Небеса Европы

      Алина отвезла их в гостиницу. - Ну вот, проходи. Тут я живу сегодня. И еще два дня.       Алина вошла в помещение и огляделась: просторный гостиничный номер на две комнаты. В гостиной большой диван с телевизором, в спальне кровать и шкаф. Никаких золотых унитазов, но все красиво и уютно. Саша выключил свет, оставив только подсветку над диваном.       На улице гремела первая в этом году гроза; Александр распахнул окно, впустив в комнату вместе с сильным теплым ветром запах озона. Зашумел дождь, набирая силу, а в теплом темном номере было очень уютно, даже как-то по-домашнему! Такое чувство бывало в детстве, когда ты оставался с ночевкой у друга, и вы всю ночь напролет рассказывали самые сокровенные тайны или страшилки.       Саша заказал ужин в номер и включил ДВД. Разумеется, фильм никто не смотрел. Алина, одетая в сашину рубашку, валялась на животе, подперев голову руками; Саша лежал рядом на спине, закинув руки за голову. Они болтали обо всем на свете и не могли наговориться. - О! Алина! - осенило Сашу. - Раз уж мы друзья, хочу спросить кое о чем. - Валяй. - Мне вот интересно, почему вы, девушки, сперва соблазняете парней, а потом убегаете? - Ну, во-первых, считается, что девушка должна быть недоступной. - И поэтому вы гладите нас, обнимаете типа нечаянно? Чтобы показать, какие вы недоступные? - Ну да, нечаянно. Чтобы дать вам знать, что вы нам интересны. - А убегаете чего, когда мы начинаем действовать? - Чтобы вас раззадорить. - Чтобы нас что сделать? – озадаченно переспросил норвежец, Алина улыбнулась. - Саша, «раззадорить» – это глагол. Обозначает «пробудить желание». - О! Спасибо! Новое слово выучил. Сложно все как... - С русским языком? - Да нет, с русским уже полегче. С женщинами. - Тебе? Трудно? С женщинами? Ой, не смеши! - А я не смешу. Я, правда, вас не понимаю. - А зачем нас понимать? Нас нужно просто любить. - А нас любить не нужно? Меня? - Саша, тебе все доверяют, ты всех очаровываешь как-то. Все хотят быть с тобой. И влюбляются, я думаю, тоже легко. - Нет, что ты! На самом деле, я не всегда и не всем нравлюсь. Многие считают меня глупым. - Че, правда что ли?! - Ага. Говорят, что таким открытым может быть только дурак. Или ты про то, что все хотят со мой спать? – Саша снова в лоб спросил то, о чем говорить как-то не принято. - И это тоже. - А вот я не знаю, но почему-то да, хотят... Многие. Вот ты же девушка? Давай, объясни мне, в чем дело? Есть же куча парней красивее. - Ой, Саш, тут же так просто не объяснить... Ну внешность, бог с ней. Есть, правда, люди более и менее красивые, чем ты. Тут дело в чем-то другом. Ты пахнешь так... Э-э-э... - Я сегодня не воняю как вчера! – возразил Рыбак, сунув нос в подмышку.       Алина, зажав рот ладонью, рассмеялась. - Не, Саш, ты и вчера не вонял. Это на уровне инстинктов. Есть люди с притягательным запахом. А еще ты очень ласковый. - Серьезно? Ну вот в клубе они же не знают, какой я, а суют телефоны. - А давно так? - Ну да, лет с девятнадцати. - Да, тогда Евровидение тут не при чем. Да фиг его знает, Саш, на самом деле. Тянет и все. – Алина улыбнулась, заглянув мужчине в глаза. И зависла. Он тоже посмотрел ей в глаза, пристально разглядывая радужку. – Еще у тебя глаза очень выразительные, - наконец-то сказала она. - Не глаза, а брови, – поправил Саша, приподняв брови. - Да, брови суперские, – улыбнулась Алина, - но глаза круче! И вот так вот глянешь – и бульк – готово! И я твоя, бери и делай, что хочешь! - А ты искренняя... Я это всегда ценю больше всего! В людях. - Еще бы! ты же сам такой.       Алине было так приятно беседовать с ним. В последний раз она говорила по душам со своей подругой лет семь назад... Он был рядом. Живой, теплый, добрый, искренний и такой манящий! Она чувствовала себя то маленькой девочкой, у которой наконец-то появился самый настоящий старший брат, которому можно все-все-все рассказать, а он не выдаст маме, накажет обидчиков и даст совет, то взрослой женщиной, рядом с которой находится очень привлекательный мужчина. Она была бы рада видеть в нем только приятеля, но ее тело все еще хранило тепло его рук, а губы помнили солоноватый привкус крови. И, надо сказать, это не слишком способствовало дружеской беседе.       