Жди меня, мама.

Здравствуй, мама. Я пишу тебе для того, чтобы попросить прощения и объяснить свой внезапный поступок. Что бы ни случилось, знай, что я люблю тебя и благодарю за все, даже за то, о чем скажу позже. Я всегда гордился тобой потому, что ты заменила мне отца и многого достигла в жизни. Твоя любимая фраза: «Воспитание – это личный пример». Да, ты всегда была для меня примером мужества и стойкости – тех человеческих качеств, которые я ценю больше всего. Ты часто рассказывала мне об отце. В своих рассказах ты «рисовала» мне сильного, доброго, мудрого человека. Ты говорила, что он погиб в автокатастрофе, а я давно знал почти все подробности его «трагической» гибели. На самом деле отец напился и попал под автобус, когда мне было три года. Да, ты забыла, что мир не без «добрых»…соседей. С тех пор я твердо усвоил: бутылка – плохой товарищ. Ты стала директором туристической фирмы, и, когда я подрос, объездила со мной все передовые страны мира. Ты покупала мне дорогие игрушки, потом фирменную одежду. Ни у кого в классе не было такого «крутого» сотового телефона, как у меня. Ты делала все это для того, чтобы я не чувствовал себя «ущербным». Должен признаться, что комплекса неполноценности у меня никогда не было. Я не стремился к лидерству, но в любой компании оказывался лидером. Скорее всего, от того, что, благодаря тебе, многое умел. Еще бы - занимался в двух секциях и компьютерном клубе. Ведь ты старалась гармонично развивать мои способности. Ты научила меня строить отношения с людьми, защищать себя и других, если это потребуется, и бороться с любыми жизненными обстоятельствами. Помни, мама, ты сделала мою жизнь счастливой. В тринадцать лет я захотел подработать. Любое желание сына было для тебя законом, и я стал мыть пол в одной из столовых. Позже у меня сформировался жизненный план. Я решил стать программистом и купить машину. В институт я поступил. Правда, не с первого раза. Прости, что отказался от твоей помощи. Ты оплатила курсы вождения и предлагала купить машину сразу, но я решил, во что бы то ни стало, заработать деньги и купить ее сам. Ты знаешь, со мной спорить бесполезно. Я учился в институте и в свободное от учебы время подрабатывал грузчиком и консультировал неопытных владельцев компьютеров. Скорее всего, жизнь так бы и прошла – спокойно и размеренно, если бы не та нелепая драка в парке. Местным уголовникам не понравилось, что у моего друга Сашки нет спичек. Я прекрасно понимал, что это лишь повод и пытался уладить конфликт, предлагал им вместе выпить за мой счет, но, очевидно, психолог я плохой, да и Сашка, хоть и не пьет, порою бывает хуже пьяного. Он с детства твердил, что на удар всегда нужно отвечать двумя. Тогда нас было двое, а их - шестеро. Сашка попал в больницу с сотрясением мозга (ха, было бы что сотрясать), я же получил ножевой удар в грудь. Своего пребывания в реанимационной палате я не помню. Могу сказать точно только то, что не видел ни бесконечных коридоров, ни света в конце туннеля. Конечно, это не значит, что их не существует. Я понимаю и представляю все, что ты могла в то время чувствовать, мама. Ты сидела у моей больничной койки, кутаясь в белый халат. Я не мог смотреть тебе в глаза, потому что такой взгляд уже видел у тебя однажды. Помнишь, в детстве? Мы жили на восьмом этаже. У нас с Сашкой квартиры «дверь в дверь», и балконы, конечно, были тоже смежными, к тому же незастекленными. Вот мы с Саньком и повадились лазать друг к другу в гости. Ты неожиданно пришла с работы раньше времени. Не помню, наказала ты меня, или нет, Впрочем, это неважно. Помню только твои глаза. В тот день я понял, что моя жизнь для тебя дороже своей, и поклялся никогда не рисковать собой. Ради тебя. Теперь я не сдержал своей клятвы. Нет, не тогда, когда стал разнимать Сашку и тех, мелких подонков, а тогда, когда…прочел твой личный дневник и решил все исправить. Я ведь всегда находил то, что ты прятала: конфеты, компьютерные игры, книги Мопассана. Помнишь, как меня перевели из реанимационной палаты в обычную? Главный хирург сказал, что я перенес сложную операцию на сердце, но молодой организм отличается большой жизнеспособностью и справится с этим испытанием. Я знал, скорее не