Мундир

       Роскошную орлесианскую кровать прямиком из Вал Руайо доставили в покои леди Инквизитора не далее, чем трое суток назад. Ложе, несмотря на весьма претенциозное и несколько пугающее пышностью оформление, оказалось выше всяких похвал, как и заверяла Жозефина, порядком уставшая каждое утро наблюдать на лице Вестницы безмерно скорбное выражение, и потому настоявшая на подобном приобретении. Особенно грело душу то, что сделано ложе было на заказ, а посему на нем не составляло труда вытянуться во весь рост, не задевая ни рогами, ни ногами ни одну из спинок. Впервые со дня, когда Адаар покинула отчий дом, она высыпалась по-настоящему хорошо, хоть и до сих пор с легкой грустью вспоминала грубую кровать, сделанную руками отца, и сшитые матерью лоскутные одеяла.        Следовало написать родителям. Рэхиис и раньше писала, конечно, и даже получала ответы, когда Вало-кас надолго задерживались на одном месте, но сейчас почему-то было неловко. Она черканула пару строк из Убежища, но не сказала ничего ни об Инквизиции, ни о Бреши, ни обо всем остальном, тайно питая бессмысленную надежду, что все рассосется само собой и в кратчайшие сроки. Не рассосалось. Сейчас, в Скайхолде, Адаар была уверена, что и до самой глухой рыбацкой деревушки Вольной Марки дошли слухи о «Вестнице Андрасте», поэтому решительно недоумевала, что делать, точнее, что писать.        «Привет, мам, пап, вы не поверите, но через семь лет я пришла к относительному успеху...», - именно так представлялось самое адекватное начало абстрактного письма. В самом деле, становление главой Инквизиции вполне можно засчитать за пункт «прийти к успеху». Однако как преподнести чудесное спасение на Конклаве, загадочно поблескивающую на руке метку, штопающую Завесу, и появление в списке личных врагов всего-навсего какого-то там почти всемогущего и при этом оставленного дважды в дураках Корифея, от одного вида которого по спине маршируют липкие мурашки, и при этом не довести мать до инфаркта, а отца – до первого в жизни запоя, Рэхиис не представляла. Все же она ушла в наемники, подгоняемая собственным магическим даром, едва ей исполнилось шестнадцать, и родители, вопреки здравому смыслу, до сих пор относились к ней, как к ребенку.        А «ребенок» завтра собирался при полном параде и в окружении многочисленных сторонников выдвинуться на прием к Императрице Селине.        Последнее несколько смущало.        Адаар вновь окинула тяжелым взглядом роскошную орлесианскую кровать, с немым укором уставившись на разложенные на ней мундир и брюки. Ботфорты лежали рядом, на полу. Казалось, парадное одеяние тоже окинуло её недобрым взором. Во всяком случае, эполеты подозрительно сверкнули.        Леди Инквизитор, конечно, никогда раньше не могла назвать себя «леди», ибо происхождение и условия жизни мало к этому располагали. Недели пути, попытки наестся впрок и заварушки разной степени опасности как способ заработка – опыт, несомненно, достойный, но с понятием «леди» совместимый едва ли. Однако воспитание у неё всё же было. Причем весьма недурное: об этом позаботились и родители, занимавшие далеко не последние места в покинутой иерархии, и наставник, не только обучивший контролю и использованию магического дара, но и щедро одаривший сведениями об обычаях и этикете народов Тедаса. Да и владение магией само по себе обязывