Про Киану Ривза, свинью и пуанты

Мне было 22, когда я пришла работать пресс-секретарём на наше предприятие. Горно-обогатительный комбинат оказался огромным, медленно стареющим конгломератом, в который то и дело прибывали иностранные делегации. Австрийцев, китайцев и других «гастролёров от металлургии» интересовал, конечно же, наш карьер – самый большой в Европе. Плюс у нас была магнитная аномалия. А людей всегда тянуло к аномалиям. Спустя год моей с позволения сказать карьеры случился очень крупный проект. Меня вызвал начальник и с хитро-заискивающей улыбочкой испуганной рыбы объявил, что к нам едут послы какого-то непонятного фонда из Америки. Их волнует экология и наша задача показать, что грязь от предприятия экологически чистая, а мазут, сажа и прочие прелести чуть ли не с витаминами и вообще жутко для всех полезны. А то, что рябина гниёт в середине лета – так это значит, быстрее созревает. Короче, цель была понятна – мне предстояло водить иностранных экологов по родному комбинату и делать вид, что у нас всё классно. В общем, всё, как обычно. Через месяц обнаружились подробности – оказывается, нам везли посла доброй воли. Называлось это у них как-то по-другому, но суть осталась прежней – с проверкой приедет заморская звезда. Мы ждали кого-то из престарелых и никому не известных актёров, певцов, композиторов и прочей богемы – то есть того, кого реально дешевле привести в индустриальную глубинку России. В отделе приезжающего уже окрестили «ревизором». Это было приятно, потому что означало только одно – сослуживцы читали Гоголя, а работать с начитанными людьми, согласитесь, престижно и вообще тешит самолюбие. В день «икс» вышколенные «передовики производства» были выстроены на главной площадке комбината в выданных по случаю новых касках, руководство вытирало толстые лбы влажными носовыми платочками в ожидании незваной комиссии, а на заднем плане этой постсоветской картинки экологично дымили чёрные трубы завода горячебрикетированного железа. - Едут, едут… - прошелестел шёпот по рядам встречающих. На площадку один за другим выкатились несколько автомобилей и здоровый двухэтажный автобус с эмблемами в виде зелёной ёлочки. Из транспорта медленно вылезли дяди и тёти зарубежной наружности. Среди них я разглядела невероятно красивого мужика. Он выглядел прямо как я люблю – чёрные волосы, строгое худощавое лицо, тёмные глаза, высокий рост. В голове проскочила мысль «закадрить», но специалист во мне тут же эту идею отверг, ибо вообще-то я работник пресс-службы и уважаемый человек. Потом в голову закралась мысль, что этого прекрасного незнакомца я где-то видела. Но это было, конечно, полной глупостью. Начались приветственные речи. «Отцы» нашего комбината судорожно пожимали руки гостям, ошарашено оглядывались по сторонам и заискивающе смотрели на переводчика, поскольку зарубежной «мовой» никто из них, конечно, не владел. Слово взял руководитель иностранной делегации, какой-то знаменитый эколог и руководитель фонда по защите природы. Он встал перед камерой, что-то упорно рассказывал про то, как важно сохранить озоновый слой и всё такое прочее, а потом произнёс: - А ещё с нами приехал человек, который неравнодушен к проблемам глобального загрязнения! Приветствуйте. Актёр Киану Ривз! Наши металлурги отреагировали совковыми дежурными аплодисментами, а до меня только сейчас дошло, что красивый мужик, которого я разглядывала – это и есть звезда. Просто как-то не ожидаешь ведь увидеть прямо перед собой актёра из «Матрицы» на Лебединском Горно-обогатительном Комбинате! Ривз тоже сказал пару слов о важности экологии, поулыбался и снова встал в строй своих сограждан. После торжественной части гостей повели показывать, что к чему на нашем предприятии. Я, конечно, постаралась стать поближе к знаменитости. У меня это вполне получилось, потому что прибывших с проверкой разделили на несколько групп и меня отправили водить как раз Ривза и ещё нескольких человек. К нам прилагался ещё и переводчик, хотя я и сама с английским проблем не испытывала. Мы ходили по комбинату, я вещала о высоких технологиях и прочей белиберде, а ещё тайком смотрела на своего звёздного спутника. Правда, заговорить с ним как-то не решалась. Да и что у него спросить? Нравится