* * *
Когда Студент вышел на улицу и растворился в темноте ночи, следом за ним поднялся один из посетителей, ничем не примечательный сталкер, тень от капюшона его брезентовой куртки почти скрывала его лицо. Выйдя наружу, он сдвинул левый рукав, обнажив панель КПК, и быстро привычно набрал на экране: «Объект был в баре, сейчас поднялся к Дэвиду. Слежу пока снаружи». Ответ пришёл через полминуты: «Топор и Пробитый идут к тебе, продолжай наблюдение». Сталкер закрыл рукавом погасший экран КПК, отошёл ближе к стене, туда, где тень была гуще, и, прислонившись спиной замер в неподвижности. Уж что-что, а ждать он умел.* * *
«Стоило ли к Дэвиду идти с бутылкой или нет», — размышлял Студент, поднимаясь по решетчатым ступеням металлической лестницы, ведущей к камере хранения. То, что было поздно, его не смущало, так как на двери камеры он ещё раньше видел надпись «24 hour». «Если пошлёт за пузырём, то метнусь по-быстрому, бар-то внизу», — решил Студент и постучал в дверь. — Входите! Получать вещи? Да, у хранителя был небольшой акцент. Но в мелочах, например, он сказал «вещи», а прозвучало «весчи». Если не вслушиваться, то не заметно. Дэвид сидел за грубо сколоченным дощатым столом, на котором стояла старая настольная лампа, бросавшая тёплый свет на хранителя и его шевелюру седых волос. Он сидел так, что ног было не видно, но Студент уже знал, что ниже колен — ничего нет. На столе перед Дэвидом лежала толстая книга, судя по кресту на обложке — Библия. Рядом с ней, под рукой — обрез двустволки, брат-близнец того, что был у охранника в баре. Студент кашлянул, показывая смущение поздним вторжением, и приступил: — Добрый вечер! Извините за поздний визит, но я к вам по другому делу. — И что-же тогда привело вас ко мне? — Дэвид говорил медленно, но довольно неплохо для иностранца. — Разрешите мне задать вам несколько вопросов, которые меня очень интересуют. — А почему я должен вам на них отвечать? — Да, в общем-то, вы ничего не должны, но… — Я не собираюсь ничего рассказывать незнакомцам. — Так давайте и познакомимся, — улыбнулся Студент. — Я сам с Кордона, а о вас узнал от Бармена, это он сказал, что, возможно, вы мне поможете. Некоторое время Студент рассказывал, как он оказался в Зоне и о жизни на Кордоне. Несколько вопросов Дэвид задал о Волке и когда получил на них исчерпывающие ответы, наконец, его лицо потеплело, и он немного расслабился. — Волк мой хороший друг, я ему обязан жизнью, так что я готов вам помочь. Можете задавать свои вопросы, мистер Студент. Только заварите чай, плиз. К сожалению кофе в Зоне всегда в дефиците. Студент налил воды из стоящей у входа канистры в обычный пластиковый электрочайник. Он уже успел отвыкнуть от этого простого предмета цивилизации — на Кордоне всё кипятили при помощи огня. На секунду задумался: «Откуда здесь в Ростоке столько электроэнергии? Генератор? Надо будет узнать». Заварив обычные пакетики чая в больших фарфоровых чашках, Студент пододвинул одну из них Дэвиду и задал вопрос: — Вы ведь американец? Тот немного подумал, и ответил: — Да, я гражданин Соединённых Штатов. Бывший гражданин. — Вы имели какое-либо отношение к подземным научно-исследовательским лабораториям? Дэвид вскинул глаза и пристально посмотрел на Студента. — К чему вы спрашиваете? — Мне в руки попала одна бумага, вот она, — Студент протянул план. Я бы хотел найти это место. Дэвид разгладил на столе бумагу и несколько минут изучал, водя по чертежу пальцем. — Да, это она. Мне даже не нужен этот логотип, лямбда в круге, чтобы сказать. Я ведь эту лабораторию очень хорошо знал. — Расскажите! — Я не хотел, чтобы всё это выплыло, но вы как-то слишком легко на меня вышли. Думаю, тем, кому понадобится, будет ещё проще. Как говорят русские — шила в мешке не утаишь. — Да мне Бармен сказал, что вы бывший сотрудник одной такой лаборатории. — Ладно, расскажу вам что знаю, возможно, хоть этим я отдам долг тем, кто меня спас. — Я весь внимание. — Уже восемь лет прошло. А многое вспоминается, как вчера. Я приехал по контракту на обслуживание инженерного оборудования лаборатории, сроком на три года. Я работал техником — чинил всё, что ломалось. Сантехнику, электрику, дверные замки и так далее. Учёные занимались своими делами, а я — своими. Оплата была весьма неплохая. Считалось, что мы работаем в условиях повышенной опасности и психологического стресса — всё же в замкнутом пространстве, без солнца и свежего воздуха. Короче, жаловаться на сэлэри не приходилось. Но в один ужасный день нас всех, включая даже поваров из пищеблока, собрали в конференц-зале и объявили, что по причине Лозаннского синдрома, выход из Зоны всем без исключения запрещён. И мы должны будем остаться тут до разрешения ситуации. А по сути, до самой смерти. — А что это за синдром? — Не слышали? Значит, они постарались замолчать об этом в средствах массовой информации. Я так и думал. Группа учёных одной из лабораторий швейцарского института теоретической физики выехала в Лозанну, и там с ними что-то произошло. Во время Выброса в Зоне они стали превращаться в монстров и вокруг них стало образовываться что-то типа Зоны. Масса мирного населения погибла, пришлось всю территорию залить напалмом, только тогда явление сошло на нет. Короче, после этого события никого из Зоны решили не выпускать. А чтобы добровольцев не отпугнуть, видимо, про Лозанну всё засекретили. — Вот суки, — выругался Студент. — И правда, ничего такого я никогда не слышал. Неужели можно скрыть такое? Там же, по идее, как на войне было… А как же интернет, независимые журналисты? — Вы меня удивляете, Студент! Это Система, с большой буквы. Она может всё. Ещё не известно, что страшнее — Зона со своими мутантами и аномалиями, или эти люди, что отдали приказ всё скрыть? Но у нас в лаборатории тоже стало твориться, черт знает что. Сначала все разошлись по своим отделам, а когда осознали, что случилось… Знаете, как люди с ума сходят? Эти крэзи… Кто стал пить разведённый спирт и крушить оборудование, кто решил свести счёты с жизнью — пара человек приняли яд, были драки, многое было. В конце концов, те, кто сохранил присутствие духа, навели порядок и дисциплину. Особенно помог в этом деле Барни, наш охранник. Пусть душа его упокоится в мире. Там был один учёный, Паркер. Он задумал похитить часть компьютера, основного сервера лаборатории. На ней хранились все данные, все сделанные открытия. Я не знаю точно, что там получилось, но он подстрелил Барни, но украсть не смог. А когда убежал через шлюз, прозвучал взрыв, и нас завалило, закупорило как муравьёв в банке! — Это Паркер сделал? — Мы были уверены, что он. По всей видимости, он заложил взрывчатку в шахту так, что бы она обрушилась тогда, когда он выберется на поверхность с блоком от компьютера. А когда у него не вышло, просто всё взорвал. Или у него таймер стоял, это не важно. Нас завалило, и никакой возможности выбраться не было — пятьдесят метров под землёй. Обрушилась шахта так, что на её месте земля осела. Одна камера наружного наблюдения ещё работала, и мы прекрасно это видели. — А зачем ему были нужны эти данные? — Я думаю, что он хотел шантажировать, требовать выход из Зоны. Одному ему возможно бы и разрешили, кто знает. Поэтому он нас и похоронил. — Но как же вы выбрались из ловушки? — Вот это самое интересное. Там была одна леди, Кристина Макисэ, симпатичная такая японка. Физик и что-то с мозгом связанное, я же точно не знаю, мне не докладывали, хе-хе. И ещё мистер Гордон Фримен — физик, кажется. В общем они придумали, как выбраться. Под руководством Кристины мы построили машину, которая как бы вдавливает тебя в другую вероятность, в параллельный мир. Но потом из этого мира опять выкинет обратно, в наш мир. Это как если ты погрузишь пробку в воду. А когда отпустишь её, она сама всплывёт, андестенд? Примерно так и объяснили мне. Главное, попав тот мир, надо было там переместится как можно дальше от точки появления, а когда обратно выбросит, то окажешься уже на свободе, за пределами подземелья, ясно? — То есть, на сколько там переместишься, на столько и здесь? — Ну, примерно так. Машина Кристины следила за тем, чтобы путешественник не оказался замурованный в камень или, например, под водой. Но в остальном, гарантии не было ни какой. Для работы машине нужна была энергия, она поступала по высоковольтным сетям с ЧАЭС, и ещё энергия Выброса. — Энергия Выброса? — Да, наши физики изучали это. Помнится, один сказал: «Это как магия, это превосходит физически допустимые параметры нашей вселенной». Так что без Зоны ничего бы не работало. — А как вы получали энергию Выброса, если вы находились под землёй? — Над лабораторией, на поверхности, была установлена специальная антенна. Наша лаборатория ведь и занималась в основном исследованием этой энергии. Только поэтому мы сидели под землёй в чужой нам стране. — Понятно. И что же было дальше? — Ну, когда Гордон запустил машину, и появился проход, то все стали туда уходить по очереди. Кристина тогда ещё сказала, что проход не стабильный, что выход на том конце скачет по вероятностям, как кончик хлыста. Что, видимо, всех раскидает в разные миры. Так и вышло. Я был где-то в середине очереди, так что не знаю, как всё закончилось. — Ну, а вы как же? Куда попали? — Я оказался в диком мире, планета без людей, только одни животные. Меня столько раз чуть не сожрали, но я выжил. Не знаю почему, но я не перемещался обратно в наш мир. Прошло уже пять лет, я там кое-как обустроился, нашёл хорошее безопасное жильё, стал привыкать. Но один раз пошёл на охоту и вдруг очутился опять в Зоне. Но мои ноги... Я появился посреди лужи ведминого студня. Почти босиком. Боль была адской, лучше не буду вспоминать. Я схватился за торчавший рядом сук дерева и только поэтому не упал прямо в студень. От боли я заорал так громко, что чуть не сорвал голос. Ниже колен мышцы превратились в зелёное желе, и стали отслаиваться от костей. Тут бы мне и конец, но мне повезло. Меня нашёл Волк. Это он меня вытащил. Чтобы достать до меня, ему пришлось самому одной ногой встать в студень. Обувь его не выдержала, и он тоже потерял голень. Сейчас он у вас на Кордоне командует. Это он меня вытащил, только ноги… То, что от них осталось, пришлось отрезать. Волк ампутировал голени мне, иначе студень сожрал бы меня всего, а потом — сам себе, я потерял сознание и не мог ему помочь. — Ого! Вам сильно досталось, однако. То есть вы два года назад появились здесь? — Нет, это в том мире прошло пять лет, а здесь — около недели, не больше. Так что с тех пор прошло уже немало времени. По крайней мере достаточно, что бы выучить русский язык. — И это вы сделали отменно. Но почему вы не сказали своим, американцам, что живы? Быть может, они бы вам помогли, денег бы подкинули, то — сё? — Потому, что из всех, кто вернулся, только я остался в живых, остальных всех убили. Они не просто погибли от аномалий или монстров, а их именно убили. Вот поэтому я не хотел выдавать себя. Возможно, нас специально зачищали. — А кто ещё вернулся? — Не все. Много пропало без вести. Может, как и я, оказались в других мирах и ещё там находятся, а может уже здесь сгинули, а тел не найдено до сих пор. Но шесть вернувшихся учёных убиты, а тело Гордона не очень давно сталкер Меченый нашёл на Дикой Территории, в каком-то тоннеле. Рассказывают, что Гордон хотел там переждать Выброс. Только я не верю, что он так глупо погиб. Студент только сейчас заметил, что поглощённый рассказом Дэвида, он даже не притронулся к чаю, и тот уже остыл. Вот это приключения выпали на долю американца! Жить на дикой Земле, где нет людей… Жаль, что нет сейчас времени, чтоб расспросить подробнее. Эх, Дэвиду бы книжку написать про это. — Спасибо за интересный рассказ, только жаль, что не попасть в лабораторию, если она засыпана. В это время Дэвид пристально изучал лежащий перед ним план. Глаза его расширились от удивления, а руки даже мелко затряслись. Дэвид поднял лицо на Студента, весь его вид показывал сильное возбуждение. — Тут указана ещё одна вентшахта, которая на наших чертежах не значилась. Смотри! Вот, здесь у нас просто идёт бетонная стена. Я это хорошо помню, — он ткнул пальцем в место на плане. — А вот, видишь, тут указана шахта! Если сломать стену как раз попадёшь в неё. Чёрт, если это — правда, то можно было просто разрушить стену! — Да, но почему вы не видели шахту снаружи? — Не знаю. Возможно, конечно, она тоже засыпана. Это, видно, остатки от предыдущего проекта. Да, тогда её должны были засыпать и забетонировать. — Так или иначе, надо проверить. Ещё раз, спасибо, Дэвид, тебе за рассказ, я дождусь своих друзей, и мы устроим экспедицию к вашей лаборатории. Если мы там что-нибудь найдём, то обещаю, доля по праву будет ваша. Ну, и вся информация о ваших людях - тоже. — Что ж, ты производишь впечатление порядочного человека. Но будь осторожен, не забывай, что кто-то уничтожает причастных к этой тайне. — Постараюсь!* * *
