Санитар

      Андрей задумчиво провожал глазами желтые отсветы фар, мягкими волнами прокатывающиеся по потолку. Соседи сверху, два безбашенных подростка, наконец угомонились в своем неуемном музицировании и подарили долгожданную тишину. После длинного рабочего дня мышцы слегка саднило, и лучшим отдыхом после шумных улиц и бессмысленной болтовни клиентов оказалось просто лежать на диване. Двигаться совершенно не хотелось, как не хотелось и открывать лежащий на кофейном столике любимый томик Стругацких. Бершетову теперь в собственной жизни фантастики с лихвой хватало, необходимость погружаться в чужие, пусть и прекрасно описанные фантазии, отпадала автоматически. Перевернувшись набок, Андрей несколько минут изучал взглядом голую стену напротив, после чего неторопливо достал красный ежедневник и вытащил прикрепленную изнутри фотографию. Растянул губы в ответ на чужую улыбку, запечатленную в вечности, устало выдохнул. Люба на фотографии, как и все предыдущие годы, оставалась все такой же радостной и веселой. Андрей так часто рассматривал этот снимок, что запомнил малейшие детали и мог с лёгкостью воспроизвести его в памяти, но держать в руках вещественное доказательство минувшего счастья было как-то приятнее. В последнее время Бершетов все чаще погружался в воспоминания, вновь и вновь, словно кинохронику, проигрывал перед внутренним взором события четырехлетней давности. Если прибор перемещения и правда есть, и можно с помощью него оказаться в другом времени, то и прошлое, где они с Любой вместе и где они счастливы, тоже где-то существует. Где-то там, в обратном ходе часовой стрелки, они сидят на берегу реки и бросают в воду камешки, в шутку соревнуясь, кто дальше. Где-то греют друг друга теплом собственных тел, укутавшись в спальник под чистым звездным небом. Где-то мягкие губы ласкают его шею и хрупкие руки с тонкими пальцами ерошат колючий ершик волос. Вот бы попасть в это необозримое, недостижимое где-то. Прижать самого дорогого в мире человека и уже никуда не отпускать. Закрыть его своим телом от всех невзгод, вновь окунуться в ощущение бесконечного счастья. Несколько мгновений Бершетов всматривался в непотухающие со временем голубые глаза, неловко прокашлялся, начал свой годами продолжающийся диалог, на который так пока и не услышал ответа. «Еще полгодика потерпеть, моя родная, и мы снова будем вместе. Ты не представляешь, как же я по тебе соскучился. Прошло уже четыре года, но я продолжаю каждый день думать о тебе. Вызываю в памяти все наши общие воспоминания и знаешь… Кажется, я уже начал забывать твой голос. Помню лицо и мимику, но твои интонации, твой смех, иногда мне страшно, что скоро они совсем сотрутся. Когда ты мне снишься и разговариваешь со мной, я слышу твой голос, и он такой же, как раньше, а как проснусь, пытаюсь его вспомнить, но с каждым разом все сложнее. Я так хочу почувствовать твое тепло. Мне столько хочется рассказать тебе. Ведь столько всего произошло, пока тебя не было рядом. Жду не дождусь, когда смогу поделиться этим с тобой. И даже немного похвастаться. Представляешь, я, оказывается, путешественник во времени! И был я знаешь где? В советском союзе, и не просто абы где, а в Припяти! Я помню совсем чуть-чуть, к сожалению. Но видела бы ты, насколько красивым был город до аварии! Почти все воспоминания стерлись, и я бы ни за что не поверил, что действительно был в прошлом, если бы случайно не утащил с собой жителя Припяти. У меня теперь в товарищах самый настоящий офицер КГБ, его зовут Сергей. Он очень серьезный и ответственный. Такой чисто советский человек, помешанный на служении Родине, искренне верящий в ее идеалы. Совсем как в фильмах показывают. Я разбиваю его святую наивность, показывая всякие разоблачительные видео. Он скрипит зубами и отказывается верить, но я вижу, что в нем уже зародились сомнения в своей правоте. Иногда он очень забавный, когда пытается сладить с современной техникой, и смешно злится, когда не может в чем-то разобраться. Мне кажется, мы с ним даже поладили. Тебе бы он понравился, я думаю. А еще у меня в товарищах его двойник, но уже из нашего времени, он старше его на почти тридцать лет. Нам нужно вернуть Сергея в его время и спасти Припять. Тогда и ты будешь спасена! И после этого ты сможешь уже заслуженно называть меня героем. Мне теперь намного легче стало, когда я знаю, что все могу изменить, что все в моих руках и, главное, я теперь не один. Оба Сергея так стремятся к нашей общей цели… Я думаю, что могу на них положиться.» Андрей прижал фотографию к груди и прикрыл глаза, почувствовав скопившиеся в уголках слезы. Полежал