ли вам наш завод? Конечно, не нравится, меня и саму он порядком бесит. Хорошо ли вам в России? Хорошо, потому что я звезда и мне везде хорошо. Понятное дело, такие вопросы были чистой воды бредом. По правде говоря, мне хотелось спросить Ривза, правда ли он верит, что у нас всё так, как мы говорим и верит ли он, что можно плавить металл, не нарушая экологию, но это было против правил. И вдруг актёр нагнулся ко мне сам и полушёпотом спросил: - А где у вас здесь можно покурить? - Где нравится. – Удивлённо ответила я. - Как это? – Ещё более удивлённо прошептал Ривз. Тут только до меня дошло, что иностранцы в принципе не понимают наше русское «где нравится». Это давало простор для действий. И меня чёрт дёрнул сказать: - Пошли покажу. Мы слегка замедлили шаг, чтобы отстать от остальных. Потом свернули в маленький закоулок между цехами. Опасаться было нечего – даже если нас найдут, то ничего не скажут. Я просто сообщу, что актёр оказался взбалмошным и капризным, и ему срочно приспичило покурить. А я «не виноватая, он сам пришёл». Киану Ривз огляделся, достал пачку сигарет и кивнул мне: - Куришь? - Да. – Почему-то ответила я. - Держи! – Актёр протянул мне сигарету. Я взяла её двумя пальцами и поднесла к губам. Что делать дальше, оставалось загадкой. В это время Ривз уже затянулся. Он держал сигарету двумя абсолютно прямыми пальцами, а когда вынимал её изо рта, делал это резким порывистым движением. При этом его брови хмурились, что придавало лицу то строгое, то уморительное выражение. Я же вспомнила всё, чему меня столько лет учили в театральной студии, и старательно делала вид, что курю. Но актёр, по всей видимости, разбирался в этом лучше меня, потому что вскоре внимательно посмотрел мне в лицо, а потом спросил: - Не умеешь? – Я тут же покраснела и хотела было провалиться сквозь землю, потому что повела себя, как дура. Но на его лице застыло такое ироничное выражение, что мне самой стало смешно. - Неа, не умею. - А зачем тогда сказала, что куришь? – Продолжил опрос Ривз. - Не знаю. Просто захотелось с тобой покурить. – Сказала правду я. - Понятно. Давай научу. С этими словами Ривз подошёл ко мне сзади, встал у меня за спиной и приблизился ко мне настолько, что мои плечи упёрлись в его грудь. Я не успела ещё понять, что происходит, как перед моим лицом появилась его рука. А тут надо сказать, что я вообще помешана на мужских руках. Если вдруг у парня некрасивые пальцы – пиши пропало, он для меня не существует. Так вот, рука Ривза. Она была довольно крупной, но при этом такой, не крестьянской, а всё же аристократичной. Прямые пальцы, светлая кожа, крупные аккуратные ногти… Я смотрела, как завороженная. А между тем, вторая рука актёра тоже появилась на уровне моих глаз. Ривз достал из пачки новую сигарету, чиркнул блестящей зажигалкой и на кончике тонкой папироски зажегся маленький огонь. - Приоткрой губы. – Скомандовал голос позади меня. Я сделала то, что он говорил. А потом вдруг на мою щёку легла холодная ладонь – Ривз держал моё лицо. – Расслабься. Потом актёр поднёс сигарету к моим губам. - Держи. И медленно втягивай в себя. – Я последовала совету. Во рту тут же появился привкус дыма. Захотелось кашлять. Но я, как астматик, которому часто приходится выступать на публике, подавила приступ. Ривз изящным и уверенным движением вынул сигарету из моих губ и отвёл её в сторону. Я выпустила дым. Колечка, как у профи, у меня не получилось. Вместо этого вылезло что-то бесформенное и серое, расползающееся по сторонам. - Ну как? – Спросил актёр. - Не знаю. А как должно быть? – Спросила я. - Не знаю. – Ответил он. – У всех по-разному. Мы снова замолчали, а Ривз опять вложил сигарету мне в губы. При этом пальцы актёра коснулись моей кожи, и у меня на секунду появилось ощущение, будто от удара током. Так мы и курили, стоя близко друг к другу. А потом я подняла глаза и увидела вдалеке нашу группу, которую мы бросили несколько минут назад. Ривз тоже заметил приближающихся, быстро потушил сигарету и спросил: - Пойдём? Я кивнула. Не хотелось прерывать момент, но деваться было некуда. Да и вообще – будет, о чём вспомнить. Рассказывать бессмысленно – да и кто поверит. Да даже если и поверят, не поймут, насколько интимной казалась мне та минута.

