Поворот... куда?

Грегори Хаус сидел в буфете и уплетал за обе щеки бургер, который только что отобрал у Джеймса. После своего эффектного появления в холле больницы, постукивая тростью и сверкая самодовольной улыбкой, заставляя каждого встречного работника оглядываться на него, он понял, что время как раз-таки обеденное. А это значит, что пора возвращаться к традициям. Да, речь идет именно о той традиции – отбирать еду у Уилсона. Прошло каких-то пол часа, а острый слух доктора уже уловил килограмм сплетен, главными звездами которых были Хаус и Кадди. Кот из дома – мыши в пляс. Пока Кадди дома пытается работать и не сойти с ума от неудобства, эти слизняки вовсю чешут своими языками. Пережевывая кусок бургера, Хаус заставлял свой мозг усиленно работать, и вуаля! Гениальный план готов. - Уилсон, - промямлил он с набитым ртом, - я хочу сегодня сделать заявление. Друг вопросительно поднял брови. - Думаю, что к микрофону меня не допустят, чтоб меня услышала вся больница, но я вполне могу стать на втором этаже над холлом. Все равно каждый второй работник больницы откровенное трепло, так что информация разойдется быстро. - Да о чем ты? - недоумевал Уилсон. - О нас с Кадди. Брови Уилсона, казалось, скоро поднимутся настолько, что затеряются в его шевелюре. - И что конкретно ты хочешь «заявить»? - Все. Сказать, как есть. Чтоб они перестали болтать о догадках. - Хауса волнуют слухи? С каких пор? - С тех самых, когда они стали касаться женщины, которая носит моего ребенка, - парировал Хаус, безразлично запихав в рот остатки бургера. Но было очевидно, что он совершенно не безразличен. И это было просто… невероятно. Шоу о дикой фауне – посмотрите, это заботливый Хаус, впервые мы смогли подобраться так близко к нему. Посмотрите, такое не каждый день увидишь. Прямо диковинка. А ведь Лиза верила в него до последнего, и не ошиблась. Что за женщина… Хаус поднялся и, вытерев по-свински руки об штаны, предварительно вытерев этими руками рот, все так же с набитым ртом сказал: - Идем, будешь группой поддержки. Костюм чирлидерши можешь не надевать. Уилсону ничего больше не оставалось, кроме как встать и пойти за другом. Остановившись на излюбленном балконе Хауса (чего они только не делали тут – и кульками с водой бросались, и стреляли чем ни попадя), Джеймс взглянул вниз. Публика предвкушала – все косились на двух мужчин и перешептывались. Вдруг внизу справа он увидел команду Хауса, при чем Кэмерон стояла с камерой наготове. Но не успел Уилсон превратить нелепое «эээээ» в полноценный вопрос, кивая в сторону девушки, как Хаус его опередил: - Это я ее позвал. И камеру взять тоже я сказал. Поведя рукой в сторону девушки, Грегори обратился к «публике». Голос его не был ни громким, ни тихим, но ровным. При этом публика внизу затаила дыхание. Ну а как же, Хаус тут – событие дня, если не недели и даже месяца. - Назойливые коллеги и прочие надоедливые работники больницы. Прошу вас о минутке внимания. Дольше я просто не смогу себя заставить распинаться перед вами. Вы все, конечно же, в курсе, где я был и почему, ибо языки у вас работают куда лучше и активнее, чем ваш мозг. Я не удивлюсь, если до моего слуха дойдут истории о невероятных похождениях доктора Грегори Хауса в психбольнице с катаной, например. Угрожая при этом персоналу, требуя дозу. Но я не об этом. Проведя здесь чуть больше часа, я наслышался от вас такой откровенной чепухи о женщине, имя которой вы не имеете права поминать всуе. И о том, как вам ее жаль, и о том, какая она глупая, распущенная, несчастная… и, судя по всему, главной ее проблемой являюсь я. Но я пришел сюда заверить вас, что эта женщина на данный момент страдает лишь от непомерно большого живота, который доставляет неудобства. Но в то же время то, что формирует этот огромный живот – делает ее самой счастливой женщиной на свете. А меня – самым счастливым