Пока ты спишь...

      Небо над Магнолией затянуто тучами. Жители привыкли, они лишь разочарованно вздыхают: «Осень», — и всё так же, словно по инерции, спешат домой. Они не остановятся и ни за что не подымут головы вверх, не протянут руку, чтоб почувствовать освежающее прикосновение дождя, они будут бежать. Снова и снова. Бежать, проклиная дождь.       Джувии же нет до них дела, она сидит на краю крыши и медленно покачивает ногами. Так небрежно и от этого легко. Она не смотрит вниз. Незачем. Ей представится до оскомины привычная картина: все те же извечные лужи, в которых вряд ли однажды будет отражаться солнце, и пестрые зонты редких прохожих, спешащих домой. Голова Джувии слегка откинута назад, а плечи сгорблены. Совсем не эстетично, но ей так удобно. Сейчас не перед кем ровно держать спину, никто не увидит, как она убирает в дальний сундук все те крохотные женские хитрости, которые могли бы сделать её привлекательнее. Сейчас она наедине с собой.       И дождем.       Казалось, он стал её неотъемлемой частью, каким-то эфемерным органом, заполняющим опустошенное пространство. Такое ведь зовут душой, да? А вот сердце у Джувии живое. Там тропический лес, и вечный дождь. Там тепло от любви, но дуют северные ветра, под безумным напором вырываясь из-под пластырей, которыми наспех заклеены старые раны. Сердце у неё почему-то болит, и привычная любовь-панацея уже не спасает. Это кажется неверным, ужасным, пугающим и абсолютно нелогичным. Что-то рушит её иллюзорный уютный мирок, раздирает небо на мириады крохотных клаптиков.       Джувия уже ничего не может поделать, даже не пытается, но дождь не намерен так просто сдаваться. Он изо всех сил сражается, своими ледяными иглами-каплями пытается сшить потрёпанное небесное покрывало. Дождь увлечен, почти что одурманен, уже не видит, как всё сильнее и сильнее заливает душу Джувии, а впрочем, что уж таить, и всё вокруг. И она безропотно уходит под воду, плавно, словно лист на ветру, опускаясь на дно. Джувия могла бы топить корабли, но утонула сама в себе.       Дождь усиливается. Холодные капли больше не чисты: пропусти сквозь одну из них лучик света, он не засверкает всеми цветами спектра. Хотя Джувию это мало заботит. Она очень давно не видит радуги, а та, словно насмехаясь, всё не показывается на небе. Дурацкая безысходность: проливной дождь сменяется палящим безжалостным солнцем, и Джувия снова растерянна. Она мечтает о чистом небе, бережно храня воспоминания о встрече, подарившей его, вот только они всё больше напоминают зачитанную до дыр книгу, с истлевшими кое-где страницами и выцветшим текстом.       Локсар не хочет признаваться себе, боится нарушить размеренное, неизменное течение жизни. Дрожа, отрицает. Её любовь — привычка.       А капли дождя огромными чернильными кляксами ложатся ей на плечи. — Так и знал, — внезапно за спиной раздаётся слегка грубый, хриплый голос, уверенно вырывая её из раздумий. — Снова решила потоп устроить?       Миг - и на лице Джувии мелькает слабая, однако невероятно тёплая улыбка. Локсар знает этот голос. Он ей родной. До смешного привычный, вот только она не цепляется за него, как за последнюю надежду для утопающего. Однако он всё равно десятками массивных металлических колоколов звучит где-то неподалёку. — Не выдумывай, Гажил-кун, когда такое было? — она не поворачивается, просто сидит, устремив взор вдаль. — Когда, когда?.. — ненадолго он затихает. — Когда одним прекрасным утром Пантерлили приплыл ко мне на надувной лодке.       Джувия лишь тихо прыскает в кулак и, глубоко вдохнув, закрывает глаза. Её слух улавливает тяжёлые шаги и едва слышный звон металлических украшений. Редфокс осторожно садится рядом. — Знаешь, у меня невольно возникает чувство дежавю. — Слова Локсар плавно переходят в шёпот. — Да уж, похоже на нашу первую встречу. — Гажил устало хмыкает и отчего-то едва заметно улыбается далёким воспоминаниям, что ласково согревают изнутри. — Вот только ты теребила в руках тэру-тэру-боозу, а не бутылку коньяка.       На какой-то миг молчание заполняет всё вокруг, но вскоре Джувия разражается кратковременным смехом и, не произнося ни слова, протягивает Редфоксу почти до краёв наполненный сосуд. Она так мечтала об обыкновенных человеческих эмоциях, что сейчас было бы глупостью заспиртовывать их. — Не надоел этот спектакль? — отпив глоток, грубовато интересуется Гажил, но Локсар будто и не замечает подобного тона.       Спустя миг фигурная бутылка разбивается о землю. Теперь тёмные капли-кляксы падают на лица обоих. День за днём Локсар судорожно силится сшить своё в клочья разодранное сердце, а потом с энтузиастом заядлого мазохиста лезет на рожон. Как ни странно, они видят одну и ту же картину. Вот только Джувия не может выбраться из собственных сетей-иллюзий. — Я устала. — Она хмурится, и откидывает голову назад.       Гажил не хочет видеть под покрасневшими от слёз глазами заметные тёмные круги, но и не отворачивается. По факту, у этой девочки нет никого, кроме него. Он знает даже больше, чем думает, чувствует, как долго Джувия не может уснуть, догадывается, каких усилий ей стоит день за днём надевать маску беззаботности и успевать чередовать её с другими обманками. Гажил знает, что дождь идёт только под её зонтом.       Внезапно Редфокс поднимается и, мгновенно подхватив на руки обескураженную Джувию, направляется к видавшему виды кирпичному дымоходу. И вот, спустя пару минут они уже сидят на его старой потрёпанной куртке. Что ж, это лучше, чем на промозглой битумной черепице.       Теперь дождь стучит размеренно, словно выбивает один монотонный ритм. В сердце Локсар происходит приблизительно то же самое. Её океан внутри затих, выбросив на берег скрывавшуюся доныне физическую усталость. Шквалы больше не тревожат израненный берег, у него есть пару мгновений на отдых. — Этот дождь… — закрывая глаза, шепчет Джувия. — Прости.       Редфокс осторожно проводит рукой по её волосам, а Локсар безвольно опускает голову на его плече. Веки неумолимо наливаются свинцом. — Он мне нравится, — уверенно произносит Гажил, устремив взгляд на кудрявые серые, словно дым, облака.       Но Джувия его не слышит. Она, словно в детстве, беззаботно открывает дверь долгожданному сну. А Гажил с усталой улыбкой, которую непозволительно видеть даже самой Локсар, лишь мимолётно касается губами её макушки и спустя мгновение отстраняется. — Пока ты спишь…       Сталь в его голосе постепенно плавится, и Гажил завороженно наблюдает, как вдалеке загорается закат. — ...закончится дождь.