***

Весь остаток дня я сопровождала экологов и представителей фонда по предприятию. Уж не знаю, зачем им было нужно всё это. Потому что мне мало удовольствия доставили бы хождения по запылённому комбинату под прицелом камер. Но я – это я. А зарубежные экологи – совсем другая песня. Ближе к вечеру меня отозвал в сторонку начальник и, прижимаясь к стене, пролепетал: - Юленька, а вы вот не могли бы наших гостей и вечером тоже сопровождать и развлекать? Сверхурочно. - А что, переводчики куда-то делись? - Нет. Ну… вы же понимаете, что переводчик просто переводит, а вы в пресс-службе и если будут вопросы, ответите, как надо. Из всей сбивчивой речи я поняла только, что домой попаду не скоро. Пропал свободный вечер. Отказать начальству у нас всё равно, что добровольно убиться об стену. Вечером мы отвезли наших заморских ревизоров на базу отдыха, где им предстояло провести неформальный симпозиум с представителями комбината, попросту говоря, напиться. Такую схему мы практиковали постоянно. Обычно иностранные проверяющие не могли устоять перед размахом русской души и русского застолья. На этот раз всё шло, как обычно. Люди пили «за чистоту природы», «за встречу», «за любовь», а потом просто не разобрать, за что. Я наблюдала за всем этим из коридора и абсолютно не понимала, зачем меня сюда прислали. Но оказалось, что не только я не находила себе места. На ступеньках сидел Ривз с совершенно потерянным выражением лица. - Дышишь воздухом? – Спросила я. - Да, русским. – Улыбнулся актёр и чуть-чуть подвинулся в сторону, жестом подзывая меня тоже сесть. Я придержала на бёдрах узкую юбку и аккуратно опустилась на крыльцо. Вокруг был сосновый лес, ночь, а я сидела и держала спину, чтобы произвести впечатление на заморского красавца. Правда, через пару минут молчания и сидения мне надоело изображать из себя леди, и я вытянула вперёд ноги. - Вы, русские, всегда ходите на каблуках? – Спросил Ривз. - Да. - Заставляют на работе? - Почему сразу заставляют? Сама люблю. – Удивилась я. Тоже мне! Я свои красные лакированные туфли носила бы даже во сне, если бы можно было. - Понятно. Интересная у вас страна. - А как ты тут оказался? - Тебе официальную версию или как есть? - Как есть. - Работа такая. Положено кататься по миру со всякими добрыми миссиями. Попросили через мою студию. В принципе, каждый актёр должен засветиться хотя бы пару раз в год. Сюда я приехал, считай, на спор. Один друг подкалывал, что я испугаюсь ехать в провинцию, да ещё и на завод. Но я решил, что могу. - Как будто у нас ад. – Обиделась я. - Ну вот мы и приехали посмотреть, что у вас. Неужели правда ваш этот завод вредного ничего не выбрасывает? - Тебе официальную версию или как есть? - Понял. – Засмеялся Ривз. Снова повисло молчание. Так мы и сидели. Я украдкой разглядывала его. Конечно, таких красивых мужиков я в жизни редко когда встречала. Высокий, большой, да ещё и такой… лощёный что ли. Но он не дал мне додумать эту мысль, потому что сказал: - Слушай, а что мы тут сидим? Поехали куда-нибудь. Ты мне покажешь, как у вас тут в России. Я удивлённо посмотрела на него и почему-то ответила: - Поехали. Когда разум достучался до меня в следующий раз, мы уже ехали в такси ко мне домой пить чай. Ривзу хотелось посмотреть, как живут простые русские девушки. Ну или он хотел меня трахнуть. В принципе, второй вариант мне льстил куда больше. - А тебя не будут искать? – Спросила я у актёра. - По фигу. Мне кажется, после такой пьянки они вообще забудут, что я с ними был. - Кстати, а почему ты не пил с остальными? - Не моя компания. Напиваться лучше наедине с кем-нибудь. - Вот оно что. Интим? А в России принято напиваться втроём. - Ну значит, у нас с тобой не получиться напиться. – Пожал плечами Ривз. - Тебя это огорчает? - Не то чтобы очень. Но