Рассвет под Сакурой

      Необычный сегодня рассвет…       Жёлтый шар солнца окутан туманом. Свет стал красным маревом. Первые лучики света подсвечивают просыпающуюся долину. Сегодня все в мире кажется более ожесточенным и кровавым.       Я сижу под Сакурой. Ее цветение началось и стало заметно с началом новых суток. Как ни странно, этой весной ветви дерева полностью в цветах. Это большая редкость.       Нежные лепестки цветов изредка падают на меня, и создается впечатление, будто ты не на земле, которую гложет война, а на прекрасном островке, где в жизни нет насилия и жестокости…       Вот только никак не дает покоя такой необычный рассвет, словно предвещающий что-то. У шиноби принято считать, что рассвет, озаренный красным светом, к смерти сильных людей мира сего. Такие дни навечно остаются в памяти людей.       Вчера, только дойдя до места, пригодного для ночлега, сразу устроилась спать. Всю ночь мне снились люди, из последних сил принимающих оборону. Словно во сне кто-то свыше показывал мне войну. Словно кто-то пытался торопить меня скорей начать свою Игру. Возникала мысль, что нужно перестать быть марионеткой, нужно стать кукловодом.       Остановиться никогда не поздно. Но моя сущность проиграет самой себе, не выполнив задуманное. Что ж, первая задача уже решена. Действие Эдо-Тенсей аннулировано. Ведь если убить или заставить шиноби, использующего технику, остановить ее или же совершить ритуал, описанный в работах Орочимару, действие прекращается.       Орочимару для понятных лишь ему целей прощупывал вероятность использования Эдо-Тенсей в особо крупных масштабах и отмену техники, особо не причастной к ее действию. Ритуал заключается в смешивании и привязывании чакры использующего и чакры медика, останавливающего Эдо-Тенсей.       Вчера, во время лечения Кабуто, я искусственно опустошила его запас чакры. Вместо того чтобы эту чакру выплеснуть во вселенную, я использовала ее для отключения Эдо-Тенсей. Всего лишь сложить несколько печатей. Делов-то!       Выполнив первую задачу, несомненно, появляется вторая, а затем и третья. «Техника великого воскрешения» остановлена, но непонятное чувство тревоги не дает покоя. Словно я упустила из виду нечто важное, когда останавливала технику.       Голова безумно гудит, и даже препараты не помогают. Слишком большой расход чакры и сверхъестественное для меня напряжение во время схватки. Техника, маскирующая мою силу, влияет не только на уровень чакры, но и на внешность, а также организм. Слишком сложно жить в моем мире, поэтому у меня абсолютно нет времени менять «границу» возможностей.       Время не ждет. Я не знаю, сколько людей еще умрет до моего появления. Но моя игра продолжается, а значит, нужно играть.       Встав и привыкнув к пульсации в голове, потихоньку пошла вглубь леса. Прыгая по деревьям и стараясь не обращать внимания на боль в теле, я стремилась как можно быстрее достичь цели.       Час-другой — и до моих ушей долетают первые звуки сражения.       Пахнет кровью и страхом.       Внутренний зверь просыпается, и появляются ощущения, словно в вену вкололи адреналин. Вокруг меня появляется первое мерцание чакры, моей чакры. Эмоции, сила, настоящие чувства, вызванные моим естеством, а не необходимостью в демонстрации искусственно смоделированного поведения. Все это развеивает технику перевоплощения. Ту, которая столько лет берегла меня от Него.       Развеяв клона, который должен был вместо меня стать командиром спецотряда медиков, меня захлестнула целая волна «настроения» войны.       …Я не успеваю спасать шиноби. Каждый четвертый умирает у меня или у членов моего отряда на руках. Страх. Им и только им теперь дышат люди во время боя. Даже самые отважные и оптимистично настроенные люди боятся. Не смерти. Нет. Каждого из них с самого детства приучают к убийству ради родины и мыслях о собственной смерти. Они боятся, что Объединенных Войск Шиноби не хватит для полноценного отпора врагу.       Но у каждого из них в душе тлеет надежда. Надежда, что существует тот, кто способен спасти этот мир.       Моя полная бесполезность, когда необходим трезвый рассудок. Те, кто меня учили, умирают, а у меня нет духу, чтобы помочь им. Какаши-сенсей ранен. Рана не серьезна, но ее лечение слишком болезненно, чтобы он смог выжить во время ее применения…       В один миг перед моими глазами пролетает то время на войне, пока я была с Кабуто. Многие погибли, но те, кто мне дорог, еще живы. Какаши-сенсей ранен, Рок Ли потерял ногу во время взрыва, Митараши Анко убита… И это еще не полный список, далеко не полный…       Я бегу все быстрее и быстрее. Кем бы я ни была, там, внутри в душе, сострадание и чувство взаимовыручки мне не чуждо. Наверное, то, что творится сейчас в моей голове, можно назвать раздвоением личности.       