Моя гитаристка II. Хождение по стрелке

Пятница

- Кстати, Му... Остин. Что там с этой девкой. Дженни Воренс? Меня передёрнуло. - С той шлюхой, что залила мне Снейди? Я удивился, когда увидел сжатые в кулаки ладони Элли. Она все эти годы ненавидела мою прошлую жуткую любовь. - Именно. Сомневаюсь, что ты не хотел мести. На твоём месте, я бы нашла её, убила, закопала и место забыла,- щёлк. Никотин заполнил её лёгкие. Вторая пачка за утро. В беспамятстве прошептал: - Выкурила бы из своей жизни... - Что? Слезла с подоконника. Подошла ко мне, погладила щёку. До дрожи... - Ничего,- набрал воздуха и сказал,- Дженни скончалась в одном из подвалов Нью-Джерси, перебрав с дозой. Я её ненавижу.Это плохо, но я рад, что она умерла так омерзительно. Она пусто жила и не могла умереть красиво. Жутко, но я этому рад.       Доусон села мне на колени, раздвинув ноги и свесив свои голени за моей спиной. Я был на барном табурете, но затылком прикасался к стене напротив окна. Так я мог наблюдать, как она курит. При каждой её затяжке сердце сжималось. Мне бы не хотелось, чтобы её лёгкие страдали. Моё, например, разлагается.       Моё сердце и так было неспокойно, а сейчас стало гонять кровь с утроенной скоростью. Элли обвила руками мою шею и обняла. Затем, посмотрев в моё лицо, снова заправила локон, скрывающий отсутствие глаза, мне за ухо. Желание отвернуться и спрятать рубец было невыносимым. Попытался повернуть голову и не смотреть на неё. Она настойчиво, но в то же время мягко пальцами коснулась моего подбородка и заставила таки на неё посмотреть. - Мне ты можешь это показать. Ласково мне улыбнулась. Кровь прилила к щекам. - Отпусти. - Что? Я стиснул зубы и, взяв её за плечи, отодвинул подальше от своего лица так, чтобы она не упала. - Ты жестока ко мне. Я люблю тебя... Любил всё это время. А сейчас ты, не испытывая того же, заставляешь меня желать близости и тепла. Почему ты так нежна со мной?! - Я... Она густо покраснела. Мы с ней странные, всё-таки. Причиняем друг другу боль, травим души, но не можем отвязаться от теплоты. Наверное, это и есть основополагающая стезя человеческой натуры. - Нам ведь по двадцать семь, Остин. А ведём себя, как подростки. Любовь, не любовь... Не важно,- она уткнулась носом мне в грудь. Плечи её, как и голос, дрожали,- Я научилась жить без тебя. Научилась полагаться только на себя, не подпускала близко мужчин. Думала, это в прошлом, но... Прожив с тобой всего пару дней, поняла, что не презираю, не злюсь, не ненавижу. Сейчас мне хочется плакать. Я скучала по тебе...- я почувствовал влагу на футболке. Она заплакала,- Мне тебя не хватало все эти восемь лет...       Взрослея, мы твердеем. Как кирпичи, обжигаемся и твердеем. Сердца черствеют, что-то мы перестаём чувствовать. То же произошло и с нами. Я разбередил её старые раны.

Я заставил эту сильную женщину плакать.