я бы выпил кофе. - Боюсь, то, что у меня дома называется кофе, ты пить не станешь. Могу чай тебе заварить. - Русский? – Вновь подколол меня актёр. - Русский, русский. С мятой. - Ладно. Кстати, мы с тобой так и не познакомились. Я Киану Ривз. – Мой собеседник лукаво подмигнул мне и протянул свою крупную ладонь вперёд. - Юля. Только у нас в стране принято девушкам не пожимать руки, а целовать. – Решила подколоть его в ответ я. - В засос? – Не смутился Ривз. - Зависит от ситуации. И тут актёр взял мою руку в свою, поднёс к губам и стал… целовать. Причём не просто прикасаться губами, как это иногда делается, а вот прямо по-настоящему. Он смотрел мне прямо в глаза своим чёрным хитрым взглядом, его губы были прохладными, а прикосновения такими… опытными что ли. Было видно, что для этого человека целовать женщину если не работа, то, как минимум, привычное занятие. Я краем глаза увидела, что таксист как-то странно смотрит на нас в зеркало заднего вида. Я отдёрнула руку. - Ты чего творишь? Прекрати. - Целую твою руку. Ты же сама просила. - Я же пошутила! - Ладно. – Пожал плечами Ривз и откинулся на сиденье, будто ничего не случилось. Когда мы наконец-то приехали, актёр вылез из машины и остановился, оглядываясь по сторонам. Было полвторого ночи, где-то в глубине нашего прямоугольного двора под большой ивой сидела пьяная компания. Этих людей не было видно, потому что по русской традиции двор ночью не освещался. Киану осматривал стоящие квадратом панельные девятиэтажки, бетонных верблюдов на детской площадке и одинокий светильник над моим подъездом. Правда, это была всего лишь лампочка, спрятанная от малолетних вандалов в литровую банку. - Ты здесь живёшь? – Спросил актёр. - Не прям здесь. Пошли, покажу. Мы поднялись на восьмой этаж. По дороге Ривз увлечённо осматривал лифт, загаженный надписями. На лестничной площадке кто-то оставил банку из-под кофе, переполненную сигаретными бычками. По стенам ползли надписи из серии «Саша лох» и «Валя шлюха». Я постаралась донести до актёра смысл этих фраз, но он спросил: - Никто не запрещает рисовать в домах? - Нет. А кто запретит? - Серьёзно? То есть можно рисовать? - Можно. Видишь, люди пишут что хотят. - Класс. Давай тоже что-нибудь нарисуем? Есть маркер? - Дома есть. – Ошарашено ответила я. - Неси. – Скомандовал Ривз, а я заспешила домой за фломастером. Через пару минут актёр застыл с письменной принадлежностью у стены. На облупившейся зелёной краске красовалась свинья. - Что напишем? – Поинтересовался актёр. При этом на его лице было такое выражение, как у детей, которые дорвались до запретного творчества. - Что хочешь. – Ответила было я. Но потом добавила: - Напиши что-нибудь для меня. Всё равно ведь никто не будет знать, что это писал ты. А так – будет мне память. - Хорошо. Ривз начал что-то выводить какие-то закорючки, а через минуту на стене возле маленькой чёрной свиньи появилась надпись «Помнишь?». - Считай это паролем. Секретным шифром. – Сказал Ривз, возвращая мне фломастер. – Добавь свой рисунок. Я изобразила возле свиньи маленькую ножку в пуанте. - Почему такая картинка? – Поинтересовался актёр. - Детская мечта. Когда-то я танцевала, а потом сломала лодыжку и всё пропало. Теперь пуанты я рисую на стенах. - Напиши что-нибудь тоже. Я подумала с пару секунд и неровно подписала рядом «А ты?». Получился небольшой диалог между нашими изображениями. Не знаю, что имел ввиду изначально Ривз, но я подразумевала тот поцелуй в такси. Хотя сказать об этом вслух было стыдно. - Киану, пошли, пока соседи нас соседи не застукали. - Так ты же говорила, что рисовать на стенах можно? – Удивился актёр. - Ну… как бы тебе объяснить. Вообще нельзя, но поскольку все рисуют, то можно. - Да уж, ну и страна у вас. Я засмеялась, и мы направились к моей квартире.