Забыть обо всем и сейчас же идти к отцу и снять маску, поступив эгоистично по отношению к близким людям, или бросить все и лечить тех, кто нуждается в этом?       Личность и характер не уступают привычке, привычке быть Сакурой Харуно, которую знают все. Слишком тяжело для меня одной. Слишком. Неужели я просила быть сильной и могущественной? Неужели мой предел мечтаний слишком высок? Неужели мечта просто быть Собой настолько невыполнима?       Да, эта жизнь дала мне то, чего хотят все, — силы. Но нужна ли она мне? Нет. Нет, нет, нет! Просто жить, ходить на миссии и лечить людей, плакать, когда на то есть причины, любить и быть любимой. Недостижимая мечта. Взамен у меня был выбор — стать монополисткой в этом мире и решить его судьбу, или стать марионеткой без собственного мнения и хоть маленькой надежды на уход из жизни, излитой кровью.       Компромисс нашелся сам. Игра моя, а значит, у меня есть право изменить ее правила. Отец подождет. Сначала необходимо помочь самым близким: Какаши-сенсею и Ли.       — Какаши-сенсей, чем был нанесен удар?        Только зайдя в полевую больницу, я сразу подошла к сенсею. Не поздоровавшись, быстро завязала волосы в хвост, чтобы не мешали. Я начала осмотр раны. Времени для приветствий и вежливости просто не было.       — Сакура? — он посмотрел мне в глаза и, не найдя там желания разговаривать, просто начал рассказывать, параллельно наблюдая за моей работой. — Мне распороли живот катаной.       — Ясно. — Рана неумело подлечена, видимо, первую медицинскую помощь он получил не от медика, а скорее всего, от начинающего практиканта.       Края раны практически не сходились друг с другом. Но расстояние между ними достаточно мало, и кровь успела запечься. Естественная регенерация организма уже началась. Это плохо. Кровь на вкус горчит. Слишком сильно горчит. Скорее всего, на катане был яд замедленного действия. Беглый осмотр повреждений завершен, необходимо приступить к диагностике с помощью чакры.       Диагностика после начала естественной регенерации чужеродной чакрой очень болезненна. Вероятность болевого шока у пациента — сто процентов. Сенсей отрубится, и это станет лучшим заменителем наркоза, поскольку он также очень болезненный.       — Сенсей, я буду делать диагностику. У Вас будет болевой шок. В сознание придете только в двух случаях. Либо я вас вылечу, либо Вы действительно ОЧЕНЬ хотите жить, — последнюю фразу я сказала без малейшей иронии или смешка в голосе. Мою личность видно целиком и полностью только в тех случаях, когда ситуация матовая.       — Сакура, ты изменилась. Теперь я могу верить тебе. Останови Наруто, — это последнее, что он успел сказать перед душераздирающим криком. Боль. Адская боль раскатами электричества прошла сквозь его тело. От болевого шока сознание временно покинуло его.       Сама рана излечима, но яд, который в ней, какой-то странный. Составляющее яда никак не получается установить. Словно есть что-то, какой-то ингредиент, маскирующий собственный состав. Хм, это похоже на формулу моего яда.       Пару лет назад Цунаде-сама на последнем экзамене по токсинам сказала создать яд с возможностью использования во время допроса подозреваемых. Его наносили на оружие и, раня особо опасных преступников, постепенно выпытывали информацию. Рана долго не затягивалась и постоянно кровоточила. Но это еще не все. Токсин имел действие сыворотки правды. Но людям хотелось отвечать на вопросы не из-за этого. Тошнота и боли в мышцах — секрет их разговорчивости. Ах да. Необходимо также психологическое воздействие.       Но это не может быть моим ядом. Все документы и бумаги с грифом «Абсолютно секретно». А вероятность того, что кто-то смог самостоятельно придумать настолько сложный яд, равна нулю. Странно.       Я медленно начала лечение. Укол с универсальным противоядием и болезненное лечение техникой Шосен Дзюцу. Полчаса — и я заканчиваю с пациентом.       Мне показалось неправильным уйти и не оставить даже записки. Последние слова Какаши-сенсея должны иметь ответ с моей стороны:       «Какаши-сенсей, вы правы. Верить в меня можно. Но я не менялась. Я просто не показывала свое настоящее «Я». Останавливать Наруто не придется. Я сама разберусь с Тоби. Просто позаботьтесь о нем. А Саске… Иногда стоит отпустить, чтобы приобрести.

Прощайте.

Сакура».

      Тут в голове что-то замкнуло, и я поняла. Яд, мой яд был использован именно на сенсее из-за вывода, что я обязательно буду лечить его, а значит, обнаружу токсин. Это намек. Намек, что пора встретиться.       Пора…