пару минут, прислушиваясь к гулким ударам собственного сердца. Ожидаемо, ответа на его слова так и не последовало. Бершетов аккуратно положил фотографию обратно в ежедневник. Пролистал страницы. Остановился на последней записи, усмехнулся и спрятал ежедневник в карман. После вырвавшихся слов он острее ощутил тишину квартиры. Она незаметно обступила его со всех сторон, зажала, как живое существо, и зависла за пределами дивана в немом ожидании. Теперь она не казалась такой желанной, а лишь подчеркивала его собственное одиночество. И правда, глупо разговаривать с фотографией. В его времени Люба мертва, а все слова не более, чем сотрясение воздуха. Андрей резко встал с дивана, встряхнул головой, силясь отогнать от себя навалившееся тягостное ощущение. Создать иллюзию жизни в маленькой пустой квартире. Быстро включил компьютер и, пока он загружался, начал прибираться, напевая незатейливую мелодию, лишь бы создать хоть какое-то движение. Как нельзя вовремя послышались удары по входной двери, и сталкер облегченно выдохнул. — Как обычно без приглашения, и звонок, кстати, работает, — поприветствовал он стоящего за дверью Костенко, пропуская внутрь. Тот кивнул в ответ, пристраивая у входа сумку с продуктами. — Не занят? — все же спросил для приличия Сергей, снимая верхнюю одежду, на что Бершетов мягко улыбнулся. — Думаю, даже если бы и был, тебя бы это не остановило. Заварить чего-нибудь? — Тот твой замечательный чай с бергамотом, буду очень благодарен. Ух, ну и погодка сегодня. Журчат ручьи, слепят лучи, и тает лед и сердце тает. Я думал, в будущем городские службы научатся справляться со своей работой. Все ботинки промокли. Не против, если просушу? — Можешь на батарее в ванной. Она все еще шпарит не по детски. Что-то случилось или ты так заскочил? — Да не сказать, чтобы случилось. Так, зашел проведать. И смотрю, вовремя. Какой-то ты кислый. — День тяжелый, — отмахнулся Андрей, ставя чайник, — много клиентов, все такое, сам понимаешь. Я бы выпил чего покрепче, если честно, но у меня нет. — Ну, значит я не зря пришел, — Костенко усмехнулся, выкладывая содержимое продуктовой сумки на стол, — одна молодая и симпатичная продавщица уверяла меня, что нужно обязательно иметь при себе вот такую небольшую бутылку коньяка на случай плохого настроения. От такой наглости я чуть было не устроил полноценное задержание, но вовремя одумался. Все время забываю, что пьянство, разгул, разврат у вас процветают по полной. — И ты решил поддержать тенденцию. То, что она тебе втюхала, так себе, честно тебе скажу, но горло промочить пойдет. Ты что-то конкретное хочешь посмотреть или изучить? Новости последних дней, внешняя политика? Подкидывай тему, подскажу. Как раз комп включил. — Да мне хватит на сегодня, пожалуй, — Сергей нахмурился, разливая алкоголь в стаканы, — и так целыми днями только и делаю, что читаю, смотрю, изучаю. Чувствую себя чертовым школьником, по случайности оказавшемся в шкуре взрослого. Да и старший куда-то опять запропастился, надоело одному дома без дела сидеть. — Кстати, как результаты МРТ? Ты говорил, как раз вчера-сегодня должны были прийти. Разобрались, что с тобой? — По прежнему ничего. Врач сказал, что людей с таким отменным здоровьем еще поискать надо. — Что же, тогда первый и единственный на сегодня тост за твое здоровье. Надеюсь, в ближайшее время мы сможем понять, что это за приступы. Сергей кивнул и залпом осушил свой стакан. Поморщился от вкуса. — Да, возможно ты прав, и мне не стоило поддаваться на ее провокацию. Дрянь отменная. Как раз чайник вскипел, давай лучше горяченького выпьем. Я решил попробовать еще один вид современного печенья с ужасающим составом, но действительно приятным вкусом. Андрей посмотрел на протянутую пачку Орео, кивнул в знак одобрения. — А ты чем хотел заняться после работы? Были какие-то планы, пока я не пришел? — Да так, в стрелялки поиграть немного, выпустить пар. — Какие такие стрелялки? — недоуменно переспросил Костенко, — ты в тир что ли ходишь? Не знал. — Да не, какой тир. На компьютере играю. Я его немного обновил, так он помощнее стал, а то зависал ужасно. — Погоди, ты хочешь сказать, что можно как-то стрелять в компьютере? Бершетов с сомнением посмотрел на Сергея. — Ну да, ты что, не видел никогда компьютерные игры? Твоя пожилая версия тебе не показывала? Хотя нет, конечно, с чего я взял, что он стал бы заниматься такой ерундой… Ну, в общем. Настало время ознакомить тебя с очередным бесполезным развлечением современности. Компьютерные игры. Альтернативная реальность, в которой можно застрять на часы, а то и на дни. Welcome to the new age.