***

Мы сидели у меня на кухне. Киану подозрительно смотрел в чашку с мятными чаем и не решался его выпить. - Слушай, хватит нос кривить! – Не выдержала я. – Пей уже. - А я не умру? - Когда-нибудь непременно. Но не сегодня. Пей давай. Ривз взял чашку в руку, вдохнул мятный дым и несмело глотнул. Потом поставил кружку на стол, проглотил чай и на миг застыл, прислушиваясь к своим ощущениям. Очевидно, ему всё понравилось, потому что он тут же сделал второй глоток, третий и так далее. - А вкусно. – Сказал он, наконец. - Я думал, русские пьют только водку. - Не смешно. Посидев ещё чуть-чуть на кухне, мы перебрались в зал. Там на стойке с дисками Ривз заметил «Матрицу». - Ооооо, только не говори, что ты моя фанатка. - А что ты имеешь против фанаток? - Они бывают неадекватные. - Наверное, от любви. Но я не схожу по тебе с ума, не бойся. – Улыбнулась я. - А жаль. – Ответил почему-то Ривз. И в его голосе прозвучала нотка серьёзности, от которой мне стало не по себе. – А я бы ещё снялся в «Матрице», но режиссеры не разродятся никак. - Почему? - Сомневаются, вдруг не нужна новая часть. - Скажи им, что нужна! – Возмутилась я. - Ладно. Передам это от тебя. – Усмехнулся Ривз. Мы ещё поговорили о его работе в кино, потом я показала актёру свою квартиру. Казалось, будто всё происходит не то во сне, не то в фильме. И серая дымка за окном говорила, что совсем скоро рассветёт. И тогда мне придётся увезти актёра из своего мира обратно в его. И тут я решилась. - Киану. Стыдно просить, но я всё-таки это сделаю. Можно тебя обнять? - Хм… Попробуй. Ривз на секунду задумался, помедлил и встал с кресла. Его силуэт тёмной мантией отразился в резном зеркале моей прабабушки. Но мне было некогда любоваться этой картиной. Я подошла к актёру и нерешительно обняла его. А через миг почувствовала, как мне на спину легли его крупные сильные руки. Я видела, как мы отражаемся в старинном зеркале. Высокий силуэт черноволосого мужчины и маленький светловолосый – мой. Нас окутывала туманная дымка приближающегося рассвета, я чувствовала, как уверенно лежат руки моего гостя на моём теле. И я пообещала себе, что запомню этот момент навсегда. Хотя, наверное, происходящее было таким необычным, что и само врезалось бы в память навечно. Потом я сама прервала объятия, боясь показаться навязчивой. - Не пора возвращать тебя к твоим? - Пора, наверное. Надо вызвать такси, да? - Да. – Сказала я и ушла в другую комнату, чтобы он не видел моего расстроенного лица. Глупо, конечно, было бы строить планы на счёт Ривза, да и обещать писать письма тоже – бред. Но всё равно мне тогда стало невероятно жалко, что всё так закончилось. А когда мы сидели на лавочке у подъезда в ожидании такси, актёр нагнул ветку стоящего рядом куста и, обрывая с него листья, произнёс: - Хорошо, что я встретил тебя. С тобой спокойно. Потом приехал белый «Ниссан» и поговорить было уже некогда.

***

На следующий день экологи сделали заключение, что завод у нас хороший и вреда не приносит. Зарубежная делегация погрузилась в автобусы и укатила в аэропорт. Мой начальник облегчёно отёр со лба пот, потом заметил, что я не выспавшаяся, списал это на экологов, которые всю ночь мучили меня вопросами и отпустил домой на выходной, досыпать. На следующее утро я вышла из квартиры и посмотрела на стену. Там рядом были нарисованы чёрная свинка и нога в пуанте. Помнишь? А ты? На палитре моей души тут же смешались серая краска тоски, бордовая – боли, зеленоватая – сожаления и жёлтая – смутной радости от того, что это всё же было.

***

А через неделю в подъезде затеяли ремонт. И когда я вернулась вечером с работы, перебирая в голове события той ночи, за слоем бледно-зелёной краски скрылись и свинья, и нога, и фразы. А я вот теперь хожу и каждый раз оглядываюсь на то место, где они были нарисованы. Помнишь? Помню. Наверное, в этом и заключается память – с любовью и трепетом смотреть на то место, где когда-то были нарисованы ножка в пуанте и маленькая чёрная свинья, созданная рукой того, кто стал тебе дорог и кого ты больше уже не увидишь. Совместный идиотизм и такие вот дурацкие на первый взгляд мелочи сближают... Помню. … А ты?