До свидания, Конан-кун

- 1 -

      В открытое окно детективного агентства влетали розовые лепестки и дул тёплый ветер. В школе начались весенние каникулы, и Ран Мори была встревожена: Шиничи не сдавал годовые экзамены и в третий класс не перешёл. Он постепенно отдалялся, и это пугало её.       Ран снова пришло в голову, что вечером нужно будет ему позвонить и спросить, что он себе думает и собирается ли возвращаться в школу. Вообще-то, Ран собиралась задать ему этот вопрос ещё до экзаменов, хотела набрать номер телефона Шиничи и в экзаменационную пору, но почему-то до сих пор так и не решилась. А сегодня Ран, пока забирала из ящика почту, пообещала себе, что вечером обязательно свяжется с Шиничи.       В почтовом ящике лежали два письма и одна газета. Её отца в газетах интересовали в основном результаты забегов, но сегодня, вероятно, его ждало разочарование. Весь номер был посвящён новости о том, что была раскрыта какая-то крупная преступная организация. За этими людьми, как становилось ясно из заголовка, охотились не одно десятилетие. Ран кинула газету вместе с письмами на стол отца, как вдруг случайно ей попалась на глаза фамилия «Кудо» в гaзете. Наверное, только это и могло привлечь внимание Ран и вынудить её читать подобную статью. Как оказалось, речь шла о Юсаку Кудо, который также был причастен к разоблачению и поимке нескольких членов этой организации. «Интересно, не этим ли таинственным делом был занят Шиничи?» — вдруг подумалось Ран. Это предположение показалось ей вполне вероятным, и она торопливо перелистнула газету на следующую страницу, намереваясь дочитать до конца.       Но тут раздался звонок в дверь. Кого бы Ран ни ждала увидеть: будущих ли клиентов отца, маленьких ли друзей Конан-куна, Соноко или Мазуми Сэру, или даже внезапно нагрянувших Хаттори и Казуху, её ожидания не оправдались. Это была Фумиё Эдогава. Хотя Ран видела её всего один раз, она не забыла внушительной фигуры и строгого голоса мамы Конан-куна. Эдогава-сан решительно, без лишних предисловий, заявила, что хочет забрать сына домой. Ран считала, что расставаться с родителями очень грустно и, несмотря на утверждения Конан-куна, верила, что он скучает по родителям. И глядя на то, как Конан-куна крепко обнимает его мама, Ран могла только порадоваться за него.       — Наверное, вы хотите дождаться папу? Он скоро должен вернуться, — сказала Ран и пригласила гостью остаться на ужин.       — Нет-нет, — спешно возразила мама Конан-куна, замахав руками, — мы не можем, у нас скоро самолёт.       Ран знала, что семья Эдогава живёт за границей, и как выяснилось теперь, где-то в Греции. Ран представилась россыпь синих куполов христианских храмов на берегу моря. Она никогда не бывала в Греции, но что-то такое ей вспомнилось с тех фотографий, что показывала Соноко.       Конан-кун и его мама собирались выехать немедленно: через три с половиной часа из наритского аэропорта вылетал самолёт в Афины. Когда Ран выглянула в окно, то увидела стоящее на тротуаре такси.       — Я помогу тебе собраться, — предложила Ран и пошла в спальню отца, где жил Конан-кун. Он направился вслед за ней.       — Пять минут, не больше, — строго сказала Эдогава-сан им вдогонку. Она сидела на диване, барабаня пальцами по коленкам. К кофе, которое ей принесла Ран, она не притронулась.       Ран заметила, что Эдогава-сан нервничает. «Конечно, так и бывает, если боишься опоздать на самолёт», — рассудила Ран, открывая ящик. Она стала старательно складывать шорты и рубашки Конана под его внимательным взглядом.       — Не нужно, сестрица Ран, — наконец сказал он. В его голосе Ран послышалась горечь, и она вполне понимала это. На самом деле, ей тоже не хотелось, чтобы Конан-кун уезжал.       — Ну что за ерунда, Конан-кун. Будешь снова ходить в одном и том же, прямо как тогда, когда к нам приехал, — улыбнулась Ран, в глазах которой засверкали слёзы.       Она положила рядом со стопочкой одежды комиксы про Яйбу и томик «Шерлока Холмса». Конан-кун стоял, опустив голову. Он пробормотал: «Сестрица... Ран» и, возможно, он сказал бы ещё что-нибудь, но именно сейчас терпение Эдогава-сан и отведённые пять минут закончились: она вошла в спальню и потянула сына за руку.       — Шин… Конан-чан! Нам пора, — и, сердито глянув поверх очков, добавила: — Если опоздаем на самолёт, папа будет очень недоволен.       — Э-э-э, да, — послушно отозвался он. Он совершенно не сопротивлялся, не говорил, что хочет остаться, но Ран казалось, что с ним что-то не так. Он намеренно избегал её взгляда, а когда их глаза всё же встретились — лишь на миг — она не столько разглядела, сколько почувствовала его смятение.       — Береги себя, Конан-кун, — Ран присела на корточки и крепко обняла его. Она не хотела отпускать его. Желание, конечно, было совершенно эгоистичным, и кроме того — странным. Оно напоминало то же необъяснимое чувство, возникшее у неё после прогулки в Парке развлечений, когда убежал Шиничи. Как будто, если она отпустит Конан-куна сейчас, если позволит ему уехать, то больше никогда не увидит. И ведь в случае с Шиничи интуиция её не подвела. Только и Шиничи, и Конан-кун не особо верили в интуицию, да и Эдогава-сан, похоже, твёрдо решила забрать сына.       «Наверное, всё это глупости. Чего я боюсь?» — мысленно сказала Ран самой себе, удивляясь, почему в прошлый раз отпускала его со спокойным сердцем. Почему сейчас не может так же?       — Пришли мне сообщение, когда долетишь, — попросила она.       — Не волнуйся, сестрица Ран, — ответил он. — Всё будет хорошо.       Ран вздрогнула. Неужели он понял, о чем она думала, или это просто совпадение? Он всего лишь ребёнок. Но почему-то, когда он это говорил, хотелось ему поверить. Ран стало будто немного спокойнее.       — Спасибо вам огромное, что присмотрели за нашим сыном, — мило улыбнулась Эдогава-сан. — Передайте это вашему отцу.       — Хорошо, — ответила Ран и не глядя забрала конверт. Потом ещё раз обняла Конана, а он вдруг прошептал ей:       — Прости, сестрица Ран.       Она понятия не имела, за что Конан-кун извиняется. Разве было за что?