Серия закончилась, и Саша включил музыку. - Потанцуй со мной? – тихо сказала она, глядя ему в глаза. - А? Я думаю, что это будет смешно! Я же не прошу тебя сыграть мне на скрипке. Давай лучше ты станцуешь для меня? - А ты сыграешь? - Я еще никогда так не делал. - Все когда-то бывает в первый раз, малыш, - тихо сказала Алина и расстегнула заколку, расплескав золото волос по телу. Белая рубака едва-два прикрывала бедра, отчего загорелые ноги казались еще длиннее. - Боже, какая же ты красивая! - Алекс восхищенно смотрел на нее, не веря в то, что такое прекрасное создание навсегда разучилось любить.       Саша достал скрипку и начал ее настраивать, а Алина, подсев к нему, заворожённо наблюдала. Для нее это было волшебством, а музыкант, сидевший в сумерках, – настоящим волшебником. - Саша, расскажи мне, что ты сейчас делаешь? - Скрипку настраиваю. - А как? - Сперва мы проводим смычком по открытым струнам или дергаем их, проверяя, насколько они расстроены. - Как это? - На слух. В моей голове есть правильный звук каждой струны. И я с ним сравниваю. Вот тут «ля», – он дернул за третью струну, – немного ослабла, – он повел по остальным струнам. - «Ре» в порядке, «соль», «ми» тоже ослабла. - И что делать? - Ну вот видишь, - он указал на черные штырьки у основания струн, - это называется «машинки». Мы подтягиваем или ослабляем струны, поворачивая их. И высота тона меняется. Если совсем расстроена, то тогда уже вот эти штуки крутим, - он указал на колки в грифе. - Так интересно! А я думала, что нужны такие специальные железки, похожие на подковы, чтобы сравнивать звук. - Камертоны? Ну да, но опытные скрипачи их редко используют. Я могу и без них, потому что слышу отклонения в полтона, - скромно объяснил скрипач. Он в последний раз провел смычком по открытым струнам. - Ну вот, все. Готово!       Саша заиграл «Как ты красива сегодня», Алина начала танец. Она извивалась как ленточка гимнастки, то припадая на пол к его ногам, то взмывая в воздух. Она ни секунды не стояла на месте. Выгибаясь под немыслимыми углами, она обволакивала Сашу своим телом, не касаясь его. Тонкая ткань рубашки не скрывала, а, скорее, подчеркивала изящество и гибкость ее тела. Скрипач, не отрываясь, любовался ею, играя чисто механически, а Алина полностью отдалась звукам его волшебного инструмента и просто наслаждалась танцем. Когда смолкли последние звуки, она подошла и обняла музыканта. - Ты - самое прекрасное, что я видел за всю свою жизнь! Ты сама понимаешь, насколько ты красива? - спросил Александр, обхватив руками ее хрупкие плечи. - Сегодня? - улыбнулась девушка. - Я не шучу сейчас, – его голос дрожал. - Да, Саш, не шутишь. Я вижу это в твоих глазах. Но... - Что случилось? Пожалуйста... - он умоляюще взглянул на девушку. - Ш-ш-ш, - прошептала Алина. - Я думаю, что ты заслужил большего. Еще более красивого.       Саша вопросительно посмотрел на нее. Алина, глядя ему в глаза, медленно расстегнула и сняла рубашку, оставшись в одних трусиках. Но голой она не казалась, потому что тяжелые волосы, как палантин, надёжно укрывали ее. Александр отложил инструмент и протянул руки к золотоволосой красавице. - Нет, погоди! Играй дальше! - Алина, я очень хороший скрипач, – сказал Саша, переводя сбившееся дыхание, - и я смогу играть, даже приближаясь к оргазму, – Саша не врал, - но сейчас играть мне не очень хочется, честное слово! На скрипке точно не хочется! - Играй! – сказала Алина, вскинув руки в третью позицию и прогнувшись; ее острая грудь вырвалась из плена волос.       Саша заиграл, глядя на это красивое создание. Она танцевала, смотря ему в глаза. Иногда ее волосы или руки касались музыканта, он вздрагивал, но инструмент не издал ни одной фальшивой ноты. Алина, как легкая бабочка, порхала вокруг него. Его ноздри трепетали, он держался из последних сил, а эта чародейка с русалочьими волосами завораживала его все больше и больше. Но еще больше его завораживала музыка. Он полетел вслед за мелодией, которую сочинял прямо сейчас, и отдалился от этого мира.       