Цвет

Почему-то я волновался. Хотя волноваться перед тем, как сделать презент своей девушке, причем довольно необычный, это же нормально, верно? Точнее, это вполне естественно. — Хисао, в конце-концов, скажи, куда мы идем? — Ты ведь не успокоишься, пока я не скажу тебе об этом, так? После окончания «Ямаку» мы с Лилли поступили в один университет, правда, на разные направления. Она учится, как и хотела, на педагога иностранного языка, а я… Я учусь на педагога естественных наук. Буду как Муто. Я невольно рассмеялся. Рука Лилли чуть сильнее сжала мою ладонь — так она привлекала мое внимание, когда я задумывался. Когда я спросил, как она узнает, что я пребываю в задумчивом настроении, Лилли сказала, что я начинаю по-другому дышать, беспечнее идти, ну и, наконец, я всегда такой. — Отвечая на первый твой вопрос: мы идем в парк. Отвечая на второй: я представил себя Муто. Лилли тоже легко улыбнулась: — Как наш учитель естественных наук? Нет, не похож, Хисао. — Она покачала головой. — Зато лекцию я буду также бурчать себе под нос, надоедая всем в классе, — продолжал представлять я. — Думай о будущем, но не думай слишком много. — Она улыбнулась. — Хотя нельзя не признать, что твоя привычка часто задумываться о будущем… В каком-то роде спасла нас от лишних сердечных травм. Причем не только в переносном смысле. — О да, это же как раз мой стиль: умирать, стонать, звать тебя и ждать, когда мое сердце разорвется от тоски, — я усмехнулся. Я почувствовал ощутимый тычок длинными тонкими пальцами. — Ай! Это же всего лишь безобидная шутка! — Боже, в такие моменты ты напоминаешь мне себя в начале твоего обучения в «Ямаку»: такой же потерянный, — Лилли фыркнула. — Зато быстро найденный! — я весело рассмеялся и чуть сжал ее ладонь. Искристый смех разогнал тучи в моей голове. Все-таки она права — иногда я слишком много размышляю. Впрочем, не суть. Летнее солнце, нещадно жарящее нас, будто мы — барбекю, легкий ветерок, марево от городского асфальта и яркая зелень. Хорошая погода лишь подтверждает мои мысли о том, что сейчас не лучшее время для философских размышлений. — Вот мы и пришли! Подожди минутку, я разложу вещи. — Хисао, совершенно не нужно заботиться обо мне как о маленьком… «Ребенке», да. Она, так же как и многие из нас, не хочет быть никому обузой. Но это суть лишние переживания. — Пустое. Лилли, мы уже вместе два года, а ты будто не привыкнешь, что ты моя девушка. — Все-таки я нашла себе галантного джентльмена… — Стараюсь тянуться за тобой. — Хочешь сказать, что я для тебя — «галантный джентльмен»?! — притворно обиделась она. — Нет, я к тому, что впервые заговорив с тобой, я чувствовал себя человеком с деревянным языком без каких-либо манер. — Ох, опять ты себя накручиваешь… — Нисколько. — Я старался подавить смех, который вырывался из меня, так как в кои-то веки я подловил эту девушку, что до сих пор считалось невероятным. И все-таки я, проигрывая борьбу с собой, весело смеюсь. — Хисао, подойди сюда, пожалуйста. — Я прервался от расставления заранее заготовленных контейнеров, на которых налеплены таблички со шрифтом Брайля. Найти печатную машинку для слепых в нашем университете не оказалось проблемой той величины, какой я себе ее представлял. — Да? В ответ мне начали взъерошивать и без того лохматые волосы, весело хохоча. — Рад, что подловил меня, да? — Не могу тебе врать: с нынешнего момента я считаю это маленьким достижением. Ну так что, готова к маленькому сюрпризу? Прошу! Лилли аккуратно с моей помощью села на плед и повернула ко мне голову с плохо скрываемым любопытством на лице. Я, несколько волнуясь, протянул ей один из контейнеров, а она с лицом ребенка, который аккуратно открывает подарок, найденный под Рождественской елкой, взяла его в руки и, проведя рукой по крышке контейнера, заметила кое-что непривычное. — Брайль? Хисао, я заинтригована… «Красный». Там написано «Красный». Хоть мы с ней и обсуждали цвета, когда еще учились в «Ямаку», я решил несколько разнообразить ее представление о цвете. Открыв контейнер, она замерла в ожидании. — Лилли, это и есть мой маленький презент. Я подумал, что неспособность тобой представлять цвета, — я говорил об этом спокойно, зная, что Лилли Сато — не одна из тех, кто думает, что она ущербна, — может несколько расстраивать или невольно огорчать тебя, так что я решил связать цветовое представление с вкусовым. В контейнерах лежат продукты, имеющие отчетливый цвет, который написан на контейнере. Если что, я буду привносить некие уточнения, хорошо? Лилли, несколько секунд помолчав, осторожно