- 2 -

      Когда их машина скрылась за поворотом, сердце Ран болезненно сжалось. «Я должна за Конан-куна радоваться», — сказала она себе, отправляясь на кухню: скоро вернётся отец и потребует ужин. Ран автоматически начала готовить столь любимое Конан-куном карри.       Дома без мальчика было непривычно пусто. На кухне стояла его кружка с недопитым кофе, его вещи так и лежали аккуратной стопочкой на отцовской кровати, а в ванной осталась его маленькая зубная щётка. Всё было так, словно он не улетел в Грецию, а просто отправился в очередной поход со своими друзьями. И только новое сообщение, пришедшее несколько часов спустя на телефон, говорило об обратном: «Мы прилетели. В Греции очень жарко». А потом ещё одна приписка: «Не грусти, сестрица Ран».       Она улыбнулась и смахнула слезинки.

* * *

      Ран не забыла о намерении позвонить Шиничи и тем же вечером набрала его номер. Но в ответ услышала только автоответчик. Дежурная фраза робота напомнила ей, что её друг детства и один из самых близких людей будто совсем исчезает из её жизни. Когда она раньше скучала по Шиничи, пропадающему неизвестно где, почти всегда Конан-кун замечал это.       «С чего я такое взяла? — удивлённо подумала Ран. — Ему же семь, и что он может понимать в таких взрослых вещах?»       Но, кажется, присутствие Конан-куна и впрямь приободряло её в минуты грусти и тревоги. А теперь оба — и Шиничи, и Конан-кун — были где-то далеко.

* * *

      Со стороны жизнь Ран не так уж отличалась от прежней: она занималась хозяйством, делала домашние задания, встречалась с Соноко. Возможно, внешне даже не было заметно, как не хватает ей Конан-куна, но она по нему очень скучала, и, разумеется, не только она одна. Его друзей, всех четверых, Ран встретила, когда на следующий день после его отъезда отправилась в магазин за продуктами.       — Сестра Ран, — спросила у неё Аюми-чан, заплаканная и с покрасневшими глазами. — А Конан-кун правда не вернётся?       — Не думаю, что это возможно, — заявила, покачав головой, Ай-чан.       Она единственная из всех четверых детей не выглядела расстроенной и подавленной. Даже толстячок Гента-кун забыл про шоколадный батончик в кармане, но Ай-чан говорила так, будто рассуждала о погоде.       — Думаю, ему будет хорошо дома, — сказала Ран, то ли чтобы утешить детей, то ли чтобы напомнить себе, что не нужно огорчаться. Только дом Конан-куна находится где-то в далёкой Греции, а не рядом с детективным агентством Мори.

