Май, сирень, Арнольд и Хельга!

Представьте, что вы – пятнадцатилетняя девушка, одетая в белую рубашку, которую вам пришлось переодевать в школе, темно-серые джинсы и кроссовки кислотного розового цвета, которые так предательски выдали вас в туалете. Вам безумно нравится один человек, у которого есть девушка, которая безумно нравится ему. Вы стоите рядом с самым не романтичным в Хиллвуде кафе, у вас растрепаны волосы и растерянный взгляд. Вы видите любимого человека с его девушкой. Они держатся за руки. Сегодня они займутся любовью. Они смеются о чем-то своем и краснеют. Вам очень больно. Вы плачете. Только сейчас там, рядом с самым не романтичным кафе стоите не вы, а Хельга Джи Патаки, не сумевшая сдержать слезы. Она сжала ручку сумки, опустив взгляд на розовые кроссовки и тонкую веточку сирени. Белая рубашка багровела от алого закатного солнца, а на ветке цветов лилового цвета заметались оранжевые блики. Что же это? Пятилепестковый цветок? Хельга снова подняла голову, пристально разглядывая малюсенький цветочек. Все верно, на нем, в отличие от остальных цветочков, лепестков ровно пять. - Боже, ты послал мне его, чтобы изменить что-то? – Хельга вскинула голову к небу. Оранжевым рефлексом солнце отражалось в ее глазах, теплый майский ветерок трепал волосы. - Я прослежу за ними, - говорила она себе, - Арнольд, надеюсь, ты не возненавидишь меня. Патаки сорвала цветок с веточки, направив к губам, а потом хорошенько прожевала, не отрывая взгляд от ненавистной влюбленной парочки. Хельга загадала желание. «Хочу, чтобы сегодня у них ничего не получилось». Горьковатый привкус цветка привел ее в чувство. «На Бога надейся, а сам не плошай», - указала она сама себе. Хельга положила веточку сирени к себе в сумку и направилась к Арнольду и Лайле так, чтобы остаться незамеченной. «Нет, я не должна распускать нюни!» - велела она сама себе, нахмурив брови в решительный взгляд, - «Я – Хельга Джи Патаки, я больше шести лет добивалась любви Арнольда, и я ни за что не сдамся сейчас!» Арнольд и Лайла продолжали идти, держась за руки, шутя и смеясь над этими шутками. По виду репоголового парня было сразу видно – волнуется. Хотя Сойер не ощущала себя так же. «Она ему уже сказала?» - Хельга задавала себе вопросы. Некоторое время спустя «сладкая» парочка остановилась в парке. Арнольд пригласил Лайлу присесть на лавочку, а Хельга скрылась в кустах за ней, так что ей прекрасно были слышны разговоры двух «друзей». - Арнольд, погода сегодня чудесная-пречудесная! – пропела Сойер, очаровательно улыбнувшись. - Да, Лайла, ты права, - согласился Шотмен, положив свою ладонь на руку рыжеволосой подружке. «Влюбленный кретин», - думала Хельга. Сойер тут же убрала руку, сделав вид, будто потягивается. Потом она повернулась к Арнольду, соорудив весьма серьезное выражение лица. Шотмен сделал тоже самое, будто так было задумано с самого начала. «Собирается сказать?», - волновалась притаившаяся за кустами Патаки. Так и было. - Арнольд, я хотела тебе сказать, - щебетала «веснушчатая мисс», покрываясь румянцем, - на самом деле ты уже давно мне очень нравишься. Именно нравишься-нравишься, а не просто нравишься. Но раньше я думала, что слишком мала… «Ой, а сейчас ты, конечно, достаточно взрослая», - Хельга перебила ее у себя в мыслях. - Лайла, я чувствую то же самое! – ликовал Арнольд, кажется, понимая, к чему ведет его подруга. «Наконец-то у меня получилось» - радовался Шотмен у себя в мыслях. - Арнольд, я