Человек из прошлого / Любовь возвращается

Время не умеет стоять на месте, оно уверенно и безвозвратно идёт вперёд. Я стала самым счастливым человеком уже несколько месяцев назад. Моя жизнь заиграла новыми красками. Стала такой, какой никогда не была. Вот только я - счастливый человек с каждодневными внутренними терзаниями. Я никак не могла признаться законному мужу, что не люблю его, что нам нужно расстаться. Почему-то ужасно боялась сделать ему больно. Оберегала его, принося страдания себе. Месяц, два, полгода... Я любила одного человека, мечтала всегда быть рядом только с ним. А жила с другим, с тем, которого давно уже не люблю. Бесстрашная Швецова вновь трусила. Я жила буквально на два дома. В один приходила счастливая. А в другой возвращалась с тяжёлым камнем на душе. Мы с Андреем встречались тайно, стараясь не попадаться на глаза коллегам. Особенно когда общих дел у нас не было. И какое-то время о наших отношениях никто и ничего не знал. Даже Лёшка, пытающийся ненавязчиво свести нас вместе. В один прекрасный день, когда общее дело у нас с Синцовым закончилось и причины проводить целый день вместе не осталось, он всё же забежал ко мне в прокуратуру, заявив на работе, что ему нужно отъехать по делам. Не знаю уж каким чудом он не столкнулся с Зоей (она в тот день ходила туда-сюда по коридору, решая какие-то вопросы), но, появившись в моём кабинете, он и слова мне не дал сказать. Я не то что возмутиться, поздороваться не успела. Синцов плюхнулся в моё кресло, утягивая меня за собой. Через секунду я уже совсем забыла, что хотела отругать его за то, что врывается в мой кабинет посреди рабочего дня. Я даже забыла, что нас в любой момент мог кто-нибудь увидеть. Я просто наслаждалась близостью любимого мужчины. Утопала в его нежном поцелуе. Его руки вальяжно гуляли по моей спине, желали проскользнуть под рубашку или юбку, и без того неприлично задравшуюся наверх. Синцов, кажется, в тот момент совсем забыл, где мы находимся. А мне не хотелось это напоминать. Я просто наслаждалась, что он сейчас так неумолимо близко. - Машка, есть что поесть?.. Ох! Вы бы двери закрывали! - раздалось в кабинете, и я в одно мгновение подскочила на ноги. Горчаков никогда не умел молчать и тихо уходить, делая вид, что ничего не видел. Я смущённо отводила от Лёшки взгляд, попутно стерая размазавшуюся помаду. А Синцов даже не шелохнулся. Будто ничего не произошло, а он, как и до этого, просто так сидел в моём кресле. Но в какой-то момент он вдруг рассмеялся, сообщив, что не так уж и быстро мы спалились. В ту минуту я уже начала предполагать, как скоро вся прокуратура, главк и заодно РУВД с криминалистической лабораторией будут повсеместно обсуждать наш с Синцовым роман. Я прекрасна знала, как быстро расходятся слухи в наших ведомствах. К тому же, если информацией обладает Горчаков. Но в этот раз я была приятно удивлена. Ни через день, ни через неделю я не слышала ни одного разговора о нас. Не замечала даже любопытных взглядов коллег. Я даже на мгновение подумала, что в прокуратуре и милиции появился какой-то вирус, заразивший людей. Когда я рассказала об этом Андрею, он рассмеялся, сообщив, что я в каких-то вопросах наивная дурочка. А потом он рассказал мне, что поговорил с Лёшкой и попросил держать язык за зубами. Как я не пытала любимого, он не поведал мне, что же такого он пообещал Горчакову. Мне было очень хорошо рядом с Андреем. Просто чудесно до безумия. Я была готова свернуть горы днём, чтобы поскорее оказаться радом с ним. Чтобы вечером окунуться в его крепкие и такие нежные объятия. Я почти что впервые в жизни поняла, почему люди так спешат с работы домой, почему мечтают поскорее отделаться от всех рабочих дел, отложить их в сторону. Я поняла, что по-настоящему начала жить, а не просто существовать. Но всегда наступала минута, когда настроение начинало ухудшаться в разы. Когда вновь хотелось сбежать на работу и закопаться в бумажках. Буквально хотелось начать жить старой жизнью, когда я проводила сутки напролёт в прокуратуре. Такое случалось, когда у Синцова были ночные дежурства, командировки, и я никак не могла оказаться рядом с ним, насладиться его близостью. Так же бывало, когда мне приходилось выбираться из его объятий, покидать его уютную квартиру и отправляться домой. С каждым днём мне становилось всё тяжелее и тяжелее возвращаться в квартиру, которая когда-то была очень уютной и тёплой, в которой было хорошо. Постепенно уют окончательно сбежал из того дома. Меня каждый раз пробирала дрожь, когда