***

      Ледяной весенний дождь отчаянно хлестал в стекла, перемешивался с яркими потоками света от фар встречных машин и рекламных вывесок, как некстати существенно снижал видимость. Сергей Александрович уверенно лавировал между потоками автомобилей, поминутно чертыхаясь грядущему списку штрафов. Ничего, и не от такого откупался, а жизнь, как-никак дороже всяких никчемных бумажек. Преследующая его машина все так же не отставала, время от времени зазывно подмигивала фарами, требуя остановиться, но хрен ас два бывший офицер КГБ собирался сдаваться нанятым по его шкуру бандитам. Чертова крыса, заведшаяся в его небольшой и, казалось бы, годами проверенной группировке, накрыла медным тазом всю тщательно подготовленную операцию. Часть его ребят по-тихому грохнули, часть отловила полиция, его же самого хотели взять живьем, попотрошить немножко и выведать всю нужную информацию по заключенным сделкам, прибрать к рукам его годами налаживаемые связи. Прострелянное плечо в очередной раз прошило острой вспышкой боли, отчего в глазах на мгновение помутилось, но Сергей Александрович только сильнее сжал в пальцах руль, сосредоточившись на дороге. «Лихие девяностые, ей-Богу, — усмехнулся Игнатьев, резко выруливая влево, обходя стороной очередную пробку, — и все же, кто оказался крысой?» Не забывая следить за дорогой, Сергей Александрович быстро прокручивал в памяти характеристики своих ближайших подчиненных, пытаясь вычислить среди них сорвавшую сделку мразь. Кому из них понадобилось убрать его с дороги, кто из них давно хотел свести счеты? Почему-то некстати вспомнилось ухмыляющееся лицо Антончика, но Сергей Александрович лишь нахмурился, отметая эту версию: к московским делам тот не имел ни малейшего отношения, зону влияния имел лишь в Харькове. За долгие годы бандитского существования Игнатьев накопил достаточное большое количество недоброжелателей, и как он не старался, память не желала услужливо предоставить наиболее подходящих кандидатов. Проскочив на красный под недовольный вой сигналов, Сергей Александрович в очередной раз прошипел себе под нос ругательство. Дороги в Москве явно не располагали к бандитским погоням, следовало как можно скорее оторваться от хвоста, залечь где-нибудь, отсидеться. Долго петлять по забитым автомобилями улицам он точно не сможет. Лишь бы Костенко не надумал вернуться домой пораньше, ведь наверняка квартира уже оцеплена неприятелем, не дай Бог молодой дурень попадется в заложники. Игнатьев скрипнул зубами, пытаясь вспомнить распорядок дня молодой версии, припомнил его планы, успокоился, отлегло. Автомобиль неприятелей, упорно преследующий его, несколько отстал, и тогда Сергей Александрович завернул в знакомый двор, бросил машину и бегом кинулся по переулкам. Где-то сзади завизжали тормоза, а он уже сидел в другом неприметном автомобиле и вовсю улепетывал куда-подальше. Повоюем еще, тряхнем стариной, но, как-нибудь в другой раз. Попетляв пару часов по улицам Москвы и не увидев больше автомобиля преследователь, Игнатьев с облегчением отправился к своей младшей копии.

***

      Новый вид деятельности медленно, но верно затягивал похлеще зыбучих песков, манил яркой картинкой, какой и фантазиях не привидится, завлекал обещающим неожиданные повороты сюжетом, заставлял вновь и вновь ожесточенно нажимать на кнопку мыши. — Чертово будущее, — недовольно пробубнил себе под нос Костенко, словив очередную пулю от врага аккурат меж глаз. Повалялся немного на фоне ликующего противника, и, как ни в чем не бывало ожил, — вот бы в жизни такую функцию, цены бы не было. — Да уж, каждый мечтал бы стать супер-солдатом, как капитан Америка. — Кто-кто? — недоуменно переспросил Сергей, на мгновение отвернувшись от экрана. — Ну, супер герой такой, комиксы Марвел, фильмы… Ни о чем не говорит? — С чего бы, — Сергей фыркнул, — еще комиксов мне для полного счастья не хватало. И так голова кругом от ваших… Развлечений. Не жизнь тут у вас, а какое-то сплошное увеселительное мероприятие. — Ну, смотрю, ты вполне в него втянулся, и прочувствовал, — Андрей слегка улыбнулся, потянулся к вскрытой пачке печенья, лежащей на другом конце стола, и тут же получил по рукам, — ай, больно же! — Тссс, не отвлекай. Момент ответственный, между прочим. Мне стрельбу забрасывать нельзя. Какая никакая — практика. — Ну-ну, оправдывай себя, — через пару мгновений Бершетов уже бессовестно хрустел печеньем, — эх. Все равно, понятия не имею, и как вы там в своем Союзе жили… Ни тебе