Плевать

Ну, здравствуй, второе сентября! И что же ты принесешь с собой? Конечно же паршивый денек, которых будет в этом году еще очень много. Зарядку я сделала. Если моя новая жизнь отменяется, это не значит, что я перестану хоть как-то заниматься спортом. Это мне обязательно пригодится. Может, в морду надо будет кому-нибудь дать? Я такая предусмотрительная, аж сама с себя балдею! И кому же я такая достанусь? Кто же этот счастливчик? Так, ладно, проехали. Что-то я чересчур отвлеклась. Нечесаная и неумытая, одетая в пижаму с солнышками и облачками, я потопала на кухню, где мой рыцарь кастрюли и поварешки гремел посудой. — Василис, ты что будешь? – поинтересовался папа. – Доставать из холодильника твою белую муть? Творог? Нет уж! — Пап, буду мясо. И побольше, - буркнула я, разворачиваясь и направляясь в ванну. Мне надо много сил, чтобы справится с этим днем. Сегодня же будет первый полноценный день, когда я буду сидеть с Антоновым. Вчера все было жалкой тренировкой – что мне дадут пара уроков? Завтракала я молча, сосредоточенная только на еде. Папа пытался выяснить, почему я такая хмурая, но удовлетворился моим ответом про плохой сон. Кроме физической силы мне надо еще и сила ума. Так я думала, ссыпая сахар тонкой струйкой в чашку с чаем. Получилась приторная гадость с тремя ложками сахара вместо двух привычных. Антонов, ты мне везде жизнь портишь, потому что все это из-за тебя! Надеюсь, ему там икалось. И хорошенько. Уже выходя из квартиры, мимолетно посмотрела на себя. У, какое сосредоточенное лицо. Так и хочется помадой нарисовать на щеках полоски, а в волосы воткнуть перо. Пойду еще сейчас откапывать томагавк войны и не закапаю его обратно, пока на поясе не повиснет истекающий свежей кровушкой скальп врага-бледнолицего Антонова. Аж саму передернуло от воображаемой картинки! Зайдя в класс, я поздоровалась со всеми и прошла… к своей любимой последней парте первого ряда. А что? Может, Ирина Ивановна давно забыла про свои слова, а я сяду за ту парту, как дура! Максим уже был здесь и сидел, кстати, за своей партой. При звуках моего голоса этот хмырь поднял голову от телефона и прожег меня взглядом. При этом он сидел, раскачиваясь на стуле, и я искренне пожелала, чтобы он с этого стула навернулся. Прозвенел звонок на урок, в класс вошла учительница математики, и я даже начала верить в бредовую мысль про то, что наша классная руководительница пошутила насчет пересадки. И тут открывается дверь, и мы видим нашу обожаемую Ирину Ивановну! Женщина окинула класс строгим взглядом, уделив мне и Антонову особое внимание. Повернувшись в сторону математички, она сказала: — Извините, что прервала. Просто вы раньше всех ушли из учительской, и я не успела вам сообщить, что у нас в классе произошла небольшая перестановочка. – Классная руководительница повернулась обратно к ученикам. – Бурая, Антонов, у вас плохо со слухом или памятью? Вот она мастер обломать! Пришлось подниматься и идти к ненавистной парте, за которой мне придется сидеть с не менее ненавистным парнем. — Пожалуйста, проследите, чтобы на ваших уроках они сидели вот так. Еще раз извините, что прервала. Я не смотрела, как Ирина Ивановна выходила из класса, а уткнулась взглядом в свои руки. Голову поднимать не хотелось. И так ясно, что внимание всех учеников направлено на нас. Математичка тоже наверняка на нас смотрит, но смотрит растеряно, не до конца понимая суть всей ситуации. Наконец она вспомнила об уроке: — Хорошо, деточки, открывайте свои тетради и записывайте тему. Доставая книгу из рюкзака, я хмуро посмотрела, как Антонов открывает свой учебник. И вдруг я замерла от такой наглости. Он… положил книгу почти на середину парты, а это значит, что он зашел на мою территорию. Не позволю! Я положила свой учебник на парту и раскрыла его, одновременно пихая им его учебник. Получай, фашист, гранату! Справа возмущенно вздохнули, что заставило меня самодовольно улыбнуться, когда я записывала тему. Учительница начала вещать что-то про радость встречи и важность повторения. Мы все слушали. Записывать ничего не надо было, поэтому я положила ручку на парту, поставила на нее локти и устроила подбородок в лодочке из ладоней. Сейчас бы поспать. Из сонного оцепенения меня выбили толчком по локтю. Я возмущенно посмотрела на соседа по парте, но тот ничего не ответил, а только выразительно посмотрел туда, где стоял мой локоть. Ну и что, что я зашла на его половину? Это еще не доказано! Будет перемена – обязательно измерю парту линейкой и карандашом проведу линию. Видя, что я никак не реагирую на его взгляд, Антонов поставил свой локоть на парту и начал им двигать мою руку. Тут же пресекла этот нечестный прием и сама попыталась пихнуть его. — Ты погляди, они парту делят. Как маленькие! – кто-то громко зашептал впереди. Я подняла голову и зло посмотрела на Жорика, веселого балагура-болтуна, говорящего все это Вадиму. Из-за этого я, конечно, отвлеклась, Антонов пихнул меня еще раз, и я чуть не упала со стула. Нечестные приемчики? Ну, сам напросился! С силой наступила каблуком на ногу парню, из-за чего он коленом ударился об парту, когда подскакивал на стуле. Парта с громким звуком подпрыгнула вместе с ним. Все, включая математичку, посмотрели на нас. — Вы чем там занимаетесь? – с похабной улыбочкой поинтересовалась Катька Царева. — Детей