Все темное в ней

Halsey - Control - Это плохо, - покачала головой Мариза, когда Охотники вернулись в Институт ни с чем. Да, они убили нескольких - ладно, приличное количество - демонов, но Себастьяна так и не нашли. Вернее, Изабель нашла, однако умолчала об этом. 'Мелькнул - и все' - упрямо повторяла она, старательно избегая смотреть собеседникам в глаза. - Он становится слишком опасен. Нужно что-то делать. - Пускай Клэри нарисует какую-нибудь руну вызова, ее ж братец, - предложила Лайтвуд, отвернувшись к окну и обхватив себя руками за плечи. На город опустился вечер, зажглись фонари... И шел дождь. Капли быстро стекали по стеклу, оставляя за собой прозрачные дорожки. От этого огоньки города становились размытыми и казалось, что просто цветные шарики зависли в воздухе, освещая все вокруг. - Изабель! - одернул ее отец. - Что 'Изабель'? - огрызнулась девушка, демонстративно не поворачиваясь к Роберту. Прикрыв глаза, она старалась ровно дышать. Общение с Моргенштерном с новой силой побуждало в ней ярость и ненависть ко всем. Друзья казались глупыми и сентиментальными, они напоминали слепых котят, что тыкаются из стороны в сторону, но решения проблемы найти не могут. - Если вы не забыли, то Себастьян с самого начала одержим идеей перетянуть к себе Клэри. Логично же, что он появится, если она позовет. Тогда и можно его схватить. «Вам схватить» - мысленно добавила, с досадой вспоминая, как каменели мышцы, повинуясь действию проклятой пыльцы. - Это слишком рискованно, - тем временем заметил Алек, не глядя на сестру. - Ты не думаешь о последствиях, к которым приведут такие действия. Себастьян опасен, в том-то и суть. Думаешь, он, как собачка, явится по первому зову Клэри и не прихватит с собой парочку демонов для поддержки? - А будет плохо, если прихватит? - Изабель развернулась на сто восемьдесят градусов, с вызовом посмотрев на брата. - Может, поэтому он и сильнее нас? Потому что не боится спонтанных поступков. Он решил подчинить нас - и делает это, не боясь ничего. А мы бегаем и охаем: 'А вдруг?.. А если?..' - передразнила она тонким голоском. - Хоть бы раз мы не перебирали все возможные варианты, а просто сделали то, что должны! - Ты не понимаешь, что говоришь, - яростно воскликнула Мариза, стараясь не показывать своего замешательства. Она просто не понимала, что твориться с дочерью. Отчего девушка стала такой грубой, почему переменила свои принципы и теперь говорит такие неправильные вещи... - Вон из кабинета! Не желаю тебя видеть, пока не приведешь мысли в порядок. - Да пожалуйста, - голос младшей Лайтвуд задрожал, она пулей выскочила из комнаты. Перепрыгивая через ступеньку, преодолела лестницу, а за ней коридор. Хлопок двери - и девушка оказалась на улице под проливным дождем. Волосы мгновенно намокли и потяжелели, прилипая ко лбу, щекам, шее. Одежда облепила тело, точно чьи-то липкие путы. Охотницы прижала ладони к лицу, давясь слезами. Метнулась к Институту, остановилась, затем прижалась к холодному камню стену. Нужно что-то делать. Что-то предпринять, иначе влияние Себастьяна разрушит все светлое в ней, разрушит все, что есть у нее. Отберет любовь к семье, друзьям... Заберет все. Изабель откровенно разрыдалась, громко, надсадно. Шуршание ливня прятало ее рваные всхлипы. Слезы мешались с каплями дождя, делая окружающий мир размытым. - Вот так? - раздался за спиной ненавистный голос. - Рыдаешь. Все так плохо? - она могла поклясться, что Себастяьн издевательски приподнял бровь. - Они тебя не слушают, они тебе не доверяют, относятся как к ребенку... - Заткнись! - выкрикнула девушка, повернувшись к нему. Она сжала кулаки. - Закрой рот! Тебе не понять моих отношений с семьей и друзьями, потому что у тебя эти понятия извращены! Ты хочешь перетянуть Клэри на свою сторону, но этого никогда не произойдет, слышишь, никогда! Клэри добрая и ни за что не станет другой, ни за что не будет с тобой заодно. Она любит Джейса, ненавидит тебя и твои взгляды на жизнь