хочу, чтобы сегодня мы сделали «это», - Лайла была прямолинейна, чего совсем не ожидала Хельга, сидящая прямо позади них. Шотмен стал пунцовый, но набрал в себе силы и кивнул: - Да, Лайла, я тоже. «О нет! Этого не должно было случиться!» - блондинка паниковала. Сердце снова бешено забилось, участив ход на двести ударов в минуту, внутри образовалась пустота, наполняемая жаром волнения. Неожиданно для себя Хельга Джи Патаки выскочила прямо из кустов, полностью нарушив маскировку. Она смотрела в упор на Арнольда, который так же изумленно смотреть прямо на нее. Лайла чуть-чуть приподняла губу, усмехаясь. Она все знала. В мгновение взгляд Арнольда переменился на строгий и сердитый, каким Хельга видела его крайне редко. - Хельга? – взревел парень, - Что ты здесь делаешь? – он явно этого не ожидал. - Ар-Арнольд…. – металась Хельга, пытаясь не заплакать. – Я-я… Я мимо проходила. Тут ворвалась Сойер. - Но Хельга, ты же уже давно следишь за нами! «О боже, она все знала изначально» - Патаки была растеряна, не зная, что делать. – «Лучшая защита – это нападение, Хельга!» - А вот и нет! Я шла к парку, а вы, такие приторные и слащавые, шли впереди меня, меня стало тошнить, и я захотела присесть на лавочку, чтобы насладиться видом деревьев! - Хельга, я тоже все видел, ты за нами шпионила, - Арнольд не переставал сердиться. И тут блондинка поняла, что попала в западню. Арнольд ужасно зол, и если Лайла ему сейчас что-нибудь эдакое скажет про нее, а она может, то он навсегда возненавидит Хельгу. Но Лайла решила другое. - Арнольд, я думаю, у Хельги должна быть причина следить за нами, - Сойер положила свою руку ему на плечо. - Гадина! – выпалила Патаки, не сдерживая гнев, - Ты все сделаешь, чтобы казаться лучше! Терпению Арнольда пришел конец. - Замолчи, Хельга! – крикнул он. – Из-за чего ты так злишься на Лайлу? Она всегда приветлива с тобой и радушно к тебе относится. Ты несправедлива по отношения к ней! - Арнольд, ты просто не знаешь ее настоящую! – кричала Хельга в ответ. - В отличие от тебя, Патаки, мы с Лайлой хорошо общаемся, и я знаю ее и очень люблю! Ты бы тоже могла понять, какая она хорошая и дружить с нами! Хельга захотела плакать. Снова колкое чувство задурманило ей сердце. Она схватилась за грудь, опустив взгляд, держа паузу. А потом она снова выпалила, отдавая себя эмоциям, но, не отдавая отчет действий. - Ты – репоголовый дубина, а девушка твоя – никчемная актриса! – Патаки кричала навзрыд, - Встречайтесь, занимайтесь, чем вы там хотели, да плевать на вас я хотела! Я – Хельга Джи Патаки, мне никто не нужен, тем более ты, Арнольдо! Хельга осеклась. Она поняла, что сболтнула лишнего и тотчас закрыла рот ладонью. - Хельга, ты всегда была остра на язык, и я это знал, - Арнольд пытался говорить спокойно, но при этом его выражение лица говорило: «сейчас я убью тебя своими словами», отчего Патаки становилось еще больнее внутри. – но то, что ты сказала – неприемлемо. Я больше не хочу общаться с тобой, Хельга. Вид у Арнольда был действительно мрачный. Его кристально зеленые глаза, которые всегда манили к себе Хельгу, сейчас были убийственны. И все равно Хельга так любили его глаза, и это причиняло невыносимую боль. Сердце Патаки было готово выскочить из груди и кинуться куда-нибудь подальше от этого места, и девушка сжала больное место еще сильнее. Его крепкие руки, которые он подкачал за эти шесть лет, обнимали Лайлу; сегодня именно Лайла познает его тело. А Хельге