Когда Студент вышел на площадку, и дверь за ним закрылась, он поразился, какая перемена произошла в погоде. Низко ползущие, набухшие, как мокрая пакля, тучи, что весь вечер заливали Росток дождём, куда-то испарились. Небо было чёрное, словно покрытое сажей, без единой звезды - над Зоной редко видны звёзды. Зато ярко, как огромный дуговой прожектор, светила Луна. И в её чёрно-белом свете всё стало резким, словно на гравюре. Ничто не проходит бесследно, как не прошли даром и тренировки по рукопашному бою Акима и других любителей «размяться» на полянке у Кордона. Студент ещё только соображал, что происходит, и почему его шея оказалась в захвате — запах мокрого заношенного брезента куртки шибанул в нос, но его рефлексы уже начали действовать. Сначала Студент оттолкнулся ногами от земли, буквально прыгнув назад, наваливаясь на своего противника. Тот, не ожидая этого, отступил на шаг и на секунду потерял вторую точку опоры. В это же мгновение обе ладони Студента легли на захватившую его руку — левая поверх чужой ладони, но обхватив её пальцы за самые кончики, а правая — под локоть. Захватив пальцы напавшего, а одновременно другой рукой двигая локоть снизу вверх, Андрей вырвался из захвата. Всё это произошло за одну секунду, слившись в одно сплошное и гармоничное движение. Продолжая выкручивать кисть и давя на локоть, Студент заставил напавшего упасть на колени, после чего он резким ударом ноги, с противным хрустом, вывернул ему локоть в другую сторону. Когда Андрей отпустил, рука неестественно упала, словно в ней вдруг исчезли кости. Мощным ударом носка правой ноги в челюсть он повалил на спину напавшего. Хотел добавить ещё каблуком в горло, но тут пришлось отпрыгнуть, уходя от ноги второго напавшего. Наконец, он получил свою порцию адреналина. Время замедлилось. Он увидел летящий слева в лицо тяжёлый ботинок второго противника, и почти вовремя успел убрать голову. Почти, потому что грубый протектор все же черканул по скуле, сдирая кожу. Боли Андрей не ощутил, она придёт позже, но тепло побежавшей по шее крови почувствовал. Его головной мозг наконец-то догнал спинной, и в эту короткую паузу, пока он готовился отражать атаку второго напавшего, пришло понимание. Во-первых, на него напали. Во-вторых, его не собираются убивать, по крайней мере, пока. Иначе он получил бы сразу нож в сердце или пулю в голову, а не стал бы изображать Джеки Чана. Что ж, сломана рука первого подельника — он уже далеко зашёл, и, как видно, «на базаре» уже не удастся съехать. Первый противник был полегче Андрея — среднего роста, худощавый, но жилистый. Теперь он пытался сесть, баюкая свою травмированную руку. К его чести, не кричал, хотя боль, видно, была сильной. Возможно, не хотел привлекать внимание. Сейчас он был уже не боец. Да и вряд ли уже будет в будущем, перелом был качественным, а с медициной в Зоне дела обстояли не очень. Правильно вылечить такой, кроме как у легендарного Болотного доктора, мало кто сможет. Но к Болотному попасть, это всё равно, что выиграть в Спортлото. А вот второй, наоборот, был здоровым, крепким мужиком. Правда, с заметно выпирающим животиком. Лица его было не разглядеть из-за чёрной балаклавы, но Андрею показалось, что тот плотоядно ухмыльнулся. Здоровяк выхватил из ножен, расположенных на правой голени здоровенный нож, а точнее — тесак, и ловко перебросил его из руки в руку, как бы примериваясь, с какой стороны сподручнее атаковать. Студент по поводу лишнего веса противника не строил иллюзий. Это там, за Периметром, хватало мужчин с горой сала вместо давно атрофировавшихся бицепсов и трицепсов и толстым слоем жира с одной и другой стороны на той тоненькой полоске мясца, что осталась от пресса. Но он повидал также много сильных, хоть и полных людей, чьи мускулы просто скрывал жирок. В Зоне слабых мужиков почти не встретишь, слабые здесь долго не живут. Даже Бром, хоть алкоголик и жирдяй, но был ещё тот перец. Самое противное, что Студенту было не убежать, что он с удовольствием бы сделал, но единственный путь перекрывал мужик с тесаком. Андрей, пятясь назад и стараясь не спускать глаз с противника, лихорадочно искал что-нибудь похожее на оружие. Пока ничего не попадалось, лишь несколько кирпичных обломков, лежащих вдоль стены. Схватив один, покрупнее, он метнул в голову напавшего. Тот немного замешкался и получил по касательной в ухо. — Ах ты сучёныш, ну всё, пиздец тебе, фраер! — взревел тот, схватившись свободной рукой за ухо. Вот тут Студент и приметил подходящую под текущие обстоятельства вещицу — отломившуюся от лестницы стойку перил в виде обрезка трубы, к которой был приварен кусок уголка, всё вместе напоминало букву «г». Резко нагнувшись, он схватил её и пару раз крутанул, примеряясь к балансу. Толстый бросился в атаку, пытаясь сбить корпусом, зажать к стене, чтобы блокировать возможность нанести ему удары и, видимо, собираясь посмотреть, какого цвета потроха Студента. Но он не ожидал, что Студент, вместо того, чтобы замахнуться своим оружием и открыться в этот момент, очень жёстко ткнул концом трубы ему в лицо. Раздался звук удара железа по зубам толстого, который тут же получил прямой в пах и трубой по кисти, в которой находился нож. Тот взревел, как разъярённый бык и бросился на Студента с целью уже просто схватить и переломать кости наглецу. Пробитый уже давно не получал отпор в рукопашной схватке, обычно они брали сталкеров на гоп-стоп, угрожая огнестрелом, а нож или кулаки он пускал в ход только выбивая из пойманных хабар или информацию. А тут какой-то соплежуй раскрошил ему несколько зубов — язык наткнулся на острые пеньки, оставшиеся от них, а рот был наполнен осколками. Из лопнувшей губы хлестала кровь, впитываясь в балаклаву, которая, не будь чёрного цвета, сейчас стала бы красной. Пробитый уже не думал о выполнении приказа Козыря — захватить пацана живым и невредимым. Бешенство накрыло мозг темной пеленой, угол зрения сузился, как будто он разглядывал врага в амбразуру, а в голове пульсировала одна только мысль — убить, уничтожить обидчика. Студент уловил изменение в противнике и понял, что драка перешла в разряд смертельного боя, но не испугался, а даже почувствовал облегчение. Что ж, если он сейчас погибнет, то не как покорный баран, подставляя свою шею под нож, а сражаясь. А вообще это ещё посмотрим, кто погибнет... Вдруг выстрел разорвал тишину, и толстый от неожиданности вжал голову в плечи и даже чуть присел. Из прохода ввалилось несколько человек, держащих оружие наготове. Они направили стволы на всех участников схватки. — Руки за голову! Лицом вниз! Студент повиновался, краем глаза заметив, как бойко выполнили команду напавшие на него. — А ты что стоишь, падла? Тебе специальное приглашение нужно? — коренастый мужик, судя по одежде — сталкер, ткнул стволом «калаша» в грудь того, что баюкал свою руку. — Простите, господин сталкер, не имею честь знать ваше имя, этот, — он кивком головы указал на Андрея, — этот бандит напал на меня когда я проходил мимо, а вот он, — как же кивнул на толстого, — меня спас. Вот что поразило Студента, так это не то, что его чудовищно оболгали, а то, каким витиеватым было обращение сухощавого. — Разберёмся. Стерх, сгоняй, найди кого-нибудь из долгарей и сюда тащи. Один из появившихся молча кивнул и растворился в темноте прохода. — Так, встали, медленно! Фрол — обыщи всех. — Лады, Викинг. Фрол подошёл к Студенту и довольно профессионально постучал по местам, где обычно хранят оружие. Потом сделал то же у двоих напавших. У сухопарого нашёлся нож и кастет, а так же почему-то пассатижи и грубый напильник, точнее — половинка напильника. Потом Фрол увидел валяющийся у стены тесак, лезвие блеснуло в свете Луны. Поднял и передал человеку, отдававшему приказы. — Твой? — спросил тот Студента. — Нет, не мой! — Врёшь, сука! Твой это, чуть меня не зарезал! — заорал вдруг толстяк. — А ну тихо, мля! — гаркнул на него сталкер. — Господин командир! Позвольте мне обратиться… — сказал человек со сломанной рукой. — Говори. — Сейчас придёт Долг, будет долго разбираться, простите за тавтологию. А у нас тут вещи без присмотра, разрешите мы соберём всё пока. — Где? — Да вот тут прямо, — он показал на ближайший проём. — Давайте, только шустро. Когда двое исчезли в проёме здания, Викинг обратился к Студенту: — Кто такой, почему напал? — Студент, с Кордона. Вчера мы пришли, мужики отправились караван охранять, а я тут остался. Ни на кого я не нападал. Я был у Дэвида в гостях, спустился вниз, а эти на меня налетели. — Руку ты ему сломал? — Да, как-то само вышло, от неожиданности. — Понятно. Фрол, глянь-ка, что там эти копаются, подгони их. Фрол исчез в проёме, куда зашли до этого двое. Через пару минут он появился обратно. — Викинг, а те чуваки тю-тю. Свалили по-тихому. — Да ладно, там же выхода нет! Глухая стена. — Теперь есть. Там коллектор на полу, так он уходит куда-то на восток. Они по нему сдриснули. — Вот как. Жаль, упустили. Рожа мне этого интеллигента знакомой показалась… Да и многое не сходится. Вот он сказал, что тесак этот — парня. А у него и ножен никаких нет. Он его что, в руках носил? Сейчас ещё Дэвида спросим… Но тут вернулся Стерх с патрулём Долга. Викинг по-быстрому передал им Студента и вкратце рассказал, что произошло. После чего они быстро ретировались. Чем меньше с Долгом общаешься, тем лучше. Долговцы как-то подозрительно тщательно обыскали Андрея, словно искали что-то ещё, кроме оружия. Но, так и не найдя ничего интересного, старший патруля отошёл в сторону и о чем-то некоторое время совещался по рации. Прошло ещё с полчаса, пока Студент рассказал долгарям свою версию событий, потом все они зашли к Дэвиду, который подтвердил слова Студента. В конце концов, он был отпущен, но обязан явиться к десяти часам к КПП, для дознания в Особом отделе.* * *