* * *

      Через несколько дней начался учебный год, и парту Шиничи занял другой ученик. Ран не знала, что хуже: видеть пустой стул, как раньше, или чей-то чужой силуэт, как сейчас.       — Какая-то ты совсем грустная, Ран, — заметила на перемене Соноко, оторвавшись от созерцания новых фотографий Макото-сана с соревнований. — Тебе надо сходить развеяться. Или позвони Шиничи-куну.       — Он звонил недавно, — ответила Ран, пытаясь припомнить, когда же было это «недавно». Она сидела, подперев рукой щёку, и смотрела на плывущие в небе облака. — Просто Конан-кун уехал и…       — Э-э-э, — заинтересованно сказала Сэра-сан, услышав эту новость. — Значит, Конан-кун улетел домой? В Грецию?       Её глаза загорелись тем особым блеском, который Ран часто видела у Шиничи. Да и у Конан-куна тоже, который, наверное, вырастет таким же «детективным маньяком». И хотя Ран нисколько не привлекали преступления и расследования, но она вдруг поняла, что теперь ей не хватает этого азарта в глазах Шиничи или Конан-куна.       — Ты скучаешь по карапузу? — удивилась Соноко, но на следующий день принесла Ран подарок, завёрнутый в пёструю обёртку с сердечками.       — Это тебе, заполни фотками карапуза. И можешь над ними причитать: О Конан-кун, о мой любимый!       — Перестань, Соноко, — смутилась Ран, но альбом всё-таки взяла. Потому что Соноко это сделала из добрых побуждений.       Дома Ран стала перебирать и рассматривать снимок за снимком. На многих Конан-кун был запечатлён вместе с ней, где-то — один, но чаще всего попадались его фотографии с друзьями. И на каждой из них этот честный прямой взгляд, от которого веяло невероятной уверенностью. Тот взгляд, который Ран могла припомнить только у одного знакомого ей человека — Шиничи Кудо. Почему она никогда не замечала этот взгляд за очками?       — И откуда такое чувство, что Конан-кун всегда был в моей жизни? — тихо прошептала Ран, расставляя фотографии. Она задумалась, приложив указательный палец к губам:— Из-за сходства с Шиничи? Или из-за того случая, когда его ранили?       Тогда она его спасла, и в его жилах текла и её кровь тоже.       — Наверное, это не могло не повлиять, — предположила Ран.       Но что бы ни послужило причиной, она грустила без Конан-куна. Он был просто мальчиком, за которым её попросили присматривать, но Ран показалось, что с его отъездом она лишилась чего-то важного. Она привыкла к его компании, привыкла заботиться о нём. И ей не хватало его взгляда, который без лишних слов мог бы сказать: «Всё будет хорошо, сестрица Ран». Он прожил у них дома всего несколько месяцев и успел стать, как оказалось, неотъемлемой частью её жизни и её сердца. Почти как младший братик, о котором она иногда мечтала.

* * *

      — Да уж, как-то непривычно без маленького паршивца, — сказал её отец, застав Ран перед разложенными стопочками фотографий.       — Папа, не называй его так, — строго сказала она.       — Буду звать его, как хочу, — он плюхнулся на диван, взял одну из фотографий и вдруг спросил, тыча пальцем: «Кто ты ва-абще та-кой?»       — Нечего с фотографиями разговаривать! — Ран выдернула из рук у отца снимок, почувствовав запах спиртного. В том, что отец пьян, не было ничего необычного, но сейчас у него на то имелись причины: он опять провалил расследование. После первой ошибки отца Ран, разумеется, огорчилась, но не придала ей большого значения. «Разве один неверный вывод отменяет все те многочисленные дела, что он раскрыл и ещё обязательно раскроет», — думала Ран. Но промах следовал за промахом, и её отец постоянно делал неверные выводы. Газеты, которые Ран уже не складывала на стол, а сразу кидала в мусорное ведро, пестрели заголовками вроде «Очередной провал Спящего Когоро».       «И всё неудачи отца начались, если подумать, — пришло в голову Ран, — тогда же, когда улетел Конан-кун». Разумеется, это было совпадением, но она не понимала, почему с его отъездом так обострилась её тоска по Шиничи, почему её отец вдруг перестал раскрывать дела? И Ран, несмотря на всю силу духа, было сложно верить, что всё станет лучше, потому что становилось только хуже.