телевидения толкового, ни интернета. Ладно, детям, понимаю, есть, чем заняться. Но взрослым? На собрания ходить, редкие дискотеки? — Работать на благо Родины, стремиться к ее процветанию. В вашем времени каждый сам для себя… А для коллектива задницу от дивана отрывать не хочется. Какие тут увеселительные мероприятия, когда весь день занят делом? Цели у вас нет. Ни личной, ни общей. Вот и ищите себе развлечений на голову. А капиталисты тут как тут. И это предложат, и это впарят. А вы и рады за собственные деньги. — Тебе вроде и тридцати нет, а ворчишь постоянно, как старик, — Андрей шутливо ткнул Костенко в плечо и прошелся взглядом по экрану монитора, — все-то тебе не так. — Если бы я тебе начал перечислять, что мне конкретно не так за последние семь месяцев, у тебя бы уши в трубочку завернулись. Так что будь благодарен.       Андрей фыркнул и отошел к окну, стал рассеянно осматривать полупустой двор. Провалившись в свои мысли, он непроизвольно улыбнулся и чуть вздрогнул, когда Костенко в очередной раз разразился гневной тирадой на «тупых игроков, которые совершенно не умеют стрелять». Жизнь шла своим чередом, новым, непредсказуемым витком развивались события и, впервые за долгое время, Бершетов почувствовал что-то вроде шаткого, хрупкого спокойствия и стабильности. Он больше не был один на один со своей проблемой, и, более того, впервые за годы его проблема перестала быть неразрешимой. После гибели Артема он был уверен в том, что больше не станет обзаводиться никакими привязанностями. Ничто другое не сравнится с любовью и дружбой, но он мучительно боялся вновь испытать утрату. Раздирающую боль потери, досаду, пустоту и одиночество. Лучше было ничего не испытывать, чем вновь качаться на качелях от счастья к глухому беспросветному мраку депрессии. Но Костенко с Игнатьевым нарушили его планы. Они бесцеремонно вломились в его жизнь, перестроили ее распорядок под себя, заполонили вязкую пустоту одинокого существования стремительностью, решительностью действий. Подарили цель и смысл двигаться дальше. Личных границ новые сообщники определенно не соблюдали. Если Игнатьев, которого Бершетов откровенно побаивался, появлялся на горизонте лишь изредка, то Костенко стал частым гостем в квартире Андрея. Предупреждать о своем появлении он никогда не удосуживался, но как-то всегда угадывал время, когда Бершетов был дома и ничем особо не был занят. Андрей довольно быстро привык к его присутствию, тем более, Сергей легко располагал к себе. Бершетов догадывался, что тому виной была профессиональная деформация, позволяющая Костенко найти подход к любому человеку, но Андрей и этому был рад. Еще бы, первый в мире путешественник во времени стал его приятелем и подарил почти уже угасшую надежду на спасение любимой. Сергей много рассказывал Бершетову о своем времени, Андрей же знакомил офицера КГБ с нововведениями последних двадцати шести лет. Довольно быстро Бершетов смирился с вторжением в свою жизнь обоих Сергеев и, мало помалу начал доверять, по крайней мере, младшему. Что же Сергей думал по его поводу, оставалось загадкой, он создавал впечатление человека, при случае способного пойти по головам, и Андрей догадывался, что за дружелюбной маской может скрываться что угодно. На кухне протяжно засвистел чайник, и Бершетов уже собрался сделать очередные пару кружек чая, как вдруг послышались глухие удары по входной двери. — Ты ждешь кого-то? — Сергей прищурился и быстро прокрутился на кресле спиной к экрану. — Да вроде некого, разве что сосед пришел. Дед старый, почти слепой. Может случилось что, пойду проверю. — Сиди здесь. Я посмотрю, — непрекословным тоном отрезал Костенко и бесшумно, как кошка, оказался у входа. — Да чего ты боишься? Кому я сдался? Не бандиты же там, ей богу. Костенко махнул на него рукой, посмотрел в глазок. Несколькими суетливыми движениями открыл замок и тут же ему на руки буквально рухнул человек, стоявший за дверью. — Черт, Сергей, что такое? Что случилось? — Дверь закрой, живо, — сквозь зубы прохрипел Игнатьев, пытаясь устоять на ослабевших ногах, — а ты, Андрей, шторы затвори. Мигом, что застыл! Андрей растерянно посмотрел на свалившуюся у входа парочку, успел разглядеть расползающееся бурое пятно на плече Игнатьева, а через мгновение он уже судорожно всматривался в окна, пытаясь обнаружить неизвестных неприятелей. — Там никого! — прокричал из кухни Бершетов, пока Костенко, справившись с верхней одеждой пожилого двойника, тащил его до дивана в