убрала контейнер, нашла руками меня и, обняв, прошептала: — Спасибо тебе, Хисао Накай. Сам того не подозревая, ты исполнил мою детскую мечту, — сказала она и чмокнула меня в щеку. Я был не просто рад. Я был чрезвычайно горд собой! В это время Лилли продолжила изучать содержимое «красного» контейнера, а я, забеспокоившись, добавил: — Возможно, о цветах многих, если и не всех продуктов, ты знаешь… — Хисао? — она повернулась на звук моего голоса. — Да? — Поверь мне, ты придумал один из лучших подарков в моей жизни, и то, что, возможно, я знаю цвет того или иного продукта, дела не меняет. Хорошо? — сказала она и улыбнулась. Я улыбнулся ей в ответ. И пусть она слепа, мою улыбку она всегда чувствует. На этом она аккуратно достает из контейнера большую красную клубнику. Смакуя ее, она улыбается и говорит: — Так вот какой он на вкус, красный цвет… — Не торопись. Там лежит кое-что еще. Когда она доедает аккуратный квадратик арбуза я говорю: — На самом деле, арбузы розовые, но люди говорят о них красные. Почему, я и сам не пойму. — Занятно… — Честно, я думал положить туда еще красный чилийский перец, но… — Негодник. — Ехидный голос. Таким образом она смаковала, именно смаковала, а не ела, все, что я приготовил: апельсин, хурму, лимон, лайм, голубику, чернику… Но самое интересное ждало меня впереди. Я достал из сумки переносную холодильную камеру и достал оттуда контейнер с надписью «Белое». Лилли, прочитав надпись, стала открывать контейнер куда осторожней обычного. Она-то думала, что там мороженое. Я усмехнулся. Глупышка. Там действительно лежит рожок с шариком эскимо, но… Там есть кое-что еще. Во втором дне. Пока я размышлял, она уже догрызала остатки рожка, аппетитно похрустывая. — А теперь… Теперь открой второй отсек. — Второй? — Ее улыбка становится чуть смущенной. — Ты меня заинтриговал, Хисао. И вот, когда она открыла второе дно, опустила туда свои тонкие и длинные пальцы, то удивленно ахнула. Во втором отсеке лежал снег. Самый настоящий снег. — Но… Как? Ты что, ездил в горы? «А что, — думаю я, — это…». — Тоже логично, но нет, родная. Я его собрал. — Господи Боже, где? — В парке, он пойман прямо с неба одним ранним декабрьским утром, пока моя прелестница еще мило сопела в кровати. — Ах ты… — Это все притворство: после первого моего звонка в Инвервесс я привык подшучивать над моей Лилли по поводу того, до чего же она сова. — Но все же, господин Накай, это до ужаса мило. — Рад это слышать. Я помню, что ты любишь зиму. Но у меня есть еще один маленький презент. — Боже, Хисао, сколько их? — Она улыбнулась. Это хорошо. — Этот последний, обещаю. — Лилли обиженно поджала губы. — Но он тебе точно понравится. — Ну и? — На лице застыло ожидание чуда. Что ж, надеюсь, мне удастся его воплотить. — Я предлагаю сначала насладиться ланчем, а затем мы последуем в мою квартиру. — Что ты еще успел придумать, а, Хисао? — Много чего, — ухмыльнулся я. Когда мы пришли ко мне домой, я усадил ее перед открытой морозильной камерой. — Морозильник полон контейнерами со снегом. Он пойман с неба, а не собран с земли, так что ты можешь… — Есть его! — Радостный переливчатый смех прозвучал мне в награду. — Только горло не застуди, принцесса! Она опять обиженно поджала губы, но это все притворство, я знаю: ей нравится, когда я ее так называю. — Хисао, это так… Романтично… — Ой, я же чуть не забыл! Одна полка забита пробирками с воздухом. Той самой зимы. — О том, что ради этого мне пришлось нелегально стащить из университета огромное количество пробирок, я умолчал. — Он сохранился, я открывал одну. Теперь у тебя есть частичка зимы этим летом. — Правда, только в твоей квартире… Не то, чтобы это было плохо, но… — Ну перевезти мы все не сможем — снег растает, а воздух нагреется. Зато у тебя есть лишний повод чаще навещать меня! — Хиса-о… — Да, родная? — Ты ведь соврал, негодяй! — О чем же? — О том, что это был последний подарок… — Ну… теперь-то я точно сдержу обещание! И я чувствую легкий шлепок по руке. А еще она показала мне язык. Вы знаете, какое это до ужаса милое зрелище? — Ну-ну! Может, и не последний… Она легко улыбнулась. Она всегда легко улыбается, какие бы препятствия не стояли у нее на пути. Улыбка Лилли Сато — одна из тех вещей, что заставляют чувствовать меня абсолютно счастливым. И пусть мы не знаем, что случится с нами в следующее мгновение, на следующий день. Мое больное сердце научило меня одному: живи мгновением. Иногда меня, конечно, заносит, но у Хисао Накая всегда есть та, кто его остановит и заставит забыть и прошлое, и будущее.