досталось лишь обжигающее чувство ненависти, которое адресовалось ей, а не исходило от нее. Солнце соприкасалось с горизонтом, и оно было красное-красное, словно кровь, кипящая в этих трех молодых телах. Поняв, что терять уже больше нечего, Хельга, набрав в себе силы и смахнув со щек слезы, сказала дрожащим голосом: - Я люблю тебя, Арнольд, и мне очень больно. Патаки бросилась в темноту. Слезы слетали с глаз и оставляли мокрые пятна на асфальте. Казалось, что девушка пробежала уже половину города, но Арнольд был все еще так близко. Обернувшись назад, Хельга споткнулась и камень и упала лицом вниз, раскидав все содержимое сумки. Кто-то уже собирался подойти к ней и помочь собрать вещи, но гордая блондинка не хотела, чтобы ее слезы увидел кто-либо еще. Девушка быстро сгребла все обратно в сумку и ринулась вперед. -Хельга! «Она словно испарилась…» - подумал парень, пытавшийся догнать блондинку с растрепанными волосами и помочь собрать вещи. Юноша наклонился. Все-таки что-то осталось лежать на асфальте, в некоторых местах забрызганном соленой водой. Маленькая розовая книжечка, так хорошо знакомая Шотмену, и изящная веточка немного сухой сирени. Арнольд поднял их и сложил к себе в портфель. «Завтра я отдам ей их», - подумал парень и направился обратно к своей девушке. Они шли к дому Сойер. Глубокое синее небо сопровождало их сотнями звезд, а ветер, который стал прохладнее с приходом ночи, свежо продувал пшеничного цвета лохматые волосы парня и гладкую рыжую косичку Лайлы. Девушка терпеливо сдерживала паузу, а потом сказала Арнольду: - Кажется, не сегодня. - Да, наверное. Они остановились у двери в дом. Лайла медленно шагала по крыльцу. Приоткрыв дверь, она повернулась к своему парню и прошептала, улыбнувшись: - До завтра, Арнольд. - До завтра, Лайла, - ответил юноша. Придя домой, Арнольд увидел своего дедушку Фила, который встретил его с задорным выражением лица, искренне не понимая, почему его внук выглядит такими убитым. - Девушка? – предположительно спросил Фил своего внука. - Да, дедуль… - выдохнул Арнольд. - Тогда иди в свою комнату, коротышка, я принесу тебе молока с печеньем, а потом ты будешь долго думать. Принесу побольше молока. Арнольд слегка усмехнулся от слова «коротышка», адресованного ему от дедули Фила, который бил ниже своего внука на приличные полголовы. Парень побрел наверх в свою комнату, попутно обдумывая что-то очень глупое, и в тоже время такое сложное. Он дошел до своей комнаты и плюхнулся на кровать. Достав из рюкзака розовую книжечку, изрядно измазанную черной пастой, он пролистал несколько страниц и остановился на последней. - Кажется, Хельга не шутила насчет своей любви ко мне. Это стихи. – улыбался парень, поражаясь своему спокойствию. Хельга Джи Патаки, которая все это время тщательно задиравшая его, которая унижала его и смеялась над ним, которая на всех смотрела свысока, которая, казалось, ненавидит весь мир, на самом деле питает такие нежные чувства к нему, к Арнольду. Это выглядело невозможным, тем не менее, Арнольд оставался спокоен как удав, будто уже давно знал это. В это время Хельга уже тоже была дома. В кухне ее поприветствовала сонная Мириам, уже который раз заснувшая прямо посреди работы. Девушка не стала даже заходить в гостиную, чтобы оповестить Большого Боба о приходе его дочери домой в десятом часу. Она дошла до комнаты и, даже не раздевшись, упала на пол, крепко прижала к себе подушку и продолжала хлебать слезы.