комнате. — Хорошо. Андрей, найди аптечку, я пока осмотрю рану. Что случилось, кто это сделал? — Сергей внимательно всмотрелся в бледное лицо Игнатьева, отметил учащенное дыхание, выступившие на висках капельки пота. Быстро принялся разрезать окровавленную рубашку. Сергей Александрович машинально попытался отмахнуться от расспросов и тут же скривился от новой вспышки боли. — Накрылась сделка. В команде крот. Еле ноги унес. — Понял. Пуля навылет прошла, — Костенко аккуратно приподнял раненое плечо двойника, осмотрел входное и выходное отверстие, — Сейчас я промою хотя бы и позвоню Антонычу, чтобы приехал. — Никого не звать, никому не звонить! — резко выкрикнул Игнатьев, отчего Сергей вздрогнул, — Любой может быть скомпрометирован. А-а-а-ргх зараза. — И что ты предлагаешь? Я кроме первичной обработки ничего сделать не смогу. Может ткани, окружающие раневой канал, иссекать придется, мне сложно судить. Крупные артерии, судя по объему кровотечения, не повреждены, но мало ли. А если кость задета? Пуля очень близко прошла. — Ничего. Сделаешь то, что сможешь, имеющимися средствами. — Слушай, все равно нужно, чтобы тебя осмотрел врач. Хорошо, ну давай, не Антоныча. Травмпункт отметаем, это я понял. Кто еще есть из знакомых. Могу Людмиле позвонить, она терапевт, конечно, но, может… — Ты что, издеваешься сейчас?! — вспылил Игнатьев, — и ее еще хочешь в это впутать? Огнестрел же определенно не вызовет у нее вопросов! — Она все равно поймет, что ты говоришь ей неправду, рано или поздно. А я не смогу оказать тебе помощь в достаточном объеме. — Ты проходил необходимый курс обучения. И успешно справишься с поставленной задачей, — сухо отчеканил Игнатьев тоном, не терпящим возражений. — Бесполезно тебя переубеждать. Да и черт с тобой, — раздраженно пробормотал Костенко сквозь зубы и ушел на кухню отмывать руки. Бершетов, тактично застывший в дверях с небольшой армейской сумкой, наконец отмер и в два шага оказался около дивана. — Не знаю, Сергей Александрович, у меня всего по минимуму. Обезболивающие, противовоспалительные есть, антибиотики тоже. Бинты стерильные, антисептики… Достаточно ли этого? Могу в аптеку сходить, если нужно. — Шовный материал? Иглы стерильные, нити есть? — устало спросил Игнатьев, отклонив голову на спинку дивана. — Да… Шприцы тоже. — Отлично, вколи мне пока обезболивающее. Совместными усилиями худо-бедно организовали стерильную зону. Сергей выполнял все необходимые манипуляции, Андрей ассистировал. Судя по всему, местное обезболивание в области раны провели недостаточно, потому что Сергей Александрович сдавленно зашипел сквозь зубы на самом первом этапе, когда Костенко начал промывать поврежденные ткани антисептиком. В дальнейшем бандит взял себя в руки и молча терпел до самого окончания обработки, но это ничуть не облегчало задачу его молодой копии. Молодой офицер КГБ не помнил, когда в последний раз так нервничал. Спустя долгих двадцать минут, которые, казалось, растянулись в вечность, Костенко с сомнением осмотрел дело рук своих. Рана больше не кровоточила, лишь алела аккуратно подшитыми вокруг дренажа краями. Выглядело более-менее для того, кто делал это лишь во второй раз в жизни. Все же в Припяти советского союза перестрелки были крайне редким явлением, лишь однажды Сергею довелось столкнуться с вооруженными преступниками, перевозившими контрабанду водки. Тогда-то и пришлось впервые латать раненого товарища подручными средствами. Но там от него помощи был минимум, вскоре коллегу забрали врачи и переделали все, как надо. Пальцы чуть-чуть подрагивали от так все еще не отпустившего напряжения, с них на пол падали алые капли. Сергей аккуратно наложил вокруг раны повязку и с беспокойством посмотрел на Игнатьева. Тот смотрел безучастно прямо перед собой, бледный и разом словно обессилевший. — Андрей, как там, не притащил я хвоста? Проверял еще раз? — Проверял. Все в порядке. Пусто. Ну, я никого подозрительного не вижу, по крайней мере. — Вот и хорошо. Будем надеяться, обошлось. Спасибо, Серега. Я у тебя в долгу, — Игнатьев с усилием приподнял голову, и искренне улыбнулся молодому двойнику. — Не за что. Я очень надеюсь, что все сделал правильно. Как себя чувствуешь? — Терпимо, только уплываю немного. Отоспаться надо и завтра буду, как новенький. Словно в подтверждение сказанных слов, Сергей Александрович зевнул во весь рот, оглядел затуманенным взглядом комнату, внезапно остановился взглядом на включенном экране компьютера, нахмурился. — Срань