На пересечении

Маршрутки в Москве были тесными и неудобными; давка со всех сторон умело щекотала нервишки, а ароматы неслись отовсюду будь здоров. Люди же, в них сидевшие, были, так сказать, на любой вкус: разношёрстная толпа что-то ворчала, орала, переругивалась или тупо, но мудро (парадокс, но так и было) молчала, когда каждому пассажиру хотелось подумать о чём-то своём. Москвичи привыкли ко всякому роду чудачества, и поэтому они не особо удивились, когда на очередной станции двери маршрутки растворились и в салон втиснулись два любопытных объекта. - Комрэйдс! Вэр из деревня Бэдовка? – агрессивно-твёрдо вопросил парень с сурово сощуренными глазами. Остановил его за рукав шинели человек-жердь в очках и с чёрной кепкой на затылке и что-то увлечённо и возбуждённо-радостно зачирикал по-английски. «Фагот какой-то», - подумалось девочке Ане, заядлой фанатке Булгакова и литературы в целом. Кондукторша, очнувшись от наваждения, закудахтала об оплате за проезд. Пассажиры платить наотрез отказались и всё что-то впаривали незадачливым москвичам, ничерта не понимающим по-английски. В итоге двери с тем же присвистом, что и две минуты назад, закрылись, оставив обоих «полудурков», как обозвала их кондуторша, на морозном воздухе. - Иван? – спросил очкарик у хмурого товарища. - Критик?.. Кто-то говорил этих двоим, что иногда так случается. Происходит какой-то сбой в мироздании, и образы (альтер-эго, второе "я" - называйте, как хотите) вырываются в мир их создателей. Не все, правда. Так, пара-тройка образов пары-тройки создателей. Что-то вроде вселенского взрыва, только по масштабам и по урону меньше, материя преобразуется в сознание, сознание – в материю, трах-тарарах, и творится вот такая хрень. Если честно, ни Иван, ни Критик не поняли ни слова, но тогда они умно, всепонимающе кивнули и тут же забыли об этой белиберде. А теперь они стояли и смотрели за тем, как уезжает их маршрутка и подъезжает другая. Это, наверное, был самый проколистый "сбой в мироздании", потому что встреча Человека-Истерики и Человека-Клюквы - это что-то сверх человеческого понимания. Ваня был немного туповат и довольно патриотичен. Имел свою коллекцию матрёшек, играл по вечерам на балалайке, ходил в баню. Говорил всегда раскатисто и громко, был порой утрированно агрессивен, чаще - миролюбив и разговорчив. Критик же всегда держался скептично-истеричной волны, кричал и барагозил, если его что-то не устраивало, преувеличенно был счастлив или недоволен, улыбался во весь рот, визжал на уровне ультразвука и просто критиковал всё, что вздумается. Одного беглого взгляда хватало, чтобы понять: творцы этих образов чуточку увлеклись при их создании. Первым делом (а именно после выхода в свет) «альтеры» выяснили, где они и что они. Критик долго ходил из угла в угол (если в заснеженном московском парке есть углы), верещал, дёрганно вздымая руки к небу, о том, что Россия ужасная страна, где почти не умеют снимать кино (о России он (как образ реального человека) знал лишь это). Иван жалел, что не прихватил с собой наружу автомат, и нервно натирал кокарду на шапке. А затем, когда истерика Критика поутихла, Иван выдал неплохую мысль: искать его создателя. Где бы он ни был, он был всё же ближе совершителя Критика. Электричка уныло прикатила к остановке, где стояли Иван с Критиком. Ваня грозно, с прищуром всматривался в окна, Ностальгирующий тихо, но с чувством бесновался. - Хэй, Критик! Лук! В окошко, вытянув круглое лицо и распахнув зелёные глаза, таращился до боли знакомый гражданин. - Ю! – заорал Иван и с радостным воем кинулся в маршрутку. - Нау, ай вилл дринк водка виз ю энд зэн ю вилл файнд май кантри Бэдовка, андэстэнд, ю бич? - радостно басил Иван, таща офигевшего Евгена за собой. Из маршрутки неслись вопли возмущённой кондукторши. Критик протянул Баженову сухую ладонь, которую тот тут же пожал, озадачившись её теплоте. Всё же как хорошо, что образы не восприимчивы к погодным условиям... - Евгений? - в своей излюбленной манере скривив лицо, спросил Ностальгирующий. Женя рассеянно кивнул. - Я. Иван, радостно загоготав, мощно хлопнул своего "папашу" по плечу. Времяпрепровождение обещало быть интересным...