Заново

      На Лондон опустилась холодная осенняя ночь. Небо затянули тяжелые свинцовые облака, подгоняемые промозглым ледяным ветром. На небольшом холме, заросшем высокой пожухлой травой сидели двое, наблюдая, как грозовая туча поливает город под ними. — Петуния сегодня впервые ночевала не дома, — с тяжелым вздохом произнесла Лили.       Её голос был пропитан горечью, но Джеймс всё равно уловил нотки облегчения. Он перехватил её холодные пальцы, которые нервным жестом крутили кольцо на безымянном пальце левой руки, и только крепче обнял.       С момента гибели родителей Лили прошло чуть больше недели. Почти всё это время она проводила в компании своей старшей сестры, впервые за многие годы разговаривая по душам. Многое изменилось в них после похорон. Лицо Лили теперь почти всегда было покрыто тенью скорби, а в глазах пропал тот озорной огонек, в который Джеймс когда-то влюбился на третьем курсе. Теперь же зеленые миндалевидные глаза горели лишь сухим, уставшим взглядом, смотрясь так неправильно на узком бледном лице. — Как дежурство? — Паршиво, — ответил Джеймс, укладываясь на спину и утягивая за собой Лили. — Лестрейндж опять уложила наших двоих в Мунго. Грюм сегодня красочно рассказал, куда засунет нам наши палочки, если мы в очередной раз упустим эту суч… сумасшедшую.       Несмотря на то, что Беллатриса Лестрейндж была Пожирателем смерти, Лили никак не могла перестать, в какой-то мере, восхищаться ей. Да, она презирала её за то, что та была верна Темному Лорду, ненавидела её за то, что она каждый раз калечила людей, убивала её друзей, лишала её знакомых рассудка. Но то, с каким рвением она подходила к любому делу, её готовность отдать жизнь за Волан-де-Морта, её безбашенность и сила вызывали у Лили уважение. Конечно, она бы никогда не посмела заикнуться об этом друзьям, тем более Джеймсу. — Черт, Эванс, она же баба! — презрительно выплюнул Джеймс, но Лили уловила, что он уязвлен. — По-твоему, девушка не может быть сильнее? — хитро спросила она, забираясь на Джеймса сверху, он машинально обнял её, проникая холодными, шершавыми ладонями под бесформенный теплый свитер, когда-то принадлежащий ему.  — Эванс, ты не будешь вступать в Орден Феникса, — закричал Джеймс, подходя к рассерженной Лили, встряхивая за плечи. — Это еще почему? — закричала она, вырываясь из хватки. — Почему тебе можно рисковать своей жизнью, а я должна сидеть дома?       После окончания школы, это была первая крупная ссора ребят. Едва Дамблдор рассказал им про Орден Феникса, Лили тут же вызвалась записаться первой, что категорически не устраивало Поттера. Они бы так и ругались прямо в кабинете директора Хогвартса, если бы Джеймс не перенес их домой. — Потому что это опасно, как ты не поймешь! Не место женщинам на поле битвы!       Лили рассыпчато расхохоталась, смахивая сейчас на самую настоящую ведьму из мультика: растрепанная копна рыжих волос, так и норовящих залезть в рот, и зеленые глаза, мечущие молнии. Она внезапно выхватила палочку и выпустила в Джеймса красный луч. Только благодаря отменной реакции Поттер отбил заклинание, угодившее в вазу на каминной полке. Та разорвалась с оглушительным хлопком, и осколки звонко посыпались на пол. Повисла тишина. — Эванс, ты, черт тебя дери, спятила совсем? — Ты же говорил, что девушки не могут за себя постоять. Так давай, нападай, — Лили легкомысленно покрутила в руках палочку, как заядлый барабанщик, вызывающе усмехаясь. Джеймс вспомнил, как она пыталась научить этому трюку его, и все дальнейшие приятные последствия в Выручай комнате. Эти воспоминания отвлекли его. — Я не буду на тебя нападать, — более примирительно заметил он, подходя ближе.       Но та не собиралась так легко сдаваться. Она послала в него еще один луч, потом еще один — бесполезно. Джеймс только защищался, слегка посмеиваясь, мол, вот об этом я и говорил. Когда же спустя несколько минут очередное заклинание разбило стеклянный журнальный столик, Поттер не выдержал и подскочил к Лили, перехватывая её руки. Из её груди вырывалось тяжелое дыхание, она попыталась вырваться, царапаясь и кусаясь, словно дикая кошка. Джеймс только рассмеялся, и, подхватив Лили на руки, бросил на диван, нависая сверху. Он поймал её за подбородок и поцеловал.       