господня. И этим вы тут занимались, пока я пытался привести наши дела в порядок? Сергей проследил за взглядом бандита, увидел включенную заставку компьютерной игры. Досадливо поморщился. — Детский сад, ясельная группа. Ладно он, дитя нового времени, — Игнатьев слегка приподнялся на локте и кивнул в сторону Андрея, — они все потерянное поколение. Ну ты то куда сунулся? Ты должен набираться знаниями, а не страдать херней. Может оказаться так, что меня не будет рядом! Костенко сложил руки на груди в защитном жесте, отгородился от внезапной вспышки раздражения своей старшей копии. — Чего ты опять взъелся? Не нужно меня опекать. Я могу за себя постоять. — Ты ни черта не понимаешь, — Сергей Александрович устало провел пальцами по глазам, отклонился обратно на спинку дивана. Помолчал пол минуты, успокаиваясь. — Да он не виноват, Сергей Александрович, это я включил… Игнатьев только махнул на Андрея рукой, еще раз широко зевнул. Сил на перепалку у него, очевидно, не осталось.  — У этого времени другие правила, парень. Нужно быть готовым ко всему, - тихо сказал Игнатьев, посмотрев своей младшей копии в глаза. Устроив голову на диванной подушке, Сергей Александрович прикрыл веки и вскоре провалился в беспокойный сон. Костенко с минуту смотрел на него задумчиво, подошел к компьютеру и выключил его. — Извини, Андрей. Боюсь, мы у тебя задержимся, — тихо произнес Сергей спустя долгую паузу, — Я его такого не повезу, да и некуда, если честно. — Ничего страшного, — Бершетов кивнул, доставая плед, — можешь устроиться на диване на кухне, он раскладывается, я в спальнике заночую. Оставайтесь столько, сколько нужно.

***

      Припорошенные снегом кроны деревьев упирались в низкое свинцовое небо. Искрились ледяной свежестью закованные в белый стволы пушистых сосен, тяжело нависали густые ветви елей. Изо рта вырывались легкие облачка пара, было зябко, отчего Игнатьев непроизвольно поежился, приблизил сжатые в кулаки ладони ко рту, отогрел дыханием. Место было незнакомое, закованное в странную, тягостную тишину, оно вызвало грызущее ощущение беспокойства, приближающейся опасности. Хрупкий иней под ногами разрывал лесное безмолвие, выдавая присутствие непрошенного гостя. Сделав несколько неуверенных шагов, Игнатьев оступился и провалился в свежий сугроб почти по колено. Сдавленно чертыхнувшись, Сергей Александрович с трудом вытащил застрявшую между кореньями ногу, а когда поднял глаза, чуть было не вскрикнул от неожиданности. Деревья перед ним расступались, показывая небольшую лесную поляну, белую-белую от только что выпавшего снега, на кажущимся нереальным, слишком отчетливом контрасте позади поля простиралась непроглядная тьма. — Серега! — попытался выкрикнуть Игнатьев, заметив посреди поляны Костенко, но с губ сорвалось лишь едва слышимое бормотание. В позе молодого двойника было что-то странное, неестественное. Он стоял на коленях, руки безвольно свисали вдоль тела, голова была наклонена набок, почти прижата к плечу. Костенко как будто собирался упасть, но замер на половине движения, не опрокинувшись ни назад, ни вперед. Одетый в привычный для своего времени коричневый костюм он смотрелся чужеродно на фоне заледеневшего леса. Почувствовав неладное, Сергей Александрович поспешил на помощь, но ноги налились свинцовой тяжестью, стали ватными, как будто чужими. Снег под ногами превратился в вязкую трясину, а появившийся словно из ниоткуда пронизывающий ветер острыми осколками ударил в лицо. Костенко смотрел прямо на Игнатьева. Широко открытые зелено-карие глаза были переполнены ужасом и взывали о помощи, но, скованный невидимыми цепями, молодой офицер явно не мог пошевелиться. С трудом преодолев несколько метров, Сергей Александрович протянул вперед руку, как в этот же миг Сергей, словно вздернутый вверх невидимым крюком поднялся на ноги, а затем рухнул на спину. Что-то невидимое, вылезшее из темноты, схватило Костенко за руки и потащило за собой в непроглядную мглу. Отчаянным рывком, с немым выкриком Игнатьев бросился вперед и успел схватить молодого двойника за ноги. Отчаянным движением Сергей Александрович перебрался выше, обнял Костенко за талию. — Не бойся, я тебя вытащу! — прохрипел Игнатьев, пытаясь дотянуться до выкрученных куда-то за голову рук двойника, отбить его у невидимого захватчика. У него уже почти удалось подтянуться еще выше, как вдруг мерзлая земля под ними пропала, разверзнувшись чернеющей внизу пропастью. В стремительном падении Сергей Александрович