Внезапно Алина остановилась на середине движения, она просто не могла оторвать взгляд от Саши. Перед ней стоял настоящий принц с королевской осанкой. Куда-то исчезли нелепые заваленные колени, голова, гордо сидевшая на длинной шее, больше не казалась большой, и даже торчащие волосы придавали его облику какую-то законченную гармонию. Натянутый как струна, он, откинувшись назад, длил и длил невыносимо высокую ноту, закусив губы и закрыв глаза. Он являл собой ожившее вдохновение, спустившееся сюда, в этот гостиничный номер, и застывшее тут, казалось, навек.       Она любовалась им, как художник любуется совершенным созданием природы, такими как закат или набегающая на берег морская волна. Смотрела и удивлялась несправедливости: такой прекрасный человек, такой чуткий, ласковый и добрый... Неужели он не заслужил счастья? Неужели нет в мире ни одного человека, способного разделить его одиночество?       Саша снял смычок со струн и открыл глаза. Алина стояла посреди комнаты, в полумраке ее золотые волосы ореолом мерцали вокруг маленького гибкого тела, огромные глаза казались еще больше, голубую радужку стало почти не видно за чернотой зрачков. Маэстро, положив скрипку на диван, продолжил любоваться своей гостьей. Он знал, что под покровом волос вздымается ее изящная грудь, и это не давало ему покоя. Саша подошел к танцовщице и положил руки ей на талию; она резко выгнулась и запрыгнула на него, обвив ногами. Мужчина подхватил ее под ягодицы и припал губами к ее жадному рту. Почти потеряв над собой контроль, он, опустив девушку на пол, прижал ее к стене и, продолжая страстно целовать, срывал с себя одежду. Алина, мягко вывернувшись из его рук, сказала: - Погоди. Сегодня я буду командовать. - Вот как? - Да, так. Сядь. Все по правилам. - Что за правила? - Не распускать руки. Только смотреть. Трогать нельзя. - Дурацкие правила! Я буду трогать, если захочу! - Тогда я уйду.       Саша тяжело дышал, он был напряжён словно мраморная статуя, но не смел ослушаться эту маленькую колдунью. Алина возобновила танец. Самый настоящий приватный танец. На сей раз она гладила себя и прогибалась навстречу артисту в каких-то жалких сантиметрах от него. Александр умоляюще смотрел на девушку, но не нарушал правил, даже когда она села на него сверху. Даже когда она откинула волосы, устремив свою маленькую грудь прямо ему в губы, он, сильнее сжав челюсти, остался сидеть неподвижно.       Алина уперлась руками в его плечи и, скользя по груди вниз, мягко прижалась губами к тёплым губам мужчины. Тогда он понял, что пытка закончилась. Охватив ее затылок, Саша, прижавшись плотнее к губам, ласкал женскую грудь. Алина извивалась у него на коленях, когда он прихватывал зубами соски. Она ощущала через тонкую ткань трусиков, как сильно он возбуждён, и от этого кружилась голова. И когда ее терпению пришел конец, она, стащив последнюю мешающую деталь, отдалась во власть его нежных пальцев...

*****

      Гроза кончилась, из окна веяло прохладой, но два человека, покоящиеся друг у друга в объятиях, не ощущали холода. Им не хотелось ничего говорить, да и нужны ли слова после той музыки любви, что звучала в этой комнате несколько минут назад?       По водосточным трубам стекала вода, с крыш капали последние капли. Саша лежал на спине, а Алина обнимала темного эльфа, крепко прижимаясь к его телу. На этот раз не было слез. Она смотрела ему в глаза, в них, словно звезды в океане, отражались блики светильников и огни ночного города. Она смотрела в эту бездну, погружаясь все глубже и глубже, но в этот раз она не боялась утонуть, зная, что он всегда протянет руку помощи.       Завтра снова наступит утро, над небесами Европы взойдет солнце, и будет новый день, но хрупкая колдунья больше не боялась засыпать, зная, что теперь она не одна в том мире. Она прижималась к широкой груди Александра, слушая, как бьется его доброе сердце. Сердце без любви.