- 3 -

      Очередной звонок в дверь не заставлял ждать клиентов, даже оптимизм Ран в этом отношении был бессилен. Несколько едких газетных статей более чем успешно сделали своё дело, и в агентство никто, кроме знакомых, теперь не заходил.       Впрочем, надеяться, что громко храпящий в своей спальне отец услышит звонок, не приходилось, и Ран открыла дверь сама.       — Шиничи! — воскликнула она, увидев на пороге друга детства.       — Расследование закончено, Ран, — сказал он. Выглядел он довольно болезненно, лицо было бледное, а под глазами залегли тени. Он казался старше своих семнадцати.       — Я… я сейчас, — сказала она, чувствуя, как сильно забилось сердце. — Я сейчас принесу чай.       Ран почти убежала на кухню. Она пребывала в смятении: в конце концов, нельзя так неожиданно появляться. Она знала, что теперь должна ответить на признание Шиничи, но от одной мысли об этом залилась краской. «И почему я так легко сказала Конан-куну в первый же вечер знакомства? А Шиничи, которого знаю всю жизнь, не могу?..» — растерянно подумала она, разливая чай по чашкам.

* * *

      Впрочем, всё было как всегда; Шиничи, со звоном размешивая сахар, рассказывал ей что-то про Холмса, кажется, на этот раз про какой-то карбункул, но Ран слушала вполуха. Она радовалась — она ждала его возвращение не один месяц, но воспринимать рассказы о Холмсе было выше её сил. Тем более что этот персонаж напоминал ей о Лондоне, Лондон — о признании, а признание — о необходимости ответа. Поэтому Ран сидела как на иголках.       — Тебе, наверное, надоело слушать про Холмса? — спросил он, заметив её рассеянность.       — Ты всегда про него рассказываешь, когда хочешь сказать что-то другое, — ответила Ран. Она собралась было его допросить, что именно он недоговаривает, как двойной сигнал её телефона возвестил о пришедшем сообщении. Ран нетерпеливо глянула на экран, но увидела всего лишь вопрос от Соноко по поводу платья. Ран отложила телефон под внимательным взглядом Шиничи.       — Я думала, может, это Конан-кун… — объяснила она ему.       Шиничи как-то странно дёрнулся, а потом отвёл взгляд. Ран показалось это знакомым. Она была уверена, что Конан-кун в последний день поступал так же.       — Насколько я знаю этого парня в очках, он не пропадёт, — уверил её Шиничи.       — Да, — согласилась она с грустью.       Конан-кун и впрямь не похож на того, кто пропадёт, хотя он и совсем маленький… Но дело не в этом. Это она, кажется, пропадает без него. Хотя сейчас, когда рядом был Шиничи, Ран впервые почувствовала, что воспрянула духом.       — Ран, — проговорил он, глядя в свою чашку с чаем, — я должен сказать тебе кое-что…       — Значит, я была права про Холмса. Что именно?       — Ты меня за это убьёшь, — предупредил он, а потом поднял на неё взгляд и произнёс скороговоркой: — ЭтоябылКонаном.       И опасливо отклонился в сторону, как если бы ожидал, что Ран и вправду будет его убивать с помощью карате. Но она в эту секунду не смогла бы вспомнить ни один из коронных приёмов, настолько её поразило то, что он сказал.       Конан-кун и Шиничи. Шиничи и Конан-кун. Одно лицо?..       Конечно, было от чего смутиться, на что разозлиться и на что обидеться. Ей вспомнились её непрошеные признания («он мне очень-очень нравится»), неоправданная раскованность («было так весело тереть друг другу спинки») и ещё столько всего… Одно упавшее полотенце чего стоило!       — Ран? — позвал её он, не дождавшись никакой реакции.       — Но так не может быть, правда? Ты просто надо мной шутишь, — Ран попыталась успокоить себя, что он ничего не слышал и ничего не видел. Что он вовсе не Конан-кун.       — Но ты же сама так думала. Не единожды, — ответил он виновато.       Точно. Кажется, раз шесть ей приходила в голову глупость, будто Шиничи и Конан-кун… Но она всегда убеждала себя в том, что это разные люди. Или нет? Или Шиничи-Конан её убеждал? Она всегда чувствовала сходство между ними. Но почему у неё не хватило сил доказать свои догадки? Неужели она боялась, что он знает слишком много, что он теперь слишком близко?..       Чувства Ран были на удивление противоречивы. Казалось, его признание о Конане должно было прояснить всё, но она совершенно не представляла, как ей поступить. Злиться на Шиничи или наоборот, счесть, что ей необыкновенно повезло, потому что он всегда находился рядом и никуда не исчезал?..       Но как вообще уложить в голове правду? Ведь ещё час назад она набирала СМС Конан-куну, не подозревая ни о чём. Ран в задумчивости взяла одну из тех фотографий, что не успела разложить в альбом. На этом снимке улыбался Конан-кун, демонстрируя галстук расцветки английского флага.       — Значит, Конан-куна больше нет? — растерянно спросила она.       — Он всегда с тобой, — ответил Шиничи, беря её за руку.