и она никогда не откажется от всего этого. И я тоже никогда не стану бок о бок с тобой, и даже эта дурацкая пыльца ничего не поделает! Она заставит меня раздражаться на друзей, но так всегда бывает. Тебе не победить. Ты просто бесишься, что родители тебя боялись, что Валентин больше любил Джейса, что Джослин сбежала от тебя вместе с Клэри. Бесишься от этого и ищешь извращенное утешение в разрушениях, чужой боли. Поэтому-то тебе и не одержать верх в этой борьбе! Потому что мы вместе и любим друг друга, а ты совершенно один, горящий в своем личном аду! Ты убил Макса и только за это должен полыхать адским пламенем! Провались ты вместе со своими замыслами к дьяволу, потому что ни одна сила в мире не допустит твоей власти!.. Дальше Лайтвуд не смогла произнести и слова. В черных глазах молодого человека полыхнула нечеловеческая ярость. В одно мгновение оказавшись рядом, он сомкнул пальцы вокруг ее горла. Ноги девушки оторвались от земли, ее хорошенько приложили спиной о стену. Охотнице оставалось только хвататься за руку Себастьяна, царапая ее. Кислорода отчаянно не хватало, мир вокруг окончательно терял очертания... - Ты ничего обо мне не знаешь, - по-змеиному прошипел Моргенштерн, не реагируя на слабые попытки Изабель вырваться. - Мне глубоко плевать на их страхи. Мне плевать на привязанности Клариссы, потому что от себя самой не убежишь. Я ненавижу Джейса и презираю мать. Она предпочла бежать, чем бороться, она предпочла оставить все и жить с примитивными. Ты же, несмотря на все свои громкие слова, не переборешь себя. И потому рано или поздно станешь на мою сторону, поможешь поставить Сумеречный мир на колени... Ты понятия не имеешь о том, что я думаю и испытываю. Меня не трогает ненависть и страх других. И уж тем более я не ищу утешения. Так что держи свой рот на замке и не смей говорить что-то подобное! Ты злишься на своих так называемых близких и выбрасываешь все это на меня. Не стоит больше этого делать, если хочешь жить. Гнев Себастьяна потух так же быстро, как и возник. Но эта вспышка заставила сердце девушки биться чаще, а все внутри скрутиться от ужаса. Широко распахнутыми глазами она смотрела на молодого человека, оставив попытки освободиться. Его пальцы вокруг ее шеи чуть ослабили хватку, а затем и вовсе отпустили. Охотница тяжело привалилась к стене, чтобы не упасть на размявшую от дождя землю. Могут ли слова резать, будто настоящий нож? Могут. Они ударяли по больному, заставляя рычать от отчаяния. Ну почему, почему он видит ее лучше, чем она сама?! Почему он чувствует ее затаенную обиду и чувство несправедливости острее, чем она? Будто бы все-таки телепат. Жмурясь, Изабель пытается не плакать снова. Она не может так больше... Она устала. И вдруг, поддаваясь незнакомому порыву, Лайтвуд сделала шаг вперед. Уменьшая расстояние между ними, ощущая, как порвалась одна из ниточек, что связывали с друзьями и семьей. Девушка обреченно уткнулась в плечо молодого человека, всхлипывая, хватая ртом воздух. Она не видела лица Моргенштерна, но это и хорошо. Потому что Охотница поколебила его. Он замер, словно окаменел. Глаза расширились в совершенно искреннем удивлении - ни разу еще не было такого - и судорожно вдохнул. Изабель Лайтвуд, враг, марионетка, плакала на его плече. Себастьян неуверенно, осторожно - совершенно не в своей манере - коснулся ее обнаженного плеча кончиками пальцев. Это прикосновение было легкое, почти невесомое, как перышко. Оно длилось всего пару секунд, а затем пальцы полудемона скользнули вниз по руке девушки, остановившись на запястье. Слова ни шли с языка, их даже не было. Только холодок, пробежавшийся по позвоночнику Изабель. Только жар ее кожи на ладони молодого человека. - Ты ведь можешь их бросить, можешь помогать мне. Так было бы лучше, - вырвалось у него. Момент с треском лопнул, Охотница отпрянула, воззрившись на Моргенштерна в немом ужасе. Толкнув его, бросилась к ступеням Института, скрываясь за его дверьми. Прячась.