прижал к себе крепче безвольное тело, вгляделся в родное лицо, чтобы затем закричать от ужаса. Вместо Костенко он увидел самого себя, с посиневшей покрытой инеем кожей. Из глубоко провалившихся темных глазниц на него смотрели белесые глаза мертвеца. Перед тем, как отключиться, Игнатьев успел почувствовать колоссальный удар об острые, как бритва ветви хвойных деревьев. — Блядь, приснится же такое, — пробормотал Сергей Александрович, пытаясь восстановить дыхание. Ощущение впившихся в плоть игл из сна плавно перебралось в реальность, мучая болью охваченное ознобом тело. В голове кружилась муть, превращая мысли в вязкое месиво. С трудом бандит приподнялся на диване, пытаясь удержать круговорот окружающих предметов, — дерьмо, — устало выдохнув, Игнатьев встал на нетвердых ногах и пошел на кухню. Перед глазами так и стояло испуганное лицо младшего, реалистичное до малейшей детали. И ощущение неведомой опасности, прячущейся за его спиной. Сергей Александрович вздрогнул, попытался абстрагироваться от переживаний, но сердце все еще отбивало тревожный набат, не желало успокаиваться. Льющиеся из незашторенных окон потоки света, отражаясь от белоснежных стен, охватывали небольшую комнату сиянием, игриво разбрасывали солнечные зайчики, выхватывали их вороха одеял огненно-рыжую в лучах солнца макушку. Желая утихомирить клокочущее внутри беспокойство, Сергей Александрович мягко присел на край крошечного дивана, положил ладонь на плечо молодого двойника, аккуратно потряс. — Эй, младший. Спишь? Угол одеяла сполз с головы Костенко, открыл вытянувшееся лицо. Сергей казался спящим, вот только ресницы его совсем не подрагивали, а глазные яблоки не двигались под веками. На прикосновение он никак не отреагировал. Игнатьев сглотнул и медленно наклонился над лицом молодого офицера, пытаясь уловить дыхание, вытащил безвольное запястье, надавил, отыскивая пульс. Сердце Костенко отбивало медленные-медленные слабые удары, но, слава богу, билось. Очередной приступ, судя по всему, застал их обоих врасплох прямо во время сна. Игнатьев погладил молодую копию по плечу, затем наклонился вперед, обхватил руками раскалывающуюся от боли голову. Потихоньку отпускало, — Да что же напасть такая. Около десяти минут Сергей Александрович сидел почти неподвижно, утихомиривая разбушевавшиеся от приступа ощущения. Вскоре под одеялом послышалось движение, Костенко тихо простонал, перевернулся на спину, вновь погрузился в обычный сон. Игнатьев еще раз с беспокойством посмотрел на него, но будить не стал, подошел к плите, поставил кипятиться воду. Как только все отголоски приступа прошли, Сергей Александрович прислушался к собственным ощущениям, понял, что все еще чувствует себя откровенно паршиво. Прошло уже три дня после бандитских погонь, а боль в раненом плече так и не сбавлялась, и, казалось, с каждым днем становилась все мучительнее, приходилось глушить обезболивающими. Игнатьев заварил себе чай с малиновым вареньем, зябко поежился. Глаза слезились и как будто бы горели изнутри, тело ощущалось большим, жарким, неуклюжим. Ломило мышцы. сделав несколько приятно-обжигающих глотков, Сергей Александрович задумчиво остановился взглядом на настенных часах. Уже давно перевалило за полдень. «Совсем расклеился, — досадливо подумал Сергей Александрович, прикладывая тыльную сторону ладони к горячему лбу, измеряя таким образом температуру, — этого еще не хватало». Тем временем входная дверь открылась, и на пороге замаячила знакомая фигура. Скинув у входа верхнюю одежду, Андрей всласть потянулся, смерил Игнатьева усталым взглядом. — Выглядите неважно. — Спасибо за констатацию факта. Если хочешь чай — как раз вскипел. — Не, никакого чая, в душ и спать. Все как с ума посходили на смене, вымотался. — Весеннее обострение, — Игнатьев мрачно нахмурился, — слушай, Андрей. Посмотри-ка рану, пожалуйста. Что-то она меня беспокоит. — Сильнее болеть стало? — И лихорадка началась, черт бы ее подрал. Бершетов досадливо нахмурился — Сейчас, обработаю руки. Сергей вчера менял повязку? — Да. — Отлично, заодно и перевязку сделаем, — Андрей хорошенько протер ладони, щедро полил антисептиком, — я купил новые антибиотики. Те на два года были просрочены, оказывается. Забыл поменять. Я сейчас не часто аптечку обновляю, после того, как перестал ездить. Простите меня. — Совсем здорово. Остальное то хоть все нормальное? — Да, чего не сказать о ране… Выглядит неважно, Сергей Александрович, честно скажу. — Что там? — Игнатьев