я ступала не её порог. Совесть каждый раз просыпалась, когда я обманывала законного мужа, начинала осуждать меня, не давая права объясниться. Да, я заслужила эти терзания, но от этого было не легче. Совершенно не проще. И куда больнее было смотреть на Андрея, когда я была вынуждена покидать его квартиру, отправляясь к Луганскому. От боли в его глазах, когда мы прощались у парадной, мне хотелось рыдать, не сдерживая эмоций. Больше всего мне не хотелось чтобы страдал Андрей. И я прекрасна знала, что для этого мне нужно просто-напросто раскрыть мужу все карты, рассказать правду. Но я не решалась. Боялась, сама толком не понимая, зачем тяну с этим. Боялась я и сыну в глаза смотреть. Было как-то ужасно стыдно сообщить ему, что с Луганским я живу не по любви. Да и давно живу. Я всегда знала, что Гоша у меня сообразительный мальчик, но было страшно, что он станет меня осуждать. Но в один прекрасный день Гошка дал мне понять, что он в каких-то вопросах куда взрослее, чем я. Я как всегда вернулась от Андрея, сославшись, что была на работе. Луганского дома не было, и я не смогла не порадоваться тому, что оказалась дома раньше него и не должна уже привычно ему врать. Зато в квартире был Гошка, сообщивший, что Дима срочно улетел в Москву по делам фирмы. - Ма, я с тобой поговорить хотел. Раз уж мы сейчас наедине и нам точно никто не помешает, давай воспользуемся этим, - деловито начал Гошка, как только я переоделась и появилась в гостиной. - Давай поговорим, сынок, - согласно кивнула я, даже боясь подумать, о чём пойдёт наш разговор. - Только твой серьёзный тон меня уже пугает. У тебя что-то случилось? - Не, лично у меня-то всё в порядке. А вот у тебя... Я уверен, что у тебя точно не всё в порядке. Я ведь прав? - сын поднял на меня глаза, и я в очередной раз заметила, что он очень повзрослел. А ведь недавно был совсем малышом. - Прав, - словно эхо повторила я вслед за сыном. Мысли мои уже давно ускакали вперёд. Но в какой-то момент я вдруг очнулась. - Ты прав, на работе у меня сейчас не всё гладко. Я поспешно перевела разговор в рабочее русло. Даже, сама того не замечая, начала рассказывать сыну про одно из своих дел. Запутанное и довольно сложное. Я рассказывала, то и дело сбиваясь. А Гошка послушно слушал. Он молчал и лишь кивал головой, давая понять, что ещё не успел уснуть. Я понимала, что вру сама себе, но признаваться сыну было страшно. - Ма, ты же любишь его. Зачем с Луганском живёшь? - спросил Гоша, деликатно прервав мою речь, в какой-то момент перескочившую на старое дело, которое мы вели с Андреем. - Кого я люблю? - прикинувшись полной дурой, спросила я. Взглядом я уже давно упиралась в столешницу газетного столика. Мысленно я надеялась, что сын в отличие от любимого мужчины не умеет читать мои мысли. - Синцова ты любишь. А он тебя, - тут же отозвался сын. - Ма, ты думаешь, я такой дурак, что ничего не понимаю? Я ведь давно уже понял, для кого ты прихорашиваешь по утрам, на какой такой работе задерживаешься. Я же не совсем деревянный! - Не деревянный. Ты где такому нахватался? - вновь отвиливая от ответа, спросила я. А в голове эта фраза в один момент сложилась с голосом Синцова. - Андрей твой научил, - не задумываясь, ответил Гошка. - Не знаю как сейчас, а несколько лет назад он любил повторять эту фразу. Я ведь бывал у тебя на работе - знаю. Гошка начал вспоминать, как он рисовал у меня в кабинете, пока мы с Андреем обсуждали какие-то окровавленные трупы. Как ждал в его машине, пока мы "на десять минут поднимались к свидетелю" и пропадали на час. Я слушала его рассказы, не способная скрывать улыбку. Мне было приятно слышать, как светло отзывается сын о мужчине, которого я безумно люблю. А я ведь даже не задумывалась над этим никогда. Сын всё больше и больше углублялся в ностальгию. Я даже не помнила, что он, оказывается, так часто встречался у меня на работе с Синцовым. Слушая сына, я прекрасно поняла, что зря боялась ему всё рассказать. - Гошенька, а если я соглашусь переехать к Андрею? - осторожно спросила я, когда мой взрослый Хрюндик замолчал, рассказав очередную историю. - То я поздравлю вас, - улыбнувшись ещё ярче, заверил меня Гоша. - Я очень хочу, чтобы ты была счастлива. А вместе с Андреем тебе очень хорошо, я вижу это. От такого признания я не смогла сдержать слёзы. Они будто сами собой закапали с ресниц. Счастливые. Искренние. И, кажется, не привычно солёные, а сладковатые. Гоша показал мне, что не стоит вечно всего бояться. Нужно действовать, и всё обязательно будет прекрасно.