Feelings.

Какого это - влюбиться в одного человека два раза? Какого это - пережить повторение старой, вроде бы забытой, но всё равно оставшейся в памяти истории, разорвавшей и испепелившей сердце, помутнившей рассудок и разум. Эта та самая история, которая отдает холодом и неприятным покалыванием даже спустя несколько веков, наполненных вампирской жизнью. Та история, из-за которой хочется разорвать своё собственное сердце, своё собственное тело, лишь бы не чувствовать столь мерзких ощущений, не чувствовать столь одурманивающее чувство, когда ты просто видишь этого человека, когда просто слышишь его шаги, когда просто чувствуешь его запах. Кэтрин и Елена были определённо разные, это было признать совершенно не сложно, но, тем менее, внешность у них была абсолютно идентична, и когда Деймон видел Гилберт - он всегда вспоминал счастливые моменты с Катериной, которые навсегда остались в его, пусть и мертвом, но сердце. И когда он видел Елену со Стефаном, со своим чёртовым младшим братом, он вспоминал слова бывшей пассии: "Я всегда любила только Стефана", вспоминал слова этой чёртовой вампирши, и на душе становилось еще фиговее. Он пытался напиться, как и всегда, пытался строить из себя плохого парня, убивая невинных людей, пытался унять боль, нахлынувшую на него после чёртовых слов чёртовой Гилберт, которая полностью повторила фразу эгоистичной стервы: "Я люблю только Стефана. Навсегда.", свернув шею младшему брату Елены. Он пытался. Но не мог. Он не мог найти этот вампирский переключатель эмоций. Потому что его не существовало. Когда становишься вампиром - все чувства, которые ты испытывал при жизни, усиливаются. Он любил Кэтрин всей своей сущностью, даже будучи смертным. Но после обращения он стал задыхаться. Стал задыхаться от чёртовой любви, которая поступила с ним так жестоко. Вампир отдавал всё, но ничего не получал взамен. Но Деймон этого не понимал. Не осознавал чёртову простую истину: Катерина его не любит и никогда не любила, она просто наслаждалась наивностью и столь забавной искренностью и хрупкостью человеческих чувств. Он не хотел этого принимать до тех пор, пока она сама это не сказала. Пирс отказала. Гилберт отказала. Он сам не понял, когда влюбился в мисс наивность и стал видеть в ней только Елену, только милую, добрую, искреннюю, прямолинейную, веселую девчонку, желающую защитить своих близких и друзей даже ценой своей жизни. Она была совершенно другая, даже с такой внешностью. И эта версия нравилась ему гораздо больше, нежели манипулирующая и эгоистичная стерва, коей была Кэтрин. История повторилась во второй раз. Деймон снова влюбился, влюбился настолько, что был готов умереть ради своей избранницы, настолько, что стал сожалеть о некоторых своих поступках, настолько, что возненавидел Пирс. Он влюбился через чёртову сотню с лишним лет. И его любовь снова предпочла младшего брата. Снова. Он опять смотрел, как любимая девушка развлекается со Стефаном, как смеётся над его тупыми и не смешными шутками, как улыбается, находясь рядом с ним, и о чем-то весело болтает, не забывая обнимать вампира, при этом одаривая второго Сальваторе виноватой улыбкой. Его это чертовски бесило. Бесила виноватая улыбка, выводила из себя итак неуравновешенного вампира, заставляя сжать зубы и фирменно ухмыльнуться, будто доказывая ей, что с ним все нормально, что вот он, тот вредный и ужасный Деймон, гроза всех жителей Мистик Фолс. Но все было ни черта не нормально. И все средства, которые когда-то немного поспособствовали выкидыванию из памяти прошлой любви, сейчас не действовали. Чёртов алкоголь не помогал. Чёртовы любовницы не помогали. Чёртово время почти не лечило.