Не больно

      

Знаете, Венециано всегда боялся погибнуть. Уйти из этого мира, исчезнуть, будто его никогда и не было. Покинуть всех, оставить дорогих ему друзей и стать лишь воспоминанием о некогда сильной и приветливой стране Италии. Остаться в учебниках истории, томиться в пыльных томах архивов, стать тенью, отголоском прошлого. В том особняке на окраине города этот страх лишь усилился, пробираясь глубоко в душу паренька. Италии казалось, что Смерть диким зверем ходит за ним по пятам, протягивает когтистые лапы к его друзьям, забирая их с собой, насмехается над слабостью Феличиано, клацает зубами где-то над его ухом. Словно говоря: «Я забрала их, всех тех, кто тебе дорог! Теперь твоя очередь, мальчишка!» Но Венециано всё так же продолжал бороться за свою жизнь и жизнь своих друзей. Да, Смерть ходила где-то рядом с ним, но Северный Италия пресекал все её попытки забрать кого-либо с собой. И они выбрались. Выбрались из этого чёртового особняка, выбрались все вместе, как сплоченная команда. Но серый монстр продолжил преследовать их даже за пределами дома. Впереди всех бежали командир Германия и его горе-помощник Пруссия. За ними поспевали Япония и Китай — два брата, готовые в любой момент начать атаку и прикрыть всех остальных. И плевать, что у первого острозаточенная катана, а второй знает боевые искусства как свои пять пальцев, — силы двух братьев равны и восхитительны. После них бежали Америка и Англия, обеспечивающие защиту. Грозно блестел серебряный револьвер Альфреда, угрожающе переливалась зелёная магия, стекающая с пальцев Артура. Следующей двойкой оказались Романо и Испания. Южный сжимал в тонких пальцах кинжал, который был при нём всегда, а Антонио держал невиданной красоты алебарду, испачканную в непонятной чёрной жиже — так называемой «крови» монстра. Спины впереди бегущих прикрывали Россия, Франция и Канада. Иван покрепче перехватил увесистый кран, Мэтт поправил тетиву лука и пустил в чудовище очередную стрелу, а Франциск бежал без оглядки. Позади всех, читая на ходу заклинание из дневника, бежал Северный Италия. Он не знал, попал ли Мэттью в цель, не знал, как близко к нему серое нечто, не знал, сколько ещё сможет читать и не сбиваться с ритма и слов. Он видел лишь сточки заклинания, написанные неразборчивым размашистым почерком. Ребята достигли забор очень быстро, однако Венециано не спешил к ним, остановившись поодаль от заветной черты, и читал — шептал — про себя спасительные строки. Если он не закончит всё это сейчас, то сколько ещё любопытных людей попадут в этот чёртов дом?! Всё случилось очень быстро… Варгас не успел ничего понять. Последнее, что ему удалось увидеть — мелькнувшее перед глазами серое пятно и распахнутые от ужаса глаза Германии. Сорвавшийся крик «Италия!» он услышать уже не успел.

***

      Словно со стороны наблюдать за тем, как некогда голубая одежда пропитывается кровью, как рука в короткой судороге чуть сжимает дневник, как по лицу медленно стекает алая капля крови. Видеть, как паника на лице твоих друзей медленно сменяется ужасом понимания произошедшего, как они в отчаянии кричат твоё имя, как глаза дорогих тебе людей наполняются слезами. Не чувствовать холодного, пронизывающего ветра, жесткости каменистой поверхности почвы, теплоты крови, растекающейся под тобой и впитывающейся в землю…       Я всегда боялся смерти…       …но умирать оказалось вовсе не больно.       Видеть собственные похороны. Как все, с кем ты был знаком, оделись в этот неприятный, ужасающе неживой чёрный цвет. Смотреть за тем, как твои друзья тщетно пытаются веселиться, хотя на их лицах плохо скрываемая печаль. А погода выдалась солнечной и тёплой, что было так противоречиво сложившейся ситуации. Наблюдать, как выносят чёрный гроб, отделанный красным бархатом. Лицезреть там себя самого, одетого в тёмный костюм, сшитый по фигуре. Бледная кожа, посиневшие сухие губы, уголки которых приподняты в предсмертной улыбке, царапина на левой стороне лба. Рубашка скрывает изуродованное монстром тело.       Гроб опускают на землю и теперь у каждого есть шанс попрощаться с тем, кто отдал всё ради спасения своих друзей.       - Ты всегда был самым улыбчивым и самым позитивным из всех нас. Я рад, что дружил с тобой до самой смерти, Италия-кун.