делаем, сразу непонятно что ли?! – зло прошипел Антонов, потирая колено. Ты бы порадовался, что я очень стеснительная девочка, иначе потирал бы совсем другое место, а способен был бы ты только на писк максимум. Была бы вместо меня та же Катька, не стесняющаяся ничего, она бы тебе все выкрутила, да так, что способность к деторождению ты потерял бы точно. Так что благодари Бога, что тебе попалась все-таки я! — Деточки, успокойтесь, и давайте продолжим наш урок. Проверим, что же осталось у вас в памяти после лета, — поспешила замять перепалку математичка. — Надежда Васильевна, а можно мне тогда тоже с какой-нибудь девчонкой сесть? Мы шуметь не будем. Сильно, - тут же начал зубоскалить Жорка. — Заткнись уже! – хлопнула я его линейкой по макушке. Ученики все-таки успокоились и были вновь готовы вникать словам учительницы. И слава Богу! А то смотреть на выражение неловкости на ее лице было выше моих сил. Мы начали записывать условие задания. Геометрическая задача. Пришлось чертить прямоугольник. У меня только один вопрос: неужели Надежда Васильевна считает, что мы настолько тупы, что не решим эту задачку? Я окинула класс взглядом. Многие морщили и терли лбы. Да это же просто смешно! Я стерла пару случайных карандашных линий и стряхнула катышки от резинки с листа. Грифель карандаша, которым чертил у себя в тетради Антонов, с тихим хрустом сломался. Парень дунул, перегоняя катышки. Ой, какой нежный! Подумаешь, на его половине оказались. Фыркнув, смахнула их на пол, случайно задев его руку. Взяла ручку и начала записывать ответ. Успела написать только букву “о”. Потом от толчка рука дернулась, и всю задачу перечеркнула жирная линия. Если это была месть, то это была неправильная месть! Я же действительно его случайно задела, идиота этакого! Взяла страницу за уголок и выдрала ее, а потом скомкала в ладони так, как будто у меня были нервные судороги. Я выпрямилась, с невозмутимым лицом глядя перед собой, щёлкнула ручкой и, сжимая губы, чтобы мстительно не улыбаться, ткнула Антонову ею под ребра. Парень издал какой-то приглушенный звук, который в тишине класса был слышен отлично. Исключительно ВСЕ как по команде повернулись к нашей парте. — Нет, все-таки Царева права, и кто-то из них явно сексуально-озабоченный! — издал смешок Жора. — Куда уж нам до тебя! – на этот раз я была вынуждена защищать нашу честь. Надежда Васильевна отвлекла всех, предложив проверить задачу. Неблагодарный гаденыш одарил меня ненавидящим взглядом и тихим “Идиотка”. Ах так?! Опять ткнула его, но уже локтем и посильнее. На этот раз никаких звуковых сопровождений не последовало, зато был хороший такой щипок за бедро. Уже я не удержалась от болезненного оха, прервав неуверенные объяснения одноклассника. — Да что у вас там происходит? Я даже не обратила внимания на того, кто это сказал, а вскочила и, пытаясь совладать с нотками раздражения в голосе, поинтересовалась у математички: — Можно пересесть от этого придурка?! — Правильно, отсадите от меня эту психбольную! – согласился Антонов. — А мы-то думали, что вам было хорошо вместе, - со смешком протянул Жора. — Хочешь, я поменяюсь с Вадимом местами, и нам с тобой будет о-о-очень хорошо! – опасно прищурилась я. — Ага, особенно после того, как она вырвет тебе язык, - опять вставил свои пять копеек Максим. — Заткнись! – рявкнула на него. Захотелось потереть место, где он ущипнул. Болит же так, как будто половину ноги оттяпал! — Кто бы тебя заткнул! Размахнувшись, я хотела со всей своей слабой женской силы ляпнуть ему по спине, как вдруг меня остановил окрик Надежды Васильевны: — Василиса! Я тут же посмотрела на нее и убрала руку за спину. То, что она повысила голос, меня и остановило. Эта добрая мягкая женщина не умела кричать, и мне даже сейчас не верилось, что я это слышала. — Извините, - буркнула я. – Можно я сяду за другую парту? Укоризненно глядя на меня, учительница все же сказала, но совсем не то, что я ожидала: — Ирина Ивановна посадила вас вместе, значит вы будете сидеть вместе. — Но… - начала было я. — Нет! – Меня резко оборвали, даже не дав договорить. Насупившись, я опустилась на свой стул. Ну, нет так нет. Если что, пускай теперь не жалуются. Прозвенел звонок на последний урок. Неужели скоро этот безумный день кончится? Поморщившись, я прикоснулась к правому боку. Спорю на что угодно, что там живого места не осталось после тычков Антонова. Плечо побаливало. Нога тоже. Утешало только то, что у него такие же проблемы, только с другой стороны. И еще пять багровых царапин на предплечье. Подумав об этом, я вытянула руку перед собой и полюбовалась на свои ноготки. Родненькие, не наращенные, аккуратненькие, краси-и-ивые! — Бурая! – отвлек меня от любования шепот справа. — Чего тебе? – недружелюбно буркнула, даже не глядя на парня. — Ты не могла бы линять где-нибудь в другом месте?! – Я все же посмотрела, как Максим отцепил от рукава своей рубашки длинный золотистый волос. Капец, я медленно лысею! — А чего ты об меня трёшься? Может, ты его вообще дома зацепил? – фыркнула я. — Как я могу дома нацепить женский волос? Как?! – Парень сказал это, прищурив глаза. Казалось, если я дотронусь до него, то меня тут же убьет его злость. Как будто я во всем виновата! Это я должна винить его, а не он. И вообще, ему хоть что-то осталось, так почему он ноет?!