Вернувшись на своё место, где Студент оставил спальник, он, немного подумав, скрутил всё добро в одну «колбасу» и перетащил на примеченный ещё днём бетонный выступ, что-то вроде балкона, который торчал из дальней стены цеха. Судя по сохранившимся на нем остаткам металлоконструкций и электромоторам, там раньше стояли вытяжные вентиляторы. А толстый слой пыли указывал, что это место давным-давно никем не посещалось. Забраться на балкончик можно было только по идущей по стене полосе металла, служившей раньше контуром заземления. Что Студент и сделал, с чувством некоторого самодовольства отметив, как легко и ловко у него это получилось — тренировки с Акимом стали себя проявлять в полной мере, никогда ещё Андрей не был в такой прекрасной форме. Хмель принятого за сегодня алкоголя уже вышел, и голова начала побаливать, сигнализируя о том, что водочка в Зоне богата сивушными маслами. Устроившись поудобнее и заранее смирившись с тем, что спальный мешок будет весь вывалян в пыли, Студент, наконец, заснул. Он не слышал, как в четыре утра, перед самым рассветом, в цех тихо вошли две фигуры и принялись светить слабыми фонариками, что-то разыскивая. Но когда они натолкнулись на «личинки» спящей команды Палёного, что вернулась с рейда около двенадцати, и были вежливо, но энергично посланы в пеший эротический тур, быстро ретировались. Утром Студент, продрав глаза, сначала не сразу понял, где он и как тут очутился. Но полежав несколько минут и прокрутив в памяти всё произошедшее с ним накануне, решил, что больше он пить здесь не будет. По крайней мере, если ему не будут при этом угрожать пистолетом. Вчера, кажется, он вёл себя достойно, но всё-таки почему-то свербило чувство лёгкой досады. Особенно неприятной была предстоящая процедура посещения особого отдела Долга. Студент чувствовал, что так просто ему не отделаться. А уж как недовольны будут Леший и Букса — лучше даже не думать. Быстро позавтракав саморазогревающейся банкой американской тушёнки, в которой достоинств было два — красивая этикетка и система химического разогрева - Студент сполз по ленте вниз, долго отряхивал пыль с одежды, потом протёр лицо смоченным платком и, сполоснув рот из фляги остатками воды, в конце концов, решил, что достаточно презентабельно выглядит для визита к особисту Долга. Что и как сказать Лешему и остальным? Об этом думать сегодня не время. Вот послезавтра — в самый раз. Если будет, чем думать к тому времени.* * *
— Ну-с, господин Колобок, какие у нас виды на игры в ближайшее время? — Прапор, особист Долга, любил иногда использовать эту манеру общения, копируя белогвардейских офицеров из старого фильма, название которого он, впрочем, давно позабыл. — Да вы, голубчик, не стесняйтесь, располагайтесь поудобнее. Чаю? Сигару? — Благодарствую! От чайку вашего не откажусь, а от сигары - увольте-с. Здоровье, знаете, уже не то, — Колобок с удовольствием подыграл особисту. Прапор он, конечно, Прапор, да не надо путать с Прапором, командиром блокпоста на Свалке, тот и был в прошлом прапорщиком. Господин особист позывной свой от слова «знамя» проводил, что по-украински и значило «прапор». Да и действительно, глядя на всегда гладко выбритое холеное лицо особиста, с тонкими усиками над верхней губой, и вхолодные серо-стальные глаза, так и тянуло его назвать «ваше благородие». Колобок знал, что Прапор тяготится майорским званием, точнее, он жутко завидует генералу Воронину и с удовольствием занял бы его место, но не судьба. Тут нужна харизма, авторитет лидера, а особиста бойцы откровенно недолюбливали. Прапор весь свой неизрасходованный потенциал власти реализовывал как особист, и не дай бог кому из бойцов попасть под его подозрение. Однако, и на солнце есть пятна, и у особиста была своя слабость — тотализатор, особенно гладиаторские бои. Вот в предвкушении вечернего боя, он и вызвал Колобка к себе, чтобы обсудить гладиаторов и сделать заранее ставку. — Ах, господин Прапор, какие нынче времена, не хватает бойцов, к сожалению. В последнее время со спецконтингентом проблемы. Из четырёх захваченных членов банд один скончался-с, рана была тяжёлая, один пока неспособен полноценно участвовать — нога прострелена и ещё не пришла в норму. Есть только двое, вполне приличные субчики, а вот супротив них некого ставить. Так что вечерняя программа под угрозой. — Вот как? Ай-яй-яй, господин Колобок! Непорядок, прямо скажем. М-дас, — Прапор отхлебнул чая из стакана в массивном мельхиоровом подстаканнике, на котором была изображена ракета со звездой с надписью «50 лет СССР», — Ну, попробуем подсобить, есть тут один кандидат, всё руки не доходили до него, но видно — пора пришла. — Ещё бы одного, можно парный бой устроить. А ставки вдвое увеличить. — Не обещаю, но посмотрим. День только начался. А что там у нас на затравку? — Ну, тут как обычно три боя добровольцев-сталкеров супротив слепых псов. Как всегда против трёх, потом - четырёх, потом - пяти. — Ограничение по патронам? — Шесть, восемь, десять, плюс ножи. — Ну-с, неплохо для начала сезона. Кстати, тут у нас захват произошёл — банду Бормана пощипали, наглецы нашего в плен взяли, Лохматого. — Слышал-слышал. Рад, что хорошо всё закончилось. — Ну, от вас ничего не скроешь. Однако вы знаете, кто помог в этом деле? Нет? — Да откуда? Вы мне льстите. — Наш герой прошлых игр, что фурор устроил. — Меченый? Неужели? — Представьте себе. Так что ожидаем новых гладиаторов, но денька через два-три. Вроде бы есть вполне готовые к бою сразу, из тех, кого гранатами оглушило, и их повязали без ранений. Ну и сдались несколько. Далее, они обсудили какие ставки и на кого ставит Прапор в боях против псов — добровольцы были Прапору известны, и их шансы тоже. Сталкер считался проигравшим, если получал открытую рану тела с повреждениями крупных сосудов. Не говоря уже о потере конечностей или смерти. Когда Колобок ушёл, особист остался сидеть в своём кресле, задумчиво докуривая сигару. Положим, одного они сегодня повяжут — тот давно напрашивался, карточный шулер-катала, жалуется на него народишко уже неоднократно. Конечно, кому-то из наших он платит за крышу, иначе прежде бы уже ликвидировали. Что ж, кто-то останется без курочки несущей яички. Ну, а ему не привыкать, карма у него хуже уже не станет. Насчёт второго… Интересное дельце. У оружейника Моргана частенько собиралась в мастерской вечерами компания, и пока Морган чинил оружие, трепались о том о сём и начальству перемывали кости, как и в любом коллективе. А в таких случаях часто говорят то, что не предназначено слышать начальственному уху. Поэтому Прапор, заказал в Конторе простенькую прослушку. В СБУ с пониманием отнеслись к идее, и вскоре Прапор получил оборудование. При удобном случае установил в его в мастерской оружейника и стал наслаждаться прямыми трансляциями правды-матки непосредственно от нижних чинов, время от времени отправляя доклад Петренко о настроениях среди личного состава. Петренко за это его ценил, хотя и не уважал. Да и плевать, чистюля хренов. Вчера оружейника посетил какой-то сталкер, Прапор «в пол уха» слушал в своём кабинете их болтовню, но встрепенулся, когда разговор пошёл о некой карте. Документы Прапор уважал, и он не мог пройти мимо этого факта. Карту надо было заполучить. Морган тоже сообразил, что неплохо бы её скопировать, но тут неожиданно боевая тревога сорвала всё дело. Пока улеглась суматоха, сталкер выскользнул из расположения и растворился во тьме. Расспрашивать подробно Моргана — поставить под угрозу точку подслушивающего устройства, вдруг заподозрит, а это источник весьма ценной информации. Поэтому, Прапор дал ориентировку на Студента патрулю, но сталкер как будто сквозь землю провалился. Хотя именно под землёй, в «100 Рентген», куда заглянул патруль в первую очередь, его как раз и не оказалось. Однако повезло, когда на патруль наткнулся Стерх и привёл его к месту разборки. Один из участников и оказался Студент, двое других смогли сбежать. Прапор приказал тщательно обыскать Студента, но никакой карты при нем не оказалось. Чтобы не насторожить сталкера, особист приказал отпустить его, но с тем, что тот придет к нему к десяти утра. Колоть его на карту или сделать из него гладиатора? Или то и другое? В Прапоре боролся азартный игрок и холодный профи особого отдела. Взрывоопасная смесь.* * *
Студент изо всех сил старался не зевнуть, хотя ситуация была более, чем серьёзная. Но уж слишком нудный допрос устроил Прапор. Сначала он допытывался, как и когда попал в Зону Андрей, потом как он очутился здесь, на Ростоке, что делал в Баре и так далее. Студент ему подробно всё рассказал, умолчав, правда, о находке карты, знакомстве с Морганом и Пулей, нутром чуя, что без особой необходимости их лучше не вмешивать. — Значит, ты принял водки в Баре, а потом пошёл к Дэвиду, владельцу камеры хранения и там распивал с ним спиртные напитки? — Нет, у Дэвида только чай, никакого спиртного! — Значит, ты был уже достаточно пьян? — Да не был я пьян, товарищ особист! — Молчать! Я тебе не товарищ! — Виноват, господин майор! — Так, дальше ты, выйдя от Дэвида, встретил сталкера, на которого решил напасть, воспользовавшись ножом. — Да не было такого! Это они на меня напали, их двое было. — Ты их знаешь? Раньше встречал? — Нет, никогда раньше не видел. — То есть ты хочешь сказать, что на тебя ни с того ни с сего напали двое? — Ну да, напали. — Одному из них ты повредил руку, так? — Ну да, взял на захват и потом сломал. — А нож не твой? — Прапор махнул рукой на лежащий на столе тесак. — Нет… — В Баре ты интересовался КПК, а это дорогая игрушка… — Да ё-маё, я… — Да или нет? — Да. Прапор помолчал, пододвинул к себе какую-то стопку бумаг и принялся меланхолично перелистывать. Воцарилась тишина. Вдруг он отшвырнул бумаги, разлетевшиеся веером, и гаркнул прямо в лицо Студенту, брызгая на него каплями слюны: — Врёшь, свинья! Студент инстинктивно вжал голову в плечи, ожидая, что особист сейчас врежет ему в челюсть. Так часто происходило в сценах допроса в кино. Однако удара не последовало. Прапор откинулся в кресле, достал портсигар и, щёлкнув зажигалкой, выпустил струю дыма прямо в лицо Студента. — Та-а-ак, мерзавец, ты меня уже утомил. — Да что вы от меня хотите-то? — Правды, правды! Ненавижу, когда всякая мразь мне мозги канифолит. — Да я правду говорю, это они сбежали с места, а я вот он, перед вами. Прапор, ничего не ответив, злобно зыркнул на Студента и положил перед ним лист и шариковую ручку. — Я бы тебя шлёпнул, гнида, мне и так всё ясно. Но Воронин, добрая душа, требует отчёты. Пиши. — Что писать? — Пиши всё, как было по правде. Я, такой-то, вышел из Бара и, находясь в состоянии алкогольного опьянения, напал на проходившего мимо сталкера, угрожал ему ножом и сломал руку. Я хотел отнять у него КПК, который не могу купить, так как нет денег. Был остановлен проходящими мимо сталкерами и сдан патрулю Долга. Раскаиваюсь, бла-бла-бла, и готов понести наказание. Да не ссы, штраф всего лишь, к стенке не поставим. Студент, услышав про штраф, в принципе понял, куда клонит особист. Нехотя он записал всё сказанное на бумагу и расписался снизу: Андрей Студент. — Ну, вот и славно, а ты из себя целочку изображаешь, — повеселел Прапор. Дверь в кабинет открылась без стука, и в комнату вошёл крепкий, высокий мужчина в ладно сидящей на нем форме. На вид ему было лет сорок, но он мог быть и моложе, а возраста добавлял седой ёжик волос. Прапор при его появлении встал и оправил форму, демонстрируя субординацию. Студент тоже вскочил, не стоило показаться невежливым в лице начальства особиста. — Ну, что тут у тебя? Закончил? — вошедший осмотрел с ног