знал, а чувствовал, что доктор скрывает что-то главное. И не только он. Ты тоже чего-то недоговаривала. Нет, смерти я не боялся, пугало другое – неизвестное, необъяснимое, страшное. Ответы на все вопросы я нашел в дневнике. Нет, я вовсе тебя не осуждаю, поскольку на твоем месте, скорее всего, поступил бы так же. Прости, что прочел твои личные записи. Рана, нанесенная ножом, стала бы смертельной, если бы ты не подкупила хирурга, и всех тех, кто считает себя сильными мира сего, поэтому в моей груди сейчас бьется донорское сердце. Я жив и чувствую себя прекрасно. Беда лишь в одном: донор при жизни и не подозревал о том, что ему суждено стать донором. Узнав, что внутри меня бьется чья-то краденая жизнь, я долгое время не мог смотреть на небо, облака, сверкающие осенние листья, крыши домов. Казалось, я не достоин того, чтобы видеть этот мир, дышать этим воздухом и ходить по этой земле, потому что отнял у кого-то эту возможность. Я стал подумывать о самоубийстве, но вовремя вспомнил, что это глупо и малодушно. Я наплел тебе про личную жизнь и стал снимать квартиру. Временное одиночество было мне просто необходимо. Ты обо всем смутно догадывалась, но, как всегда отказать мне не смогла. Я регулярно звонил и навещал тебя. Мама, а ведь у тебя впервые не хватило мужества - ты так и не решилась поговорить со мной откровенно. Понимаю, ты обязана держать все в тайне. После того, что произошло, я поверил в Бога, который прощает и карает нас, в Бога, который управляет нашей жизнью. Знаю, тебя Он простил, потому что Мать почти всегда вне осуждения. Да и невозможно не простить тебя, после такого глубокого раскаяния (я прочел о нем в дневнике). Когда я был на волосок от смерти, ты не могла думать о Боге и его запретах, поэтому ты и решила за Него, кто будет жить: я или неизвестный донор. Вернее, ты не хотела мириться с тем, что твой сын - самый добрый, умный и смелый мальчик на свете, должен умереть, и успокаивала себя, думая, что человек, сердце которого бьется сейчас в моей груди, возможно, вор или убийца. Поэтому, Бог дал тебе возможность спасти мою жизнь. На самом деле ты сделала это, потому что для тебя бог – это я. Бог простил тебя, но я самого себя простить не могу. То, что сделано, изменить невозможно, но я все же попытаюсь это исправить. Мое решение не является стихийным, оно обдумывалось долгие месяцы. Я сходил в церковь, окрестился и исповедался. Священник сказал, что я поступаю правильно. Санек и Юлька знают о моем поступке, но не догадываются о его истинных мотивах. Юлька, конечно, поревела, потом обещала ждать. Многие девушки обещают, но не выполняют, но я все равно надеюсь, что моя девчонка дождется меня. Когда я был рядом, она не подавала мне повода для ревности, хоть соблазны и были. Я не успел уехать, а Юлька уже посылает сообщения на мобильник. От этого на душе становится хорошо. Я чувствую, что она нуждается во мне. Одним словом, будущее покажет. Сейчас я на вокзале. До отправления поезда осталось пятьдесят минут. Еще успею отправить письмо «заказным». Прости меня. Я бросил институт и еду в горячую точку планеты - пусть Бог решает, оставлять мне эту краденую жизнь, или нет. Я не размышляю над вопросами: кто с кем воюет, из-за чего и во имя чего, потому что многие над ними думали, да так и не нашли правильных ответов. Я знаю одно: там я нужен. Если кто-то должен воевать, то почему не я? Слава Богу, благодаря моим стараниям, по медицинским документам я абсолютно здоров. Существуют гимнасты с пороком сердца, художники, не имеющие рук, и штангисты, лишенные ног. Следовательно, и я найду себе применение. Санек последнее время в депрессии. Успокой его как-нибудь. Знаю, что с некоторых пор ты на моего друга смотреть не можешь, но, кроме тебя, кто его успокоит? Его мать – такая же алкоголичка, как наш отец? Наверное, многие скажут, что я – эгоист, назовут этот поступок «театром одного актера» и лицемерием перед самим собой. Возможно, они будут правы, потому что, если бы не все эти события, я бы никогда в армию не пошел. Впрочем, не так уж важна сейчас философия. Если Бог простит мой грех, я вернусь. Не могу не верить в это, потому что моего возвращения ждут трое: ты, Сашка и Юлька. Жди меня, мама.