Долго, страстно и горячо.       Когда же воздуха стало не хватать, он оторвался от её губ. Потемневшие восторженные карие глаза встретились с влажными светящимися зелеными, и Джеймс выпалил: — Выходи за меня.       Через несколько месяцев пришло известие о гибели мистера и миссис Эванс. Тогда-то Лили и поняла, что веселая, беззаботная жизнь закончилась. Вместо свадьбы начали организовывать похороны, а после уже не хотелось никаких праздников. Всё в её жизни померкло, учебу она бросила, полностью посвящая себя ордену и Джеймсу, о свадьбе уже не шло никакой речи. Лили не знала, как можно быть счастливой, когда каждый день прилетает сова с известием о чьей-либо смерти. Она уже давно не снимала траурную повязку с запястья. — Не переживай, я уверена, что вы её поймаете. Не вечно же она будет от вас бегать, — Лили легко поцеловала его в губы, перекатываясь в бок, удобно устраивая голову на груди Джеймса.       Начал накрапывать дождь, но ребята не собирались уходить. Здесь, на высоте, ветер, казалось, был в разы сильнее, чем в городе. Они оба любили ветер. То, как сердце начинает ускоренно биться, разгоняя в крови адреналин, когда сильные порывы перехватывают дыхание. Джеймс привил Лили любовь к полетам, теперь они могли часами летать над городом, наслаждаясь ощущением свободы. В воздухе повеяло свежестью, и Лили вздохнула полной грудью, наслаждаясь запахом мокрой земли. Один их запахов её Амортенции. Им редко удавалось выбраться куда-то вдвоем, отдохнуть от войны, потерь и разочарований. — Переезжай ко мне, Лили, — тихо попросил он, трясь о рыжую макушку щекой. – Переезжай ко мне, — умоляюще выдохнул Джеймс, целуя Эванс в шею.       Они ввалились в дом, цепляясь друг за друга, не обращая внимания на мешающую мебель и обувь. Не разрывая поцелуй, Джеймс подхватил Лили и посадил её на стол, скидывая какие-то ненужные баночки и статуэтки. Он сорвал с неё блузку, оставляя в сиреневом кружевном белье, и рывком притянул к себе. Эванс в ответ обвила его ногами за талию, сняла мешающую майку и пробежалась острыми ноготками по кубикам пресса, спускаясь к полоске волос. — У нас свадьба через неделю, имей терпение, — голос её сорвался, она застонала, когда Джеймс укусил её за мочку и начала расстёгивать ремень на его штанах. — К черту свадьбу, Эванс. Я хочу тебя. Хочу каждый день видеть тебя в моем доме, то, как ты ходишь босиком по кухне, как просыпаешься в моей постели, как разбрасываешь свои вещи, — каждое слово он сопровождал поцелуем. — Да я даже готов терпеть твоего мохнатого засранца, только если он не будет гадить в мои тапки, можешь передать ему.       Лили звонко рассмеялась и смахнула вазу с цветами на пол, заставляя Джеймса подпрыгнуть, спасаясь от осколков и холодной воды. — Я и так почти каждую ночь ночую у тебя. — Тем более, Эванс. Нечего тебе делать в пустом доме одной, тем более в… — он не закончил, и Лили привстала, обеспокоенно всматриваясь в его лицо, почти не различимое в темноте. — Что случилось? — Ничего, просто пойдем, заберем твоего кота и твои вещи. Уже давно пора было это сделать.       Спустя пару часов Джеймса разбудил патронус Сириуса, вызывающий его в Косой Переулок прямо в гущу схватки. Перед уходом парень оглянулся.       Лили спала на животе, обнимая одеяло, футболка задралась, оголяя длинные ноги, рыжие волосы, в беспорядке разбросанные по подушке, вспыхивали огнем, когда в них запутывались первые лучи восходящего солнца. Она застонала во сне, в беспокойстве хмуря лоб. Джеймс не сдержался и поцеловал Лили в макушку, стараясь не разбудить. Он не стал говорить ей, что вчера Пожиратели убили семью магглов в паре домов от неё, и то, как он перепугался. Это и была одна из причин переезда Лили, в этом доме он, по крайней мере, сможет обеспечить её безопасность. Последнее обещание, которое он дал мистеру Эвансу.       Накладывая защитные заклинания на входную дверь, он поклялся, что заново научит её улыбаться и радовать жизни.       И первым шагом будет их свадьба.