до головы Студента взглядом, каким вожак волчьей стаи смотрит на щенков. — Вот, товарищ полковник, только что признание написал, — Прапор протянул листок с «признанием» Студента. Тот бегло просмотрел, слегка поморщившись. Бросил на стол. — Что, так КПК нужен был? — Да я не помню, пьяный был сильно, — ответил Студент, бросив короткий взгляд на Прапора, который, из-за спины начальника, делал страшные глаза. Петренко - зам Воронина по политчасти и формально начальник Прапора - уловил это, сделав свои выводы. — Ну, товарищ майор, что будем делать? — На лицо разбойное нападение, думаю на Арену, искупать кровью. — А что потерпевшие говорят? — Э… Потерпевшие… Ничего не говорят, они скрылись с места происшествия. — Хм, то есть претензий от потерпевших нет, как я понимаю. — Так точно, но… — Вот что, Саныч, давай-ка не руби с плеча. Дадим парню шанс. Штраф, это политически верно, согласен? — Так точно, — уныло ответил Прапор, гладиатор срывался. — И сколько назначим? — Нарушение порядка было, это факт. И мы не можем оставить это без последствий. Двадцать пять кусков — я думаю, адекватная сумма. — Так точно, товарищ полковник! Полковник вышел, а особист повернулся к Студенту. — Повезло тебе, бродяга, выкрутился. Теперь оплати штраф и свободен, до следующего залёта. У Студента отвисла челюсть. — Двадцать пять кусков? Да это же огромные бабки! Где я возьму четверть сотни? — Ну, это не мои проблемы, попробуй опять кого ограбить, — криво ухмыльнулся особист. - Всё, свободен пока. Срок тебе до послезавтра, чтобы к вечеру деньги были. Иначе — к стенке. И не вздумай свалить, тогда тебе крышка сто процентов. Я тебе очень хороший совет дам. Нет денег — иди на Арену. Я бы тебя туда и так отправил, заслужил. Но ты можешь и добровольным гладиатором, а когда денег поднимешь, вот и рассчитаешься. — Понятно. Разрешите идти? — Пошёл вон. И, кстати, у тебя, как я слышал, какая-то карта была «чего-то-там», а при обыске её не нашли, не хочешь про неё рассказать? — как бы без интереса, с полуприкрытыми глазами, произнёс вдруг Прапор. «Блин, ну а про это откуда он пронюхал? Вот черт усатый!» — зло подумал Студент. Но вслух произнёс: — Да, был у меня план какой-то базы подземной, нашёл его на Свалке, хотел толкануть кому-нибудь. Да в драке потерял, а может у меня ещё раньше его спёрли. Я ж пьяный был, не помню. — М-да? Ну ладно, но если вдруг найдёшь — я бы хотел взглянуть. Если это интересный документ, то я мог бы тебе скостить штраф, скажем, тысяч на пять. «Ага, сейчас прямо, спешу и падаю», — подумал Студент, закрывая за собой дверь Особого отдела Долга. Оказавшись на улице, Студент прислонился к холодной стене и усилием воли подавил стон отчаяния. Деньги были, но это были деньги, которые выдал Волк на закупки, плюс суммы Лешего, Буксы и Зубка. Как потом смотреть в глаза Волку и остальным, Студент не знал.***
Стрелки часов приближались к полудню, и народа в баре почти не было, если не считать группу из четырёх человек, что сосредоточено и молча работали ложками за большим столом в углу — сразу видно, что люди просто пришли поесть. После общения с особистом у Студента напрочь пропал аппетит, но подваливать к бармену вот так, за здорово живёшь, было неудобно. Поэтому он попросил чаю и бутерброд — кружок колбасы на дольке батона. Бармен, конечно, уже был в курсе происшедшего со Студентом ночью, информированность это бонус к его профессии, поэтому он первым задал вопрос: — Ну, Студент, как знакомство с особистом прошло? Я вижу, что ты легко отделался, коли тут сидишь. — Ну да, легко. Штрафом, ёлы-палы! Но если бы не какой-то Петренко, то особист меня на Арену отправил бы. Вместо штрафа… — Петренко — замполит «Долга», он лишней крови не любит, по крайней мере, на показ. Он же за вербовку новобранцев отвечает. Так что сильно пугать народишко не хочет, достаточно в Зоне и одного Монолита. Студент хотел бы распростись бармена о таинственной группировке, что охраняет подступы к Саркофагу, но сейчас его мысли занимали только собственные проблемы — как выкрутиться из ситуации со штрафом. — Ты, паря, может, кому дорогу перешёл, как думаешь? — задал вопрос Бармен, смахнув полотенцем со стойки невидимую пылинку. — Да нет, ни с кем у меня тёрок нет, это точно. А с чего ты решил? — Да особист долговский тип ещё тот, конечно, но уж больно он тебя круто в оборот взял, любому ведь ясно, что не ты зачинщик драки. В ответ Студент только пожал плечами. Он был уверен, что особист просто вымогает у него деньги, раз подвернулся ему такой лох, как он. — Слушай, Бармен, вот скажи мне, реально на Арене денег заработать или нет? — Что штраф неподъёмный? Сколько? — Двадцать пять кусков. Бармен побарабанил пальцами о стойку, задумчиво глядя на Студента, а потом произнёс: — Знаешь, Студент, я тебе вот что скажу. Я бы на твоём месте взял бы из общака, там у вас сорок семь штук, если мне память не изменяет. Мужики тебя поймут. Арена — это серьёзно, пыщ-пыщ — и тебя уже несут в канаву на корм псам… Ты, кстати, как с пистолетами управляешься? Стрелял в людей уже? — Ну, с обрезом я охотился, стрелял в мутантов. Мужики говорят, что нормально. А в людей ещё не приходилось стрелять. А по короткостволу меня Зубок натаскивал на Кордоне. Хвалил... Но в реальном деле я ещё не был. Бармен с сомнением покачал головой. — Я не знаю… Если противник попадётся слабый, то может, что и выйдет у тебя. У Олдера сейчас трое бандосов, один раненый, так что пролетает, а двое других, по моим сведениям, ничего особенного, как бойцы. Но всякое бывает, и палка стреляет. Ты, может, все-таки из общака выплатишь? На кой тебе жизнь на кон ставить? Студент слегка набычился. — Из общака я деньги брать не буду! Я лучше сам в аномалию прыгну, чем потом перед Волком или Лешим отвечать. А насчёт риска… Да тут везде риск, куда не пойди и куда не сунься. Так что, раз сам влип, то и выкручиваться надо самому. Эх, ну ладно, пистолет мой верни, пожалуйста. — Если ты для Арены, то он тебе нахер не нужен, там выдадут. Это игра, на игроков ставки ставят, поэтому строго следят, чтоб у всех всё было одинаковое: и оружие, и патроны. А то были прецеденты… — Ну, тогда если со мной что-нибудь произойдёт, то передай мой ствол Лешему, хорошо? — Ладно, — проворчал Бармен, и уже деловым тоном продолжил. — Ты, перед тем как к Олдеру идти, пожри по-человечески, а то, как контракт подпишешь, он тебя запрёт. Таковы правила. Это и для того, чтобы гладиатора не убрали до боя или не опоили какой дрянью, ну ты понимаешь. Народ, дабы деньги свои на ставках не терять, на что только не идёт. — Спасибо, бармен. Не хочется что-то, — Студент помолчал, а потом протянул руку. — Ладно, прощай, мужик, спасибо тебе за всё хорошее. Придёшь посмотреть? Бармен ответил крепким рукопожатием. — А то, не пропущу. Может, и ставку на тебя сделаю… Небольшую. Я не святой, и не подлец, паря. Желаю тебе удачи, ни пуха ни пера! — К черту!***
Олдер, распорядитель Арены, номинально считался и её владельцем, хотя по факту Арена принадлежала «Долгу». Но его это не сильно смущало, так как Воронин не влезал в дела Арены и не подрывал авторитет Олдера, а то, что приходилось отдавать львиную долю прибыли, так и Арена существует только благодаря «чёрному отряду». Когда-то Олдер был тренером команды биатлонистов, и довольно неплохим. Но судьба повернула так, что ему пришлось стать сталкером. Он прятал глубоко в памяти причину, и лишь в те редкие дни, когда напивался, перед глазами опять вставал тот день. Они возвращались с соревнований, где взяли первое место. Олдер сидел за рулём командного автобуса, потому что их водителя прямо со стадиона увезли в больницу с острой болью — аппендицит. По случаю победы Олдер «принял»(так было надо, политический вопрос, с руководителем Федерации надо ладить), но совсем немного — сто грамм коньяка и фужер шампанского. Дорога была обледенелая, а тут ещё повалил снег, и видимость стала совсем никудышная. На повороте автобус занесло на «встречку», и, выворачивая от идущего на него гружёного КАМАЗа, он пробил ограждение и совершил короткий полёт в речку Боровку. Пятеро спортсменов погибли на месте, ещё трое — уже в больнице. Олдер, которого тогда звали Эльдар Наумович или Тренер, по прихоти судьбы не пострадал — его выкинуло через лопнувшее лобовое стекло на лёд у самого берега. В крови был алкоголь, что тут скажешь. Жизнь в одно мгновение круто изменилась. Вместо уважаемого тренера возник преступник, повинный в смерти людей. И он сбежал в Зону. Сначала был сталкером, работал на «Янтарь». Но это дело у него не клеилось, как боец он был неплох, а вот сталкерская удача обходила его стороной. В конце концов, он плюнул на это и решил податься в «Долг». Воронин как раз устроил первый гладиаторский бой. Тема оказалась интересной, и ему был нужен человек достаточно способный для организации этого дела. Тренерский опыт работы с коллективом, организаторские способности Олдера — это было то, что надо. Так Олдер стал распорядителем Арены. У гладиаторов срок был совсем не долог, и он научился относиться к ним как к расходному материалу. Со всеми, даже с бандитами, держался ровно, разговаривал спокойно и вежливо. Но не более. На столе мигнул экраном КПК. Пришло сообщение. «Жди, к тебе должен заявиться мой должник, звать Студент. Он оштрафован на 25 штук. Сообщи, как вечером его поставишь». Это был особист. Нашёл всё-таки гладиатора-добровольца, молодец. Как раз в дверь постучали. — Кто там, входи! В кабинет Олдера вошёл достаточно молодой, лет двадцать семь, парень, крепкое тело, движения быстрые, точные — у бывшего тренера глаз был намётан, парнишка в хорошей форме, значит, поддерживает себя тренировками. — Студент, да? — Ага. А как вы… — Мне мессагу прислали. Ну, как я понял, нужны деньги? Ты по адресу. У нас ты можешь неплохо заработать. — Какие условия? — Объясняю. За победу в первом бою получишь пять штук. За победу во втором — десять. Третий бой — пятнадцать. Из оружия — пистолет ПМ и боевой нож, НР-43. Слыхал про такой? — Видел как-то раз. — Ну и хорошо. Кстати, обычно нож выдаётся, если патроны ограничены, по магазину плюс один в стволе. А если патроны без лимита, то схватка идёт без ножей. Но, тебя это не пугает, не так ли? Это же ты ночью поножовщину устроил да ещё, говорят, руку кому-то сломал. — На меня напали, это была самозащита! — Да мне плевать, паря. Я ж не прокурор. Рад, что ты не промах. Знаешь, у нас тут шоу, нам нужны нормальные бойцы, а не соплежуи. — Ну и как, поднялся кто у вас на этом деле? — Месяц назад тут у нас был такой сталкер, Меченый его звать. Вот он за несколько боёв сорок штук поднял. Эх, хороший боец, жаль, что дальше отказался, ушёл в Зону, гладиатор был отличный! — Понятно. А что там про бои с псами? Я слышал, тоже будут такие? — Ну, за победу над псами расценки другие совсем, это раз. А во-вторых, у меня уже есть добровольцы на эти схватки. — Ладно, я согласен, мне надо срочно двадцать пять кусков, и всё. Давай бумагу, подпишу. — Отлично! Значит, три боя. — Нет, давай на два, а потом видно будет. — Ну, как скажешь. Да, учти, если ты получишь серьёзное ранение, то лечение из твоего гонорара, если же бой окончен не в твою пользу, то ты становишься моим должником, будешь потом дальше отрабатывать, понятно? — Ясно. Согласен. Студент, усмехнувшись, подписал стандартный контракт, куда, в специально отведённое место, Олдер вписал «два (2) боя». — Что тебя веселит? — Да бюрократия вся эта. Я думал, что в Зоне всё на честном слове, а тут постоянно подписывать приходится всякие бумажки. То у бармена, то у особиста, вот у тебя — тоже. — Эх, паря, там, где людей больше трёх собирается, там сразу бюрократия начинается, что ты хотел. Это свойство людей. Ну и сам подумай. Многие приходят ко мне решить свои проблемы и, бывает, погибают. А у них есть друзья, которые потом мне могут предъявить. А у меня вот — контракт, всё добровольно. Понятно? Студент представил себе, как Зубок может поговорить с Олдером, если заподозрит, что его затащили сюда силой, и согласно кивнул: — Понятно. — Ладно, теперь ты должен пройти в кубрик, мы так его называем. Извини, такие правила, до схватки никуда тебе нельзя уже выходить. — Пошли. Я в курсе. — Ты у нас был когда-нибудь? Нет? Ну, сейчас я тебе арену покажу, как раз мимо пойдём.***