Я тоже рад тому, что у меня был такой друг как ты, Япония.

      - Я буду надеяться на то, что теперь ты в лучшем месте, ару. Ты это заслужил.

Спасибо, Китай. Но я не заслужил этого, ведь сам привёл всех вас в тот особняк.

      - Mon cher Italiе, ты был самым лучшим братом, о котором я мог только мечтать.

Франция, я никогда не забуду наши с тобой посиделки. Ты многому меня научил. Даже тому, что не успело мне пригодиться.

      - Сколько раз ты возвращался назад? Мог бы попросить меня помочь, глупый итальянец.

Ты и так сделал многое, Англия. Я так часто видел твою смерть…

      - Ты должен был остаться живым, Италия. Я же герой, я бы всех спас.

Ты и так герой, Америка. Ты спас нас всех в одной из петель. Правда, тогда мне пришлось вернуться назад…

      - Мы практически не общались, но я счастлив, что нашёл такого друга. Мы же друзья? Были друзьями?

Конечно были. Ты немного пугал меня, Россия, но с тобой было не так страшно сражаться с серым монстром.

      - Мне жаль Вас, я наверняка был обузой в доме… Но я надеюсь, что Ваша жертва не будет напрасной. Спасибо.

Канада, ты был нужен нам всем. Спасибо тебе за помощь, без твоего лука и навыков стрельбы я бы не справился.

      - Венециано, ты идиот, каких свет не видывал. Ты же страна! Как ты мог просто так умереть?!

Братик Романо, не надо слёз, прошу тебя. Ты должен вытерпеть, ты же сильный. Всё наладится, пусть и без меня.

      - Будь счастлив там, Ита. Не забывай про нас всех.

Я не забуду, Испания. И вы меня тоже не забывайте, пожалуйста. Я не хочу исчезать из ваших воспоминаний.

      - Северный, ты крутой парень. Я сам в этом убедился, ведь ты так старался помочь нам всем. Жаль, что всё получилось именно так.

Я счастлив, ведь вы целы, мои друзья. И я ни о чём не жалею, Пруссия. Если бы мне надо было это повторить, я бы без раздумий спас вас всех ещё раз.

      Слышать, как шёпот и ветер стихают, когда к могиле подходит последний из пленников того злосчастного дома. Из всех присутствующих лишь ему одному хорошо идёт чёрный костюм, похожий на тот, что надет на мне.       - Италия… У нас с тобой было много разногласий и порой я кричал на тебя, но ты был отличным товарищем. Отличным бойцом. Отличным… другом…       Наблюдать за тем, как твой лучший друг опускается на колени и кладёт к бездыханному телу небольшой букет цветов. Голубые глаза понемногу наполняются слезами, а голос дрожит на каждом слове. Отточенная за несколько дней речь сходит на нет, уступая место чувствам.       - До сих пор я не верил, что с тобой может произойти подобное. Я сожалею, что тогда не смог тебе ничем помочь. Я сожалею, что ты погиб. Я… я… какой я друг, если даже спасти тебя не смог? Я во всём виноват…

Германия, не надо плакать, тебе совершенно это не идёт. В моей смерти ты не виноват, я сам виноват во всём. Лишь я один. Я столько раз ошибался, когда пытался вас всех спасти. Это я должен извиняться, но не ты. Из-за моей глупости вы умирали столько раз…

      Наблюдать, как гроб закрывают и опускают под землю, вновь видеть слёзы своих друзей. Не понимать, почему они плачут, почему им так больно. Видеть, как в бессилии сжимает кулаки Испания, убирая их в карманы пиджака. Никто не увидит, что ладони Антонио перемотаны алыми бинтами, ведь Тони вчера избивал всё, что попадалось под руку. Никто не увидит, что Венгрия не пришла на мои похороны, так как её глаза краснее, чем у Гилберта, ведь она рыдала навзрыд, узнав о случившемся. Никто не увидит, как дрожат губы Романо, как слёзы вновь начинают собираться в его глазах.       Никто, кроме меня.       Но это вовсе не больно…