Rien

У нее нет ничего. Ах, нет. Свобода. Да, упустила из виду. А у него точно ничего нет. Была дочь, её отняли, как и деньги, власть и небольшой отголосок свободы, если его прошлую жизнь, заставившую его поседеть раньше времени, можно так назвать. Строуберри сидит на краю самой высокой крыши, но больше не болтает ногами. Она слишком серьезна сегодня. Солюс сидит в углу самой тёмной камеры, но больше не верит в успех. Он уже раздавлен. Что у них есть? Почему-то сегодня они думают об этом одновременно, ведут диалог и будто видят друг друга. Так что у них есть? Будущее? У любовницы нового предводителя Эдена и у заключенного? Будущего нет. Прошлое? У бунтарки с Той Стороны и у правителя Золотого Города? Прошлого нет. А настоящее – настолько краткий миг, что его невозможно заметить. Может, у них есть жизнь? Но и её уже нет. Пусть Строуберри все так же улыбается, широко или ехидно, пусть Солюс все так же говорит, гордо или насмешливо, но жизни у них уже нет. После революции, когда утихли последние стычки, когда укрепилась новая власть, Снейк приказал казнить Лилит. Она была ему не нужна. Снейк приблизил к себе Строуберри, чтобы развлечься. Ну, как приблизил. Он с ней спал. Ему нравилась эта красивая, но дерзкая девчонка. Нравилась её беспомощность. Снейк приблизил к себе Солюса, чтобы развлечься. Ну, как приблизил. Он над ним издевался. Ему нравился этот сильный, но поверженный человек. Нравилась его беспомощность. Строуберри и Солюс не любили друг друга. Ни страсти, ни нежности, ни тёплых слов. Только понимание, которое давало силу держаться. Они знают, что пока жив хоть один из них, они не умрут оба. Что пока жив хоть один из них, Строуберри будет улыбаться, как та самая дикарка-хохотушка. Не сломится. Что пока жив хоть один из них, Солюс будет горд, как тот самый правитель-диктатор. Не сломится. И они знают, что схожи своей бедностью. Поэтому, почему-то, затем, зачем-то, они видятся снова и снова. Тайно, будто бы случайно, просто так, по важной причине. Они ждут этих встреч, хоть и знают, насколько это опасно. Хотя… у них уже ничего не отнять. - Ты глупая девчонка, начитавшаяся сказок про любовь, — выдохнул бывший диктатор. — Ты даже не понимаешь, какую глупость совершила. — Это самое правильное решение, которое я приняла за свою жизнь. Их расстреляли на рассвете, который он так любил. Бывший диктатор сияющего города и уличная девчонка держались за руки. Он стоял, с трудом выпрямив спину, его волосы поседели, одежда, бывшая когда-то дорогой и роскошной, свисала клочьями, но глубокие синие глаза смотрели ясно и горделиво, лицо его всё ещё сохраняло остатки былой красоты. Она, цветущая и живая, поддерживала мужчину под локоть. Они бесстрашно смотрели прямо в дула ружей. Они ничего не боялись. Они любили друг друга, хоть ни разу и не сказали этих слов. Она приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в первый и последний раз, отросшая борода щекотала её лицо. Он обнял её за талию, тонкую-тонкую, как у балерины. Так их и застиг свинец. Но всегда остаётся любовь. Даже после смерти.