Арена представляла собой просторный ангар, шагов шестьдесят в длину и сорок в ширину. На уровне второго этажа с обеих сторон шёл ряд забранных крупными решётками окон, снаружи ангара были пристроены к ним пандусы для зрителей. Как сказал Олдер, на арене также были установлены несколько видеокамер, и от них изображение шло в специальный ВИП зал и на мониторы, которые устанавливались во время соревнований у входа в Арену. Зрители наблюдали за схватками сверху, а камеры давали возможность рассмотреть подробности с уровня бойцов. На самой арене было нагромождено несколько бетонных блоков, вертикально стоящих колец и перегородки выложенные из армейских ящиков с песком Всё было установлено симметрично относительно осей арены, давая одинаковые шансы бойцам с обеих сторон. Гладиаторов в начале боя запускали через стальные двери устроенные в противоположных стенах арены. Путь Студента и Олдера проходил по металлическому пандусу, почти под самым потолком, и Андрей мог рассмотреть всё достаточно хорошо. Масштабы поражали, видно, к Арене здесь действительно серьёзное отношение. Так же он обратил внимание на то, что на уровне от метра до двух всё было испещрено следами от пуль. Вскоре они спустились, громыхая и скрепя ржавыми ступенями, на уровень ниже и оказались в коридоре, в который выходили две металлические двери. Одну из них открыл ключом Олдер, предварительно достав и приготовив к стрельбе пистолет. Посмотрел в щель и распахнул дверь настежь. — Заходи, Студент. Знакомься, это теперь твой напарник — Скрепка. В комнате находился стол, табурет, две панцирных кровати, на которых лежали матрасы и даже подушки, правда, с тёмными пятнами на давно не стираных наволочках. На одной из кроватей лежал на спине, заложив руки за голову, чернявый цыган, на вид — ровесник Студента. Его лицо показалось Андрею смутно знакомым, но где он его мог видеть, не припоминал.***
Когда дверь за Олдером закрылась и лязгнул замок, Студент протянул чернявому руку: — Ну, будем знакомы! Тот резко, так что взвизгнули пружины, сел и наотмашь ударил по руке Студента. — Ковырялку свою убери. — Не понял… — Студент не ожидал такой реакции, отступил на пару шагов и присел на свободную койку: — Ты что такой борзый, Скрепка? Я тебе ещё ничего плохого не сделал… — Не сделал! — передразнил тот. — Не помнишь меня? Да? А я твою харю хорошо запомнил! — Да блин, ну не помню я тебя! Хотя лицо, вроде, знакомое. Давай спокойно без эмоций разберёмся, что к чему… — Иди в жопу! — завизжал чернявый и вскочил с кровати. Студент оценивающе осмотрел хлипкую фигуру Скрепки, прикидывая, как того успокоить, ежели что. Тот почувствовал угрозу в молчании Студента и заткнулся. Пройдясь несколько раз по комнате туда-сюда, он решил пояснить: — Не узнаёшь меня, что ли? В поезде мы вместе ехали. Помнишь? Вы ещё бухали как черти, а я к вам присоединился. В голове Студента начало крутиться что-то такое… Море водки… Ещё карты вроде бы были… Нет, не вспомнить. — Слушай, я сам в поезд залез бухой в драбадан, а что по пути было — вообще не помню. Я в себя пришёл уже только на Кордоне. — Что, и не помнишь, как сам меня уговаривал с вами отправится, типа — лавэ поднять? — Да говорю же тебе, ничего не помню! Меня самого рекрутёры как лоха развели. Так что хватит пыхтеть на меня, давай лучше подумаем, как нам вечером кое-кому задницы надрать. — Во, бля, Рэмбо нашёлся. Нет, чувак, это нам надерут, точняк. Всё, кирдык нам. — Ну, это мы ещё посмотрим. Ты с пистолетом как? — Никак. Не моё это. Я лохов в картишки на бабло развожу. Ну и, бывает, тырю, что по мелочи. Мокрухи не хотел никогда, поэтому без волыны. — А как тебя сюда на Росток занесло, такого пацифиста? — Ты помнишь, нас после поезда мужик потом повёл? Проводник на Зону? — Помню. — Он нас тогда из фляги своей угостил, я даже лишку хлебанул, на халяву-то. Короче, что-то с головой потом стало — ну как баран, куда ведут — иду, что скажет — делаю. И что, сука, характерно — всё до фонаря. — Да не ты один в таком состоянии был. — Короче, этот мудак, даже не стесняясь, продал меня каким-то хмырям, как отмычку. Знаешь, кто это такой? — Человек, которого запускают туда, где сложные аномалии, чтобы он вскрыл их на себя. — Во-во. Но есть бог на свете, — цыган размашисто перекрестился. — На Свалке нас приняли бандиты. Часть перестреляли, а остальные сдались. В меня тоже попала пуля, кровищи вытекло — мама не горюй. Я дохлым прикинулся, меня и не тронули. Как до блокпоста добрался, даже не помню. Повезло мне тогда, что и в аномалию не влип, и псам не попался, они же кровь чуют, сам знаешь как. — Да, повезло. — Вот так я и оказался здесь. В картишки играю, то-сё, информацией торгую. Так и живу. А вчера повязали меня. Суки! А ведь я исправно отстёгивал, кому следует! Но им надо было, чтобы на арене бой состоялся, пока ещё не привели из Зоны кого-нибудь. Народ уже собрался ставки делать. Особист, сука, мутит. Так что, попал ты со мной, Студент. Я тебе не помощник, уработают нас за милую душу. — Слышь, Скрепка, ты не бзди пока. Ещё посмотрим, кто кого уработает. Я на Кордоне зря время не терял, меня кое-чему научили. Так что, если ты мне поможешь и будешь делать, что я скажу — то всё будет нормально, лады? — Да иди ты к чёрту, командир хренов! Я тебя уже раз послушал! — Жаль. Ну, как знаешь. Студент пожал плечами и завалился на койку. — Когда тут всё начинается? — буркнул он. — В девять вечера. Но, там сначала добровольцы с псами рубятся, а потом уже мы с бандюгами. Значит, где-то в десять, получается. — Ссышь? — А ты? — Я — нет. — Врёшь! Иди ты к чёрту! Разговор что-то не клеился. Андрей уставился в потолок и стал прокручивать в памяти то, чему его учили на Кордоне. Вот уж не думал он, что это ему понадобится так быстро и так конкретно. Всё-таки Волк великий человек! Неужели он предвидел такой поворот?***
Это случилось три месяца назад. На Кордон приехал Кеша на старом раздолбаном ГАЗ-52. Эта машина была собрана по частям из того, что находилось здесь ещё до первого Выброса, и поэтому, Кеша был уверен, стала частью Зоны… Благодаря чему Зона и не трогала его «ласточку», по крайней мере в это верил Кеша. И ни одной детали из-за Периметра он не поставил бы на свой аппарат! Если что требовало замены, то он использовал запчасти только от старой техники, которую можно отыскать в Зоне. Кеша был практически единственным безумцем, что гонял на машине по Зоне отчуждения. Для всех других это, как правило, заканчивалось очень быстро и печально — вон, сколько техники валяется по обочинам, и не сосчитать. Ржавые остовы и БМП, и танков, и армейских грузовиков, а также «уазики», раздавленные гравиконами в лепёшку — автохлама тут хватало. Аномалии были основной причиной гибели техники. Но Кеша каким-то чудом объезжал опасности стороной. Ходили слухи, что он катается даже в Припяти и у ЧАЭС. Но никто не хотел лезть не в своё дело и портить отношения с водилой: мало ли понадобится транспорт, а Кеша заартачится. В этот раз его принесла на Кордон нужда в покрышках, его старые вот-вот должны были лопнуть — резина потрескалась, местами из неё торчала проволока корда. Не очень давно сталкеры сумели отбить у бандитов АТП, где были залежи всяких полезных для автомобилиста штуковин, и Кеша хотел в них как следует порыться. АТП теперь принадлежало парням Волка, и пришлось бить челом «председателю колхоза». — Ну что, Волк, я там погляжу, что-нибудь для своей «ласточки»? — Давай, поковыряйся, но… нам какой интерес? — Хм… О, слушай, в кузове у меня лежит пять ящиков с патронами от ПМ, в каждом из них — два цинка по тысяча триста штук… — Тысяча двести восемьдесят, если мне память не изменят. — А, ну да. В общем, забирай себе, и по рукам? — Это которые патроны, девять-пэ? Латунные гильзы? Это же барахло, старье полувековой давности! — Ну так и на АТП у тебя не новинки сезона, а? Ты ещё кому-то этот хлам хочешь задвинуть? Волк улыбнулся, такого второго, как Кеша и его рыдван, ему было не найти. — Ладно, по рукам. Ты, Кеша, любого уболтаешь! Кеша скинул тяжёлые, килограммов по тридцать, ящики, и довольный укатил на АТП. Михей ловко вскрыл одну дощатую крышку приобретения и достал зелёный цинк, который уже местами тронула ржавчина, покрутил в руках и сунул обратно. — Ну и зачем нам это богатство? Это же пистоны, ими и кабану шкуру не продырявишь толком, не говоря уже о бронике. — Михей, да ты подумай, почти тринадцать тысяч патронов! Они хоть и дерьмовые, но для стрельбы и обучения вполне пригодные. И главное — практически даром. Можно хоть стрелковую школу открыть, у нас есть кого поднатаскать, и есть — кому. Смекаешь? А барахло на АТП нам едва ли пригодится, а? — Ну, командир, ты и голова! Я что-то даже и не подумал в этом разрезе. Да, специалист был, и Михей знал, что когда-то Вася Зубок получил специальную стрелковую подготовку. Где — он не рассказал, а в Зоне с расспросами не принято лезть, было и было. Ясно же, что таким вещам не учат в городском тире. Идея Зубку понравилась, он согласился позаниматься, если наберётся хотя бы четыре человека. За этим дело тоже не встало, к вечеру курс был набран: Студент, Томсон, Аким и Ванька Щука. Иногда приходили пострелять и другие мужики, но этот костяк не пропускал ни одного занятия. Волк отправил обучать тактической стрельбе в АТП. Несколько зданий и забор, да ржавые машины во дворе, много укрытий — идеальное место для подготовки, да и случайная пуля не улетит, куда не надо. Была ещё одна причина: если придётся опять воевать за АТП, то у него будут уже, как минимум, пятеро опытных бойцов, отлично знающих местные условия. Два дня ушло на подготовку полигона — изготавливали мишени и имитирующие противника чучела. Расставили их внутри зданий, в окнах, на крыше и за автомобилями. Сделали даже несколько примитивных двигающихся мишеней. Несколько качающихся установили в проёме окон, и одну «прыгающую» (если дёрнуть за верёвку) вниз со второго этажа. На третий день начались сами занятия. — И так, внимание, товарищи курсанты, — скалился Зубок, — в руках вы держите хорошо вам известный пистолет Макарова, ПМ. Принят на вооружение в тысяча девятьсот пятьдесят первом году, на смену пистолету ТТ. — Пукалка! — Отставить комментарии, курсант Томсон! Итак, ПМ — для своего времени был достаточно хорошим оружием, безотказным и удобным. Сейчас, конечно, есть пистолеты и получше, но ПМ — это то, что в Зоне валяется буквально под ногами и многие даже брезгуют забирать его, находя у погибших сталкеров. А пренебрегать им не стоит, в умелых руках это довольно грозная… пукалка. Отставить ржать. Кстати, к ПМ в последнее время разработаны