наклонился, попытался осмотреть плохо слушающуюся руку. — Края потемнели, сильный отек, мутное отделяемое… Боюсь, несмотря на все наши старания, попала инфекция. — Просто потрясающе, — бандит болезненно скривился, когда Бершетов начал аккуратно обрабатывать воспаленные края антисептиком, — ладно, значит так. Как бы сильно не хотелось, на самотек пустить не получится. Андрей, я могу на тебя положиться? Сталкер отбросил в сторону использованные перевязочные материалы, внимательно посмотрел на Игнатьева. — Конечно. — Мне нужно будет обратиться за врачебной помощью, а в сложившейся ситуации все может сложиться не совсем гладко. Чтобы не подвергать вас обоих риску, я исчезну до тех пор, пока все не улажу. Если со мной что-то случиться, я должен быть уверен, что младший будет вне опасности. — Я присмотрю за ним, если вы об этом. — Может случиться и так, что я совсем не смогу вернуться. Ситуация… Сложная. Мне нужно, чтобы Сергей попал в свое время. Из-за приступов он не сможет самостоятельно добраться до Припяти, и если меня не окажется рядом, все надежды только на тебя. — Я хочу вернуться в прошлое точно так же, как и вы, поэтому и с этим проблем не возникнет. — Мне нравится твой настрой, — Игнатьев грустно улыбнулся, — Дело в том, что мы не совсем точно обрисовали тебе сложившееся положение. Думаю, лучшего момента, чтобы раскрыть все карты, уже не будет. — В смысле? — Сергей сказал, что ты единственный, кто может нам помочь, что это ты нашел машину времени, но дело в том, что это не совсем так. Мы не знаем, кто точно нашел ее. В Припять восемьдесят шестого года из будущего переместилось еще шесть человек, помимо тебя. Бершетов остановил руку, занесенную над раной, с минуту сидел неподвижно, нахмурившись, а затем по его губам медленно расползлась ироничная усмешка, перешедшая в оскал. — Вот значит как. Интересно получается. И кто же остальные шесть единственных и неповторимых спасителей? — Их цель мне неизвестна, — Игнатьев поморщился, — Мы располагаем только фактами и боремся с последствиями. Это шесть подростков, которые даже не все знакомы друг с другом. Паша Вершинин, Леша Горелов, Гоша Петрищев, Игорь Матвеев, Аня Антонова, Настя Мадышева. Хоть одно имя тебе знакомо? — Первый раз слышу. — Я не знаю, как вы встретитесь, но знаю, что вы все вместе окажетесь в прошлом. Я следил все эти долгие годы за каждым из них. Андрей задумчиво посмотрел на собственные руки, прикидывая что-то в мыслях. Несколько раз заметно сжал челюсти, не замечая обращенного на себя внимательного пристального взгляда. — И за мной заодно. Теперь я понял. А потом ваш младший случайно спалился во время слежки. Досадная оплошность. Что же, не могу не согласиться, хороший психологический ход, сказать мне, что я единственный и неповторимый герой. Я ведь поверил в это. Небось и мотивацию для моей поездки сами додумали. — Мы располагали только записями из твоего дневника, поэтому и предположили наиболее вероятную цель. — Да, логично. И в итоге целых семь человек. И никто из них кроме меня о вас не знает. Интересно, и что же вы собирались делать? Дождаться момента, пока мы все необъяснимым образом сплотимся и отправимся в поездку, и приведем вас к прибору перемещения? — В целом так, — нехотя согласился Сергей Александрович. — Что же, — Андрей задумчиво провел стерильной салфеткой с антимикробной мазью, обрабатывая края раны, — учитывая обстоятельства, лучше плана пока и не придумаешь. И почему вы не просвещаете остальных, не вмешивайтесь в события, мне тоже понятно. То, что на самом деле есть еще шестеро, прилично осложняет ситуацию, но это не повод останавливаться. Будем надеяться, что события пойдут своим чередом, несмотря ни на что, и мы сможем получить прибор перемещения. Игнатьев недоуменно прищурился. — Я все равно поеду в Припять, — спокойным голосом продолжил Андрей, накладывая новую повязку, — все эти годы я только и думал о том, какую ужасную ошибку совершил. А вы подарили мне цель. Все, чего я хочу, это вернуть Любу к жизни. И ради этого я сделаю, что угодно. Я очень зол, что вы меня обманули, но, тем не менее, благодарен за подаренный мне шанс. И поэтому я доставлю Сергея домой. Он поможет мне предотвратить аварию. Цель у нас общая. Но больше не смейте лгать мне. — Спасибо, — тихо ответил Игнатьев, поправил свежий узел на бинтах. — Без вас нам очень сложно будет справиться, — хмыкнув, продолжил Андрей, — постарайтесь не умереть в ваших разборках. И расскажите поподробнее об этих шестерых.