мужчиной. Кэмерон охнула, шокировано глядя на коллег – Формана и Чейза – которые были не менее шокированы, чем она. Этот возглас дошел до ушей говорившего, и он перевел взгляд в камеру. - Лиза Кадди, - он улыбнулся, - свет всей моей жизни. Да, я невыносим, да, у меня были проблемы с наркотиками, полицией и черт знает, чем еще. Да, я подводил ее, выводил и доводил до белого каления. Она не раз прикрывала мой зад, закрывая глаза на мою наглую морду. Она тормошила меня, пинала и… принимала все это время, не смотря на все мои недостатки и пороки. Она верила в меня. И больше я тебя не подведу, - Хаус обратился прямо в камеру, а затем снова к притихшим людям (в конце концов, у него мощный протекторат), - во избежание (или подтверждение) дальнейшего трепа – да, это наш с Кадди ребенок. Да, мы любим друг друга, хоть иногда и готовы угробить. И да, мы не женаты, но я намерен это исправить в ближайшее время. А не сделал этого раньше просто потому, что был идиотом. Лиза Кадди, - снова взгляд в камеру. Кэмерон затаила дыхание, а Чейз и Форман пытались сдержать нижние челюсти от падения на пол, - я прошу тебя стать моей женой. И чтоб ты не смогла отмазаться, отправив меня в клинику за то, что я не работаю, я решил сделать тебе предложение прямо здесь. Он опустил взгляд – слова закончились. Он больше не знал, что сказать. Он мог раскидывать колкости направо и налево, но когда дело доходило до выражения чувств – он иссякал молниеносно. Благо, Кэмерон додумалась остановить запись. Хаус взглянул на друга – тот улыбался. И он невольно улыбнулся в ответ. Входная дверь слегка приоткрылась, и Хаус просунул голову в щель, оценивая обстановку. Просочившись внутрь, он постарался как можно бесшумнее закрыть за собой дверь, но она все равно грюкнула, и лицо мужчины скривилось в отчаянии. Не то, чтобы он передумал, нет. Просто… просто ему априори нужно было пытаться избежать всех серьезных разговоров. Но реакция на шум не заставила себя ждать – с гостиной комнаты вышла брюнетка в халате и вопросительно на него уставилась. Он проклял себя миллион раз в своей голове за то, что все-таки решился на все это. Вот она стоит, ждет от него продолжения этого всего, а он ничего не может ей сказать. Но едва мужчина набрал воздуху в легкие, чтоб хоть что-то сказать, как Кадди его перебила: - Ты с каких это пор до конца смены в клинике торчишь? – она подняла брови. Хаус опешил и выдохнул. Такой реакции он не ожидал. Никаких тебе «когда свадьбу устроим» или «в какой церкви обвенчаемся». Кадди как Кадди, самая обычная и привычная. Только с огромным животом. Сказать ей, что он избегал ее по своей глупости он не мог, поэтому он ответил: - Ну у тебя и живот. На нем в монополию можно играть. - Хаус, я, черт подери, через 6 недель рожать буду! Идиот, - ответила она с улыбкой и обняла мужчину. - Да, ты абсолютно права. Я такой идиот, что ты и представить себе не можешь, - ответил он с улыбкой, прижимаясь щекой к черным волосам Лизы. - Поверь, - засмеялась она в его рубашку, - уж я-то знаю. Он отстранился от нее и заглянул в глаза: - Слушай, я не знаю, как это все делается. Ну, я вроде как должен на колено стать, да? - Нет. Ты должен надеть чертово кольцо мне на палец, а потом отнести наверх и заняться тем, чего я жду весь день. Хаус поднял брови. - Я ничего не могу с этим сделать. Гормоны, - пожала плечами Кадди. С улыбкой он достал из внутреннего кармана бархатную коробочку. - Но мы же не обязаны в ближайшее время обсуждать свадьбу? Я и так слишком много несвойственного себе за сегодня сделал. Уж не знаю и как утром проснусь. - Никакой свадьбы, пока мой живот выглядит так, будто я проглотила мир. Хаус надел на безымянный палец Кадди кольцо. Он обожал эту женщину. - Я обожаю тебя, - промямлил он, подхватывая свою «семью» на руки. - Я знаю, Хаус. Я знаю, - ответила Лиза, обхватывая его шею руками.