современные боеприпасы, эффективность которых превосходит старые почти в два раза, есть и бронебойные. В любом случае, навыки, полученные с ПМ легко адаптировать к любому другому пистолету. И началась новая наука. Студент даже не представлял себе такой подход к этому маленькому оружию, какой предложил Зубок. Во-первых, он запретил целиться через прицельные приспособления, а стрелять в основном от бедра, на манер ковбоев в старых фильмах. — Пистолет это оружие ближнего боя, считайте его следующим после ножа. Не применяйте пистолет на дистанциях больше пятнадцати шагов, старайтесь сблизиться максимально с целью. Держи пистолет рядом с корпусом, тогда его не выбьет противник, и ты себе не перекроешь обзор нижней части полусферы, ясно? — А как же стрельба на дальность? — Это другое. Там требуется изготовка, фиксация руки в суставе, прицеливание. При прицеливании через целик и мушку область охвата зрения сужается до десяти процентов, а это роскошь в условиях плотного боя. Нужно наоборот, охватывать взглядом как можно больший сектор. И Зубок показывал, как нужно смотреть периферийным, рассеянным зрением, не сосредотачиваясь на деталях, но зато охватывая сектор почти в сто восемьдесят градусов — Вы должны интуитивно знать, где находится точка прицеливания, — учил Зубок. — Вы можете, не целясь, интуитивно показать пальцем на любую точку, и если посмотрите, то палец будет точно направлен на неё. Нужно того же добиться и от пистолета, ориентировать ствол как будто это ваш палец, чувствовать в любой момент, куда он направлен. Начали они с простого, но с каждым днём тренировки всё усложнялись. Постепенно у Студента стало получаться, и он стал понимать, куда направлен его ствол. А до стрельбы даже пока почти не дошло, так, по десять патронов в конце занятий. Лучше всего выходило у Акима. Зубок так и сказал, что занятия единоборствами развивают координацию, и это очень помогает. Зубок гонял их весело, но без скидок, пока пот не заливал глаза. Они кувыркались, прыгали, падали назад и вперёд, перекатывались и так далее, и всё с оружием в руках, стараясь выцелить мишень из разных положений. — Эй, Студент, какого хера ты лупишься на мишень? Пока ты фокусируешься на ней, из тебя дуршлаг сделают. Рассеянный взгляд, определил цель, навёл, нажал на крючок и дальше смотри. Не концентрироваться! — Томсон! Долго возишься, тазом поддай вперёд, ноги не распрямляй, в динамике будь! За два месяца занятий Студент научился более-менее работать с пистолетом, уверенно поражал цели, научился грамотно выходить из дверного проёма, выглядывать с одновременным прицеливанием из-за угла — так как противник менее всего ожидает — у самого пола быстро приводить пистолет к стрельбе и ещё много попутных штуковин. Стали разбирать и элементы тактики боя в помещениях, проход коридоров, лестниц и многое другое. Аким вскоре стал помощником инструктора и ввёл в подготовку также и элементы рукопашки. Иными словами, скучать не приходилось, но обучение временно прекратилось в связи с тем, что кончились боеприпасы. Зубок раздал каждому по последней пачке патронов, и они ещё раз пробежали по ставшему уже таким знакомым АТП, чётко поражая мишени-чучела и сбивая противогазные коробки, которые расставили по оконным проёмам, пока не расстреляли последние «маслята». — Эх, хорошо, но мало! — сказал Зубок. — Ну, надеюсь, моя наука вам впрок пойдёт. — Спасибо, Вася! Кое-чему я научился, — Студент крепко пожал руку расплывшемуся фирменной улыбкой Зубку. — Может Волк ещё патронов достанет, а? Мне понравилось! — Итак, объявляю оценки по окончанию курсов. Аким — отлично, Студент — хорошо, Томсон — удовлетворительно, надо больше тренироваться, Щука — хорошо. Но физушку бы тебе тоже подкачать, вон, к Акиму походи, бери пример со Студента, смотри, как он уже закабанел. На этом пистолетная школа Васи Зубка была закрыта.***
Студент, погрузившийся в воспоминания, не заметил сам, как уснул. Разбудил его раздавшийся снаружи, усиленный динамиками голос ведущего: — Добро пожаловать, на наши очередные гладиаторские игры! Сегодня у нас в программе четыре схватки! Первая схватка — гладиатор-доброволец сталкер Кефир против трёх слепых псов. Шесть патронов и нож! Вторая схватка — гладиатор-доброволец Маугли против четырёх слепых псов! Восемь патронов в магазине и нож! Делайте ваши ставки! Третья схватка — гладиатор-доброволец, любимец публики сталкер Корявый! Против пяти псов, девять патронов и нож! Итак, делайте ваши ставки, бой начнётся через пять минут! Ну и главное событие нашего вечера! Сюрприз! Бой пара на пару! Два матерых бандита с пустоши против молодого сталкера с Кордона по прозвищу Студент, который накануне устроил дебош с поножовщиной и поранил пятерых сталкеров. Его напарник, наш местный охламон — Скрепка, которого поймал доблестный Долг на карточном шулерстве. Ставки, делайте ставки! Голос сквозь стену звучал громко, но глухо. И ещё были слышны голоса большого количества людей, как будто прибой шумит. «Наверное, на шоу собрался весь Росток, сейчас и в баре никого», — подумал Студент, поднимаясь и потягиваясь. Да и Бармен скорее всего тут, сам сказал, что не пропустит. Эх! Он бы тоже с удовольствием поглазел на бои, но сегодня он являлся главным блюдом, которое подадут после разогрева зрителей боями с собаками. Так что можно сказать, что он занял самые лучшие места, прямо в гуще событий… Ага. — Чего это они меня дебоширом назвали? — он повернулся к Скрепке и стал разминаться, надо было разогреть мышцы к бою. — Ведь не я же эту ночную заваруху устроил. Да и не дрался я с пятерыми, так, руку одному кадру немного отрихтовал. — Ты что, не врубился? Студент звучит как-то не очень, ставок мало будет на тебя, все на бандитов поставят. Потому тебя чуток пропиарили. Они бы и меня каким-нибудь монстром назвали бы, да слишком много народа меня знает, так что не прокатит. Студент закончил разминку и спросил Скрепку: — Ну, как ты в целом, готов? — Ты что, тупой, Студент? К чему готов, к смерти? Я сейчас обосрусь от страха, блин. Ещё скажи, что ты нисколько не бздишь! — Я… Вроде нет… Не знаю… Немного тревожно от неизвестности только, — Студент пожал плечами. — Вроде и должно быть страшно, но как будто чего-то внутри не хватает. Ладно, так как, ты согласен мне помочь завалить этих гадов? — Да по… — Всё равно ты подыхать собрался, так какая тебе разница, помоги. А там, может и выпутаемся. — Блин, что ты ко мне пристал? Что ты от меня хочешь? — Ты главное делай, что я тебе буду говорить, понял? Прорвёмся, Скрепка, всё будет окей! — Хорошо, попробуем. Но если что — не обессудь. Я не боец, я игрок. — По рукам. За стенкой послышался рёв зрителей — первый бой начался. Минута относительной тишины была прервана хлопками выстрелов — бах, бах, бах, бах. Потом вдруг раздался истошный крик: А-а-а-а! И снова: Бах! Бах! И в завершение внушительно бабахнуло, как сразу определил Студент, дуплетом охотничье ружьё. — Ах, какой трагический финал! Сталкер Кефир в схватке с тремя слепышами потерял два пальца на левой руке, и не смог полностью одолеть всех псов. По нашим правилам ему засчитывается поражение! Прокатился гул разочарования, видно много народа надеялось на Кефира. «Вот сейчас Колобок-то приподнимется, — с завистью подумал Студент. — И на мне тоже». — Последнего пса помощники арены пристрелили, похоже, — сказал Скрепка, — этот Кефир, понторез, сам нарвался. Какой из него охотник, блин, я же его предупреждал, чтобы не лез на Арену! Следующий бой затянулся на минуты четыре. Один за другим звучали выстрелы, Студент насчитал восемь. Потом, зрители взревели, словно на футбольном матче, когда форвард выходит один на один с вратарём. Опять загромыхал динамик ведущего: — Да! Каков финал! Итак, победа засчитывается… Сейчас наш помощник осмотрит бойца… Да, победа засчитывается сталкеру Маугли! Это не его кровь, а кровь пса! Последний пёс убит ножом в горло! Великолепный бой! В двери заскрежетал ключ и на пороге появился Олдер. — Ну как, готовы? Всё в порядке? — Готовы. — Значит так. После Корявого будет перерывчик. Людям надо перекурить, получить денежки у маклеров и новые ставки сделать. Короче, минут через двадцать или тридцать ваш выход. — Ты бы рассказал хоть немного, что и как. — А ты не был ни разу? А, ну да, конечно. И Скрепка не рассказал? Скрепка вскинулся: — Да он дрых всё время! — О, крепкие нервы у тебя, парень с Кордона. Короче, по сигналу откроется дверь, как ваша, так и у них. Сразу за дверью будет стоять ящик. На нём увидите оружие, пистолеты заряжены, полный магазин. Плюс дополнительный патрон в патронник уже дослан, так что затвор не передёргивать. С предохранителя снимешь, курок взведёшь — и в бой. Тактика — какая хочешь. Если патроны кончатся, то на ножах решайте. Ножи получите заранее, можно ножны нагрудные, можно на бедро, выбирай. Вот и всё. — Всё ясно. Мне нагрудные. — А тебе, Скрепка? — А мне плевать. Тоже нагрудные давай. Тут Студент прищурил глаз: — Слушай, Олдер. Если мы победим, как с нашим гонораром? — Получите по пять тысяч. Я могу сразу Долгу отправить. — Э-не, не надо. Занеси-ка лучше нам, лады? Долгу мы сами отдадим, никуда не денемся. — Ну, как хочешь, мне всё равно. — Ну, тогда всё, мы готовы, ждём. Олдер исчез, не забыв, впрочем, запереть за собой дверь. Студент прислушивался за ходом боя у неведомого ему Корявого против пятёрки слепышей. Но судя по рёву зала и выстрелам, дела у него шли неплохо. А вот на Скрепку было жалко смотреть, с каждой минутой от его лица всё больше отливала кровь, отчего оно сделалось серым. Эге, с парнем совсем плохо. В таком состоянии не то, что стрелять, а и просто бегать проблема. Надо было ему помочь, пока ещё есть время. — Скрепка! Скрепка, чёрт тебя подери! — Студент, видя, что его напарник не реагирует, толкнул его в плечо. Скрепка поднял на него ошалелый взгляд. Мысли его были далеко. «Вот, сука, так и знал. Прокручивает в уме предстоящий бой, и конечно со своей гибелью в конце. О, похоже, его уже подташнивает, ко всему. Реакция организма на стресс. Значит, процесс далеко уже зашёл…» Студент достаточно чувствительно ахнул кулаком Скрепке под дых. Тот согнулся, судорожно втянул воздух и закашлялся. Когда он распрямился, то уже взбешённо уставился на Студента. — Слушай, ты же в карты здорово играешь? А? Небось мухлюешь, да? — ухмыляясь спросил Андрей. Готовое сорваться ругательство застряло у Скрепки в горле. Вопрос его сбил с толку. — Катаю понемногу. Мухлюю иногда, если не фартит… Ага, вот уже и глаза нормальные стали, отвлёкся. — Круто, научи потом меня различать, когда в карты обманывают, ладно? Давно хотел это узнать. — Чего? Ну вот, совсем хорошо, надо бы ещё и дурной адреналин сжечь. — Эй, Скрепка. Мы с тобой договорились, что ты делаешь то, что я тебе говорю, так? — Ну, и что дальше? — Отжимайся. Десять раз, давай, быстро. — Зачем? — Не спрашивай, делай что говорю! Скрепка упал на пол и принялся отжиматься, а Студент присел рядом: — Вот что, дружище. Если будешь так сильно сосредоточен на том, что тебе кранты, то так оно и будет. На Кордоне есть у меня приятель, Аким. Он меня рукопашке учил. Так вот он говорит, что чаще случается то, чего ты боишься. Боишься, что тебя убьют? И ты, сам не замечая, будешь делать так, что это произойдёт. Подсознание, типа, не может отличить — хочешь ты этого или не хочешь, оно не понимает что такое частица «не». Так что не надо думать о плохом. Бойся лучше бояться думать о