***
Противная трель телефона заставила Бонни вздрогнуть и неохотно открыть один глаз. Солнце едва пробивалось сквозь тяжелые закрытые шторы, создавая в комнате приятный полумрак. Ну, вот кому приспичило звонить в такую рань? Приподнявшись на кровати, девушка тянется за телефоном, но совершенно случайно бросив взгляд на календарь, со стоном падает обратно. — С днем рождения, Бонни, — шепчет сама себе, а осознание того, насколько сегодня будет тяжёлый день, заставляет сильнее зарыться в одеяло.***
Бонни успешно игнорирует всех до середины дня. Не открывает двери, не проверяет почту и даже не смотрит на не умолкающий телефон. Но когда живот неприятным урчанием сообщает о том, что неплохо было бы и поесть, Бонни понимает, что выйти на улицу сегодня все-таки придётся, ведь открытий холодильник встречает ее одиноким томатом и майонезом. Поэтому с тяжелым сердцем и очень плохим предчувствием Бонни все-таки решается переступить порог своего дома в такой день, предварительно насунув небольшую, но когда-то самую любимую, шляпку на самые глаза и простояв перед зеркалом около 10 минут серьезно размышляя над тем, что бы нарисовать себе усы для большей неузнаваемости. Погода в середине февраля выдалась особенно солнечной и теплой, что было привычно для Мистик-Фоллс. Зима здесь никогда не была холодной и снежной, а Бонни так хотелось хотя бы один раз проснуться утром в день своего рождения и, распахнув шторы увидеть за окном огромные хлопья снега, медленно падающие с неба. С мыслями о неосуществимых желаниях девушка уже почти дошла к ближайшему магазину, но внутри вдруг зазвонил тревожный колокольчик. Остановилась, оглядываясь вокруг, но улица была пуста, поэтому списав все на беспокойство, хотела идти дальше, как вдруг чья-то рука с силой закрывает ей рот и нос, а сильный запах трав забивает дыхание. Перед тем, как сознание остаточно покидает ее, в голове еще успевает промелькнуть мысль о том, что этот день рождение еще может стать самым худшим.***
Сознание возвращается не сразу, и Бонни еще на секунду успевает заслушаться пением птиц и приятным ощущением легкого ветерка, нежно перебирающего ее волосы, перед тем как воспоминания бьют своим тяжелым кулаком под дых, заставляя резко открыть глаза и сесть. Она сидит на пледе, на самом краю обрыва, а солнце тем временем медленно утопает в темно-синем море, бросая свои последние лучи на волнистую гладь от чего кажется, что кончики волн сделаны из чистого золота. Она бы залюбовалась таким красивым пейзажем, но вместо этого резко вскакивает, оборачиваясь в поисках врагов. — С днем рождения, Бонни! — перед ней стоит Деймон, в руках с таким огромным количеством воздушных шаров, что ведьма даже сначала слегка пугается, чтобы его не унесло очередным порывом ветра. — Господи, Деймон! — Девушка облегченно вздыхает, пытаясь спрятать глупую улыбку, — Я же… Поджарить бы тебе мозги, за такие шуточки! — напускает на себя серьезность, лишь бы не заметил, лишь бы не понял, что у нее в груди сейчас так легко, будто в нее влили гелий из всех этих шаров. — Я так понимаю, Кэролайн тоже где-то здесь? — оглядывается по сторонам, в поисках своей блондинистой подруги, ведь не может быть, что Деймон Сальваторе, кровожадный вампир, стоит перед ней сейчас с огромной охапкой воздушных шаров по собственному желанию. И откуда он вообще может знать, что она обожает эти самые воздушные шарики? — Вообще-то, ее здесь нет, — вампир даже немного обиделся, что его считают не способным самостоятельно устроить сюрприз. Девушка удивленно вскидывает бровь, а улыбка все-таки озаряет ее лицо. Она бы спросила его, зачем все это, почему он вспомнил о ее дне рождении и решил сделать такой сюрприз, вместо того, чтобы как всегда напиваться, сидя опершись спиной на стену склепа Сальваторе, но не спросит, боясь ответа, боясь тех перемен, которые последуют после. Внезапный порыв ветра срывает с ее головы шляпку, которая до этого удержалась на голове Бонни не иначе как чудом и бросает ее с обрыва в пенящиеся волны. Отросшие волосы рассыпаются по плечам ведьмы мягкими волнами, и она заправляет прядь за ухо, наблюдая за тем, как море поглощает ее пусть и неоправдавшийся, метод конспирации. — Мне она так нравилась… — грустно замечает мулатка, поднимая взгляд обратно на Деймона. — Она все равно тебе не шла, — отвечает, а в небесно-голубых глазах пляшут веселые бесенята. — Кстати, у меня для тебя есть еще кое-что. Вампир, все это время державший вторую руку за спиной, протягивает девушке бутылку, немного начатого, бурбона. Беннет скептически смотрит на парня, всем своим видом говоря, о том, что в ее день рождение можно было бы не начинать пить без нее, пока до нее не доходит, что именно это за бурбон. В груди мгновенно холодеет, а картины воспоминаний встают перед глазами. — Зачем ты принес его? — Ее тон так холоден, что вполне смог бы заморозить пустыню, но Деймон всего лишь усмехается. — Я хочу, что бы мы выпили его вместе и покончили с этой жизнью. Навсегда. И начали совершенно новую, — он улыбается, и холод, что буквально мгновение назад сковал сердце Бонни тает и она улыбается в ответ. Они сядут на плед, подставляя лицо последним лучам заходящего солнца и поочередно будут делать глотки самого старого бурбона из особняка Сальваторе. Деймон передаст воздушные шары Бонни, а она отпустит их в небо, вместе с ними отпуская все плохое, что было в ее жизни. Когда наступит ночь и мулатка начнет стучать зубами от холода, вампир даст ей свою кожаную куртку и будто невзначай приобнимет за плечи, а уже довольно захмелевшая Бонни скажет, что это лучший ее день рождение. А на утро, с трудом открыв глаза и сетуя на то, что дружба с алкоголиками ни к чему хорошему не приводит, ведьма обнаружит свою старую любимую шляпку на столике возле кровати и убедится, что это и вправду ее лучший день рождения.