще восемнадцать? Ощущение, что мне уже лет 40, я приехала домой, где меня не было много лет, и я страдаю. Но это действительно было правдой. Все вокруг пропитано историей, нашей с Ником историей. Как мы хулиганили, бегали везде, занимались всякой фигней. Все эти места стали такими родными.       Мы вышли из перелеска к обрыву. Отсюда был виден мост. На противоположной стороне виднелся город. Ник уселся на пенек и посмотрел вниз. Там были ленты дорог, по которым, как букашки, неслись машины. Шума не было слышно, только природа вокруг.

Если ты когда-нибудь обнаружишь, что ты застрял посреди моря, Я обогну весь мир, чтобы тебя найти, Если ты когда-нибудь обнаружишь, Что потерялся в темноте и не можешь видеть, Я буду светом, который проведет тебя.

      Я встрепенулась. Ник запел, глядя на дороги своими серебристыми глазами. Это была известная песня, которую я и Ник негласно сделали своим девизом еще давно. Эта песня о дружбе ужасно нам нравилась, мы словно чувствовали близость текста и нашей реальности. Мальчик и девочка, пятнадцатилетние подростки... Мы были влюблены в нашу дружбу, поэтому нам не требовалось влюбляться друг в друга. Это и не история о дружбе, переросшей в любовь. Для меня дружба с Ником стала священной давно, и хотя я забыла о песне, забыла о ее смысле и значении, я ни на миг не могла забыть о нашей дружбе. Это просто стало обычным.       Потому что порой бывает так, что мы придаем чему-то значение, видим в этом «чем-то» невероятный смысл, но никто словно не может нас понять. Однако рано или поздно приходит то время, когда мы с каждым днем все меньше и меньше уделяем внимание этому «чему-то»». Но оно не уходит из нашей жизни насовсем. Оно просто становится привычным и повседневным.       Нас с Ником озарила эта мысль в пятнадцать. Но вот мне восемнадцать, а я уже подзабыла о существовании этой песни. Потому что дружба с Ником — это по сути моя жизнь.

Если ты ворочаешься и не можешь уснуть, Я спою песню и буду рядом, И если ты когда-нибудь забудешь, как много для меня значишь, Каждый день я буду напоминать тебе.