плохом, ха-ха-ха! Скрепка закончил отжиматься и встал, отряхивая руки. — Ну, как отпустило чуток? Ты знаешь, сделай так, это помогает — дыши глубоко и как можно медленнее. Вдох — выдох, вот так, молодец. А уродов этих мы завалим, и ты меня обучишь играть в карты, да? Я говорю — да? Скрепка кивнул. Лицо его уже не было таким серым. Ну, уже лучше, чем ничего. Студент похлопал его по плечу и внутренне похвалил себя сам: «Ну прям психолог, ё-моё! Аким был бы доволен». Сам он тоже старался не думать о будущем поединке, как учил его Аким: «Ты не должен рисовать в уме предстоящий бой, так ты станешь заложником своей фантазии. Реагируй только на конкретно происходящее в данное мгновение. Надейся на свои наработанные навыки, инстинкты, опыт. Всё, что ты сможешь сделать для себя, ты делаешь во время тренировок. А перед схваткой не думай, просто действуй, рассчитывая на свои умения». Вот на это и надеялся Студент. Начать действовать, а там как выйдет. Конечно, у него была заготовлена тактическая схема начала боя. Не зря же они три месяца скакали по АТП то в роли штурмовиков, то в роли обороняющихся. Зубок многое открыл для него в понятии боя с применением огнестрельного оружия. Раньше Студент думал, что это соревнование реакций, меткости и удачи бойцов. Но Зубок показал ему, что это скорее похоже на шахматы. Поставить противника в наименее выгодные условия и поразить. Эх, ему бы в напарники не Скрепку, а хотя бы Томсона. Было бы гораздо спокойнее. «Ну, используй то, что под рукой и не ищи себе другой», — как говорит Букса. Появился Олдер, принёс ножи на напоминающих восьмёрку кожаных ремнях и наколенники. А с ним ввалилась ещё парочка, сурового вида, с обрезами в руках. — Такие правила, парни. Бывает, у людей крышу сносит перед самым выходом, на глупости тянет. Так что не обессудьте! — махнул он рукой в сторону своей охраны. Олдер помог одеть «сбрую» на Скрепку. Андрей справился сам. Куртку он скинул, оставшись в одной футболке оливкового цвета. Сейчас лишняя одежда только мешать будет. А вот наколенники надел, в отличие от Скрепки, который покрутил их в руках и отшвырнул на койку. Студенту ножны понравились, нож оказался висящий слева на груди рукояткой вниз в черных пластиковых ножнах. Он несколько раз вынул и загнал обратно нож, проверяя, как он ходит, и убедился, что ножны держат достаточно крепко, чтобы лезвие не выскользнуло само по себе, но выходило уверенно, когда нужно. «Обязательно потом раздобуду себе подобное», — решил Студент. Нож ему тоже нравился, «Нож разведчика», ему он был знаком, такой же был у Томсона. Студент подошёл к висящему над рукомойником большому зеркалу, с подпорченной по краям амальгамой, но в центре достаточно хорошему, чтобы можно было разглядеть своё отражение. Да, давно он не видел себя почти в полный рост, на Кордоне не было больших зеркал. Из-за заляпанного стекла на него смотрел поджарый, с загорелым лицом парень, под кожей которого бугрились довольно приличные мышцы, а кубики пресса не могла скрыть ткань футболки. Серьёзное выражение лица и цепкий, даже немного колючий, взгляд голубых глаз. Студенту почти не верилось, что он рассматривает себя, так сильно он изменился за последние полгода в Зоне. Куда девался тот добродушный увалень, менеджер оптовой конторы, любитель посидеть с кружечкой пива? «Вот бы сейчас к Соколовой подкатить, точно бы дала, без вариантов!» — подумал он. Но ни эта мысль, ни с трудом найденный в памяти образ Светки не тронули в его душе ни одной струны, словно он случайно услышал и повторил чью-то фразу. Он опять попытался представить Светку, какое у неё лицо, улыбка, фигура… Но образ был смутный, нерезкий, словно на выцветшей, старой фотокарточке. Только какой-то дурацкий розовый бантик вдруг чётко всплыл перед глазами. Студент отогнал видение, ещё раз осмотрел себя, отметив уже появившуюся щетину. «Завтра побреюсь», — решил он. Как ни крути, а в любой момент может понадобиться напялить маску противогаза или респиратора, это же Зона… Тем временем, бой с псами был закончен, и, судя по шуму зрителей, успешно для гладиатора. Начался короткий перерыв, после которого уже был их выход. Затем, они спустились на этаж вниз и оказались перед закрытой стальной дверью, за которой и была Арена.***
На другом конце арены, за противоположной дверью, Чингиз сунул под нос охраннику свои закованные в наручники руки. — Слышь, вертухай, давай сымай браслеты, а то руки затекли, внатуре. Охранник передал свой обрез напарнику, который взял оружие в левую руку, отступил на пару ступеней выше и навёл на Чингиза. Итак, наручники были сняты у обоих невольных гладиаторов. Чингиз и Кудлый теперь стояли, растирая запястья, где только что давили железки. Кудлый, как всегда, смотрел в никуда своими поросячьими глазками, и лицо его ничего не выражало. Но Чингиз уже давно знал своего подельника, и его было не обмануть. Сейчас Кудлый лихорадочно думает, как выкрутиться из этой истории. И если бы ему для этого понадобилось, например, живьём прокрутить Чингиза в мясорубке, он бы ни доли секунды не сомневался в этом, да ещё, падла, наверняка улыбался бы. Кудлый был садист, мастер на всякие пытки, и если какого бедолагу-сталкера не пришивали сразу, и он попадал к нему в руки, то смерть его была долгой и мучительной. А Кудлый никогда не повторялся, фантазии ему было не занимать. Один раз Чингиз с ребятами вернулся из засады и застал Кудлого с ножом в руке, скачущего вокруг подвешенного за руки сталкера, которого они взяли накануне. Они хотели продать его как отмычку группе Немца, тем часто требовались отмычки, и они неплохо платили. Кудлый нажрался самогона, и пока никого не было на хазе, освежевал пленного, живого, заткнув ему рот кляпом и оставив кожу только на голове. К тому времени, когда они появились, товар представлял из себя корчащийся и дрожащий окровавленный кусок мяса. Тогда Чингиз пристрелил несчастного, разом прервав его мучения. Хотел, было, отправить прогуляться за ним в ад и Кудлого, но Сыч не дал. И вот надо же было так угораздить, чтобы попасться тёпленькими в лапы Долга не с кем-нибудь, а с этим чёртовым маньяком. Чингиз был уверен, что если кто-то прознает, какое чудовище попало к ним в руки, то и его, и Чингиза до кучи, пустят в расход самым жестоким, из всех возможных, способом. А тогда вариантов у них не было, как только сдохнуть, будучи забросанными гранатами эф-один, или сдаться, имея маленький шанс вернуться с Арены. Что-то, а в этом смысле Долг никогда не обманывал. Продержись три боя, и тебя отпустят на все четыре стороны, это факт. Это и заставляет невольников биться, выкладываясь по максимуму. Не только за свою шкуру, но и за самое главное — за волю. Если же бандитов оставалось больше, чем один, то устраивали ещё один бой, который назывался «крысиный король». Потому что отпускают только одного, таковы правила. Так что, если фарт будет, то либо Кудлый, либо Чингиз вернутся в банду. Чингиз подслушивал все разговоры охраны. И не зря. Он знал, что против них сегодня поставили двух парней, которых удалось отловить особисту Долга. Игры уже начинались, а добровольцы гладиаторы всё ещё не появились. Могли, конечно, устроить бой между Кудлым и Чингизом, но «крысиный король» в самом начале серии портил отработанный уже порядок. Вот для разогрева и подсунули двух этих фраеров. Сойдёт для начала боёв, пока не пригнали пойманных в облаве матёрых блатных. Как понял Чингиз, один из них был вообще не боец, а катала местный, а второй — какой-то новичок, этот вроде как поопасней, чем-то там отличился. И ещё Чингиз помнил, что сталкеры с Кордона перебили обосновавшуюся рядом бригаду Базиля. И деревенских за лохов почти не держал. Чингиз знал, что после боя, если они останутся живы, им выдадут бутылку водки, пару батонов и палку колбасы. И он собирался сегодня, по-любому, хлопнуть «Козаков» под бутерброд.***
В тамбуре было темно, и только тусклая лампочка в пыльном плафоне освещала лица охраны и гладиаторов. И поэтому когда дверь распахнулась перед Студентом, его неожиданно ослепило ярким светом. Ранее он не обратил внимание, что под потолком огромного зала оказалась расположена целая гроздь разномастных прожекторов, и все они сейчас яростно светили, заливая всю арену своим мертвенно белым светом. Как только Студент обрёл способность снова видеть, он схватил оказавшийся перед ним на деревянном ящике пистолет Макарова. И еле сдержался, дабы не прихватить второй, предназначенный для Скрепки. Но, представив, как тот будет себя чувствовать, оказавшись совсем без оружия (нож не в счёт, для Скрепки от него не было толку, только если сделать себе харакири), одёрнул руку. Студент выщелкнул магазин, который выпал ему в ладонь, щелчком загнал его обратно в рукоятку и привычно сдвинул предохранитель в боевое положение. Это был его ритуал переключения. Всё, как советовал Зубок. Перед каждым упражнением он заставлял проделывать любой из придуманных ими «ритуалов», у Студента это была игра с магазином, перед реальным боем это должно было помочь сосредоточиться и откинуть посторонние мысли. И действительно, на несколько секунд Андрей почувствовал себя снова там, в АТП, и впереди ему предстояло только грамотно отработать упражнение, чтобы получить похвалу Василия. Теперь всё, что было до этой секунды, теряло смысл, теперь осталось только одно — победить и выжить. Понеслась! Он схватил за плечо Скрепку и рванул с ним налево. Мимо пронеслись несколько бетонных блоков и нагромождений ящиков. Все укрытия были такой высоты, что подняв голову можно было окинуть взглядом всю площадку. Поэтому, бежали пригнувшись. Добежав почти до стены, вдоль которой шёл проход до противоположного края, Студент резко свернул и углубился в лабиринт. Ему было важно оставить вокруг себя пространство спереди, позади и справа, а вот слева как раз была стена. Выбрав подходящее укрытие, Студент силой усадил рядом Скрепку, выхватил у него пистолет из руки, снял предохранитель и взвёл курок. Сунул оружие обратно Скрепке, следя за тем, дабы он не направлял ствол в его сторону. Одновременно шипя Скрепке прямо в ухо: — Скрепка, слушай внимательно. Ты тут сидишь, контролишь вот этот проход, вдоль стены. И вот сюда посматривай. Если увидишь бандита, стреляй, не жди, просто стреляй в его сторону, чтоб шугануть. Я тут рядом буду, справа, подстрахую, не бзди. И не дав Скрепке опомнится, метнулся в правую сторону, скрылся в лабиринте. Студент молил про себя, чтобы Скрепка не сглупил и не увязался за ним. Тогда всё пойдёт прахом. Скрепка, может быть, и рванул бы вслед, оставаться одному было очень страшно, но пока сообразил… А потом, смысла уже не было. Через секунду Студента и след простыл. Скрепка сел спиной к бетонному блоку укрытия, схватил пистолет обеими руками и прижал к себе. Со стороны могло показаться, что он хочет пустить себе пулю в голову через подбородок, и сверху раздался свист многочисленных зрителей. Скрепка от неожиданности чуть не выронил ствол. Студент поднял голову наверх, мельком бросил взгляд на окна. По всем окнам шла какая-то странная полоса. Через мгновенье он понял, что это не полоса, а торчащие из-за стены головы зрителей, просто их было так много, что между ними не наблюдалось и просвета. Аншлаг что ли сегодня? Эх, жаль, что его выступление мужики не видят. Потом мельком представил себе лицо Буксы. Нет, хорошо, что мужики не видят. Убили бы точно, полюбасу. Так, ладно. Не залипать, не залипать! Пробежав центр зала, Студент остановился, свернул за подходящую комбинацию укрытий и быстро огляделся. Пока он бежал, боковым зрением старался охватить все открывающиеся проходы, и он мог поклясться, что никого там не видел. А это говорило только о двух вещах. Либо бандиты пошли в ту сторону, где остался Скрепка, как он и рассчитывал, либо — остались на месте, у двери, что сомнительно. Пойти налево, если смотреть с их стороны, они конечно тоже могли, но маловероятно, потому что если ты правша, то стрелять слева от укрытия крайне неудобно, а вероятность, что оба бандиты левши — весьма мала, можно и рискнуть. Увидев рядом с собой валяющиеся две стреляных гильзы от ПМ, Студент подобрал их и заткнул ими уши. Шум всё равно от зрителей такой, что шаги не расслышать, а вот во время стрельбы резкий звук выстрела не будет ему рефлекторно сбивать прицел. Андрей два раза медленно вздохнул-выдохнул и, пригнувшись, бросился в проход в сторону бандитской двери. Он должен был оказаться у них в тылу, раньше, чем они выйдут на Скрепку.***
