Ее сладкоголосый тенор

Когда ей говорили о его горячем сицилийском нраве, она послушно кивала, закрывала глаза и без остатка растворялась в неожиданно нахлынувших чувствах. Когда просили внимательно к нему присматриваться, не таять от сладкого голоса и чарующей улыбки, она делала с точностью наоборот. Просто иначе с ним было нельзя. В свое оправдание она говорила, что за месяц сотрудничества с ним во время песенного конкурса, изучила его полностью: характер, привычки, несдержанность и горячий нрав – в общем, все те черты, которые присущи любому мужчине, в независимости от национальности, происхождении или роде занятий. Она думала, что такая любовь, сильная и всепоглощающая, дарована небесами, принесена на крыльях ангелов, а поэтому, просто не имела права от нее отказываться. Конечно, она готовилась к худшему. Знала, что этот человек, популярность которого росла с неимоверной скоростью, рано или поздно ее оставит, задвинет на второй план или в один день просто не вспомнит. Но. Шли месяцы, а его любовь не блекла. Казалось, будто первые лучи утреннего солнца с каждым часом подпитывают ее все больше. Месяц, второй, третий…Близилась зима, и тогда рухнуло все. Он не отпускал ее ни на шаг. Требовал, чтобы постоянно была при нем: на любом концерте, в номере гостиницы, в самой отдаленной точке земного шара. Она и не сопротивлялась, ибо сама не представляла жизни без него. Но когда одним декабрьским вечером в холе отеля, где они остановились для записи Рождественского концерта, она в томительном ожидании заговорила с одиноким мужчиной, сделавшем ей дельный комплимент, что-то пошло не так. Она не планировала так искренне смеяться над его шутками, не думала, что за час беседы можно так близко, тонко и глубоко познать человека, даже не заметила, в какой момент мысли стали светлыми, чистыми, занятыми не темноглазым сладкоголосым тенором, а кем-то еще. И ей стало хорошо. Что-то щелкнуло, душа, будто освободилась, возвращая ту неземную любовь ангелу обратно, на небеса, ожидать кого-то более стоящего. Кого-то того, кто будет достоин ее сладкоголосого тенора. Правда, она не учла, что не имеет права решать за двоих. И он, вернувшись раньше времени и застав свою избранницу томно улыбающуюся другому, ей об этом напомнил. Тот мужчина, который, словно заставил ее проснуться и даже подарил прикосновение своих губ, высокий и широкоплечий, как неопрятная кукла пал к ее ногам. Момент неожиданности, хорошая физическая форма и горячий сицилийский нрав сделали свое дело. Ее сладкоголосый тенор смотрел на нее без упрека, без вопроса в чернее ночи глазах за стеклянной оправой. Он смотрел на нее как собственник, ибо она его. Не только к ней спускался ангел, ибо не только ей он дарил любовь, ибо не только она имеет право ею распоряжаться. Ей хотелось прокричать, что разлюбила. Хотелось просто наорать на него, донести, что она ничего ему не обещала, что она ничья, что ее достала такая жизнь, что в этом всем нет смысла. Но, она просто стояла и смотрела. Грудь под шифоновой блузкой часто вздымалась от переизбытка эмоций, но на лице застыла каменная маска. - Мне не жаль, - скажет она, сглатывая колючий комок в горле, - так дальше нельзя. Ты живешь своей жизнью и заставляешь меня делать так же. Меня и моей жизни нет. Есть только ты и твои желания, только твои прихоти, только твои губы, только твой голос…Но мне мало. Ее слезы не растопили маски его непонимания. Не смягчили злости, которая с каждым мигом все больше пленяла загорелые черты его красивого лица. - Не молчи. Прошу, только не молчи. Давай поговорим, давай попробуем что-то решить, давай будем думать о чувствах нас обоих. Это так глупо, честно говоря. Да она и сама понимала. Он молчал, она плакала, и с каждой слезой ей даже становилось стыдно. Может на миг, но ей было стыдно. Такая глупая и легкомысленная. А того мужчины, поцелуй которого ей показался слаще, уже и след простыл. Странно, но она и правда легкомысленная, смогла влюбиться за час. Точно глупая. - Мне кажется, я проснулась. Мне кажется, это все было сном. Будто только сейчас я начала различать, где реальности, а где выдумка. Что мы наделали? Зачем? После таких бессмысленных и каких-то несвязных вопросов, ее сладкоголосый тенор улыбнулся. Правда, улыбка была словно не его. Какая-то нагоняющая страх или недобрый трепет. Он редко так улыбался. И только впервые так улыбнулся ей. - Что ты делаешь, mio Grande Amore? … Прошло много лет…Ей так казалось. На самом же деле пять или шесть. В ее жизни ничего не изменилось. Она все так же кому-то принадлежала. Просто потому, что так было надо. Просто потому, чтобы не быть одинокой. Чтобы не оставаться в пустой, холодной квартире и не вспоминать одного сладкоголосого тенора. Да, она успела сто раз пожалеть о том, что сделала тогда, пять или шесть лет назад. Успела тысячу раз себя возненавидеть и больше никогда не возлюбить. Казалось, она перестала жить, просто существуя. Такая глупая. Такая легкомысленная. Ее сладкоголосого тенора больше нет. Точнее, он больше не ее. Он принадлежит другой. Та, другая, не ровня ему. Так считает она, отпустившая свою большую любовь, предавшая все то, что можно назвать чистыми чувствами. Так считает та, которая сбежала, поддавшись необъяснимому порыву. Та другая - просто невзрачная тень девушки, которая должна быть спутницей жизни «ее сладкоголосого тенора» - чуть ниже его, с серыми бледными глазами и недлинными волосами. С далеко не идеальной фигурой и с дурацкой, как ей кажется, привычкой смущенно прятать лицо за его плечом, когда папарацци удается поймать недавно состоявшихся молодоженов. Другая прячется за плечом, которое всего пять или шесть лет назад было опорой для нее, такой глупой, такой легкомысленной. А еще, ее безумно злит, когда та, другая, целует его лицо. Именно лицо. В момент его триумфа другая всегда рядом. Стоит чуть поодаль и настолько искренне за него радуется, что кажется, будто перед ней весь мир, вся Вселенная, а не молодой мужчина с таким сладким голосом тенора. Потом, она признает, что другая лучше ее в миллион раз. И прежде всего фигурой. Ведь та другая готовится стать матерью. И больше нет ничего. Нет будущего, нет прошлого и настоящего. Нет обещанного мира и целой Вселенной. Нет музыки, приторней любого сахара. И нет ангела, который тогда, пять или шесть лет назад, забрал ее любовь, дарованную небесами. Есть только сладкоголосый тенор. Но, он больше не ее… - Что же я наделала, mio Grande Amore?