Чингиз проверил пистолет, осмотрев как магазин, так и патронник, оттянув слегка затворную раму. Всё было на месте, тускло-зелёные маслята сидели там, где им и положено быть. Не то, чтобы он не доверял Арене, просто он поступал так машинально, как всегда перед выходом на дело. Чингиз презирал ПМ, он любил свой Стечкин, но сейчас выбора не было, а его пистолет скучал где-то в арсенале Долга. Слава тебе, яйца, что Кудлый не стал оспаривать его самоназначение лидером в этом бою, молча согласившись на роль второго номера. Поэтому, когда Чингиз, ничего не объясняя, ткнул волыной в сторону прохода, что шёл вдоль стены, тот взял наизготовку оружие и не слишком быстро двинулся вперёд. Сам Чингиз пошёл параллельным курсом, контролируя пространство впереди, и справа от себя. Он был уверен, что фраерки засели где-то там. Пока они ждали в тамбуре начала игры, Чингиз и Кудлый находились под светом двух тактических фонарей охраны, прикреплённых к их обрезам. Хорошо, что те не светили им этими штуками в лицо. Зато когда распахнулась дверь, свет Чингиза не ослепил, и он успел заметить, как над лабиринтом мелькнули две головы, двигаясь в правую сторону.***
Скрепка сидел, прижимаясь спиной к бетону и боясь выглянуть за угол. Ему казалось, что стоит только высунуть голову, как в неё тут же влетит бандитская пуля. А ещё он сейчас люто ненавидел Студента. За всё: за то, что он оказался здесь, в Зоне, за то, что его особист кинул на Арену, и за то, что его Студент бросил одного. Не хотелось умирать посреди этого бетона, мешков и ящиков, на вот этом буром, вонючем песке, куда уже пролилось немало крови… Скрепке стало так жаль себя, что ещё немного, и у него покатились бы слезы. Но ожидание в неизвестности стало невыносимо, и Скрепка решился и выглянул за угол своего надёжного укрытия. Он увидел, как по проходу движется довольно массивная фигура с пистолетом наготове. В это время бандит как раз отвлёкся, заглядывая в боковой проход, и не заметил высунувшегося Скрепку. Тот сразу юркнул обратно и, прижав к себе пистолет, лихорадочно соображал. В голове путалось, лезла какая-то чушь. Типа, выйти навстречу и отдать бандиту свой пистолет, мол, он тут не при делах и против ничего не имеет… Скрепка отогнал бредовые мысли, и вспомнил, что ему сказал Студент — стрелять, как увидишь врага. Тогда он ещё раз высунулся, уже направив оружие. Вот сейчас бандит его заметил и вскинул руку. Скрепка выстрелил. Он никогда не стрелял из настоящего боевого пистолета, даже здесь в Зоне, где оружие буквально можно было найти под ногами. Поэтому, когда пистолет дёрнулся от отдачи и лязгнул затворной рамой, Скрепка его чуть не выпустил. Кудлый шарахнулся в боковой проход, потом выстелил в Скрепку. Пуля прилетела аккурат Скрепке в левую подмышку, пробив мягкие ткани как на руке, так и на туловище. Сначала Скрепка почувствовал боль, как будто его прибили раскалённым гвоздём, но боль быстро ушла, сменившись онемением. По боку что-то потекло тёплое и закапало на песок. Скрепка с ужасом увидел, что это его кровь. Левая рука, между тем, вдруг безвольно повисла, словно плеть. Катала отполз обратно, потом перехватил пистолет в правую руку, выставил его из-за угла и, не глядя, принялся палить. Ствол плясал как пьяный, пули летели, черт знает куда. Одна из них выбила крошки бетона над головой зрителей в одном из окон. Те отпрянули. Раздались матюги и обещания открутить Скрепке голову, даже если он выберется из переделки живой и невредимый. Вдруг стрельба прекратилась, а затворная рама встала на задержку. Скрепка непонимающе посмотрел на пистолет. Ему показалось, что он сломался. О том, что кончились патроны, он даже не подумал. «Ну вот и всё», — Скрепка закрыл глаза и замер в оцепенении, ожидая конца.***
Кудлый, дождавшись окончания стрельбы, ухмыльнулся и осторожно двинулся к бетонному блоку, за которым спрятался его оппонент. Сначала он хотел, не мешкая, выстрелить фраеру прямо в лицо. Но когда он выглянул из-за угла и увидел, что тот неподвижно сидит, а второго фраера рядом нет, решил, что перед выстрелом надо бы чего-нибудь сказать, наподобие того, как это делают главные герои в фильмах. Кудлый любил внимание и тоже считал себя, в какой-то мере, артистом. Скрепка поднял лицо и посмотрел на Кудлого. Пистолет бандита был нацелен как раз ему в переносицу. — Ну, що, хлопец, ось и прыйшла твоя смерть… — успел сказать Кудлый, прежде чем его мир взорвался. Палец Кудлого уже начал давить на спусковой крючок, и тот даже стронулся с места, когда пол-лица бандита вдруг вспухнув, разлетелось красными брызгами. Кусок черепной коробки около правого глаза вывернуло, и она повисла на коже, как маленькая дверца в нечто кроваво-красное. Чудом сохранившийся левый глаз выскочил, и повис на жгутике нерва. Почти одновременно выбило алый фонтанчик из шеи и ещё два возникли на груди и пояснице. Ноги Кудлого подломились, и он рухнул на песок Арены, суча ногами и оставляя на нем борозды.***
Студент летел по проходам, лавируя в лабиринте препятствий. Его «рассеянное» зрение, которое он так долго и упорно тренировал на АТП, сейчас, подстёгнутое адреналином, работало на все сто восемьдесят градусов, охватывая одновременно всё перед глазами. Правда, он не видел подробностей предметов, да и это ему было не надо, нечего тут рассматривать, чай не в музее. Главное было первым увидеть врага и успеть выстрелить в него. «Хорошо смеётся тот, кто стреляет последним», — говорил Зубок, и добавлял: «И к тому же первым». Хлопнул выстрел, судя по направлению звука, это стрелял Скрепка, значит, контакт. Через несколько секунд выстрелы последовали один за другим: бах-бах-бах… Студент порадовался, что в его ушах были своеобразные беруши, даже сквозь них какофония, усиленная эхом отражённым от стен огромного помещения, била по ушам. Вот дебил, этот Скрепка, сейчас патроны кончатся, зачем он так часто стреляет! Студент метнулся направо. Прозвучало ещё пять выстрелов, и всё стихло. Студент с разгона вылетел, скользя на одном колене по песку, прямо в идущий вдоль стены проход. В семи шагах, боком к нему, стоял бандит и, видимо, целился в Скрепку, которого отсюда Студенту не было видно. Не теряя ни секунды, Андрей открыл огонь. Бандит ему сейчас показался набитым травой чучелом с АТП. Сколько раз он вот так стрелял, интуитивно зная, куда загонит пулю в следующее мгновение. Висок. Шея. Грудная клетка. Печень. Всё, достаточно, патроны надо беречь. Студент перепрыгнул рухнувшее тело бандита и присел возле Скрепки. У того весь левый бок был в крови, затрёпанная брезентовая куртка каталы темнела от рукава до пояса. А под Скрепкой уже натекла небольшая лужа. Хорошо, что кровь была не артериальная, а тёмная, венозная. Ах, ты ж черт! Прятки со вторым бандитом могут затянуться, и Скрепка может истечь кровью. Андрей сорвал куртку со Скрепки, тот глухо застонал. — Эй, Скрепка, слышишь меня? Не вырубайся, понял? Держись, все будет нормально, понял? Тот лишь кивнул головой и попытался облизать вдруг пересохшие губы. Студент орудовал, положив пистолет рядом и моля, чтобы второй противник не появился именно сейчас. Счёт шёл на секунды. Он выхватил нож и одним махом отсёк рукав у куртки, по самое плечо, радуясь, что лезвие отменно наточено. Потом рассёк рукав на две части вдоль, связав оба конца. У него получилось что-то вроде брезентовой ленты. Быстро скрутив куртку в тугой свёрток, он сунул его подмышку Скрепки, приказав ему как можно сильнее зажать его рукой. Потом обхватил лентой повреждённую руку и туловище, и крепко стянул узлом. Эх, ещё бы закрутку какую смастырить, но не было на это времени. Схватив Скрепку за шиворот, он потащил его в другой проход, где заметил два бетонных блока и груду мешков с песком, что образовывали нечто вроде капонира, где мог бы отсидеться человек. Оставив там напарника, Студент вернулся обратно, он хотел вытащить магазин из пистолета мёртвого бандита. Но стоило ему появиться рядом, как над головой противно взвизгнули две пули, и позади из стены здания брызнули каменные крошки. Студент дёрнулся назад и рванул по параллельному проходу, надеялся на свою скорость и что противник не ожидает от него такого хода.***
Чингиз находился как раз около чужой двери, когда началась стрельба. Он стал пробираться в том направлении, но шёл осторожно, боясь схватить пулю от фраеров. Потом, когда наступила тишина, он остановился тоже, пытаясь понять, кто кого завалил: фраера — Кудлого или наоборот. Постояв несколько минут, он, так ничего не определив, снова двинулся вперёд. Он увидел лежащее тело своего подельника, когда вдруг справа к тому бросился фраерок, видимо пытаясь подобрать волыну мертвеца. Чингиз успел выстрелить два раза, но не было фарта, и маслины прошли мимо, а фраер, словно крыса, метнулся обратно. Чингиз был уверен, что он попытается выскочить снова, и, держа пистолет наготове перед собой обеими руками, продвигался вперёд. Вдруг снизу что-то зашуршало, но Чингиз не успел понять, что. Чингиз перекрыл себе своими же руками обзор нижней полусферы. И когда на него, прямо под ноги, выкатился из бокового прохода Студент, скользя на спине и держа пистолет направленный вверх, он не смог и не успел среагировать. Раздались выстрелы, девятимиллиметровые пули вышибли фонтанчики крови и плоти. На теле Чингиза, друг за другом стали появляться алые кляксы, от живота и выше, и последняя, пятая возникла на подбородке. Пуля пробила череп, и на макушке бандита брызнул целый фонтан крови и чего-то белёсого. Зрители взревели в экстазе. Они принялись беспорядочно бить своим оружием о металл решёток, и вскоре этот грохот приобрёл ритм: пум-ба, пум-ба, пум-пум, пум-ба пум-ба, пум-пум! Студент не успел вывернуться из под падающего на него тела. Когда он откинул его, помогая себе и руками, и ногами, и встал в полный рост, весь в чужой крови, уже не пригибаясь и не скрываясь, вытащил из ушей гильзы. Шум и рёв зрителей обрушился на него волной, вызвав вдруг приятные мурашки пробежавшие по спине. Студент ощутил то, что называется «купаться в лучах славы», и, надо сказать, это ощущение ему очень понравилось. Он поднял пистолет Чингиза, взял его в левую руку и вытянул обе руки вверх, держа в каждой ладони по оружию. — СТУ-ДЕНТ! СТУ-ДЕНТ! — скандировала толпа. Потом он скрестил руки на груди и склонил голову, сам того не ведая, что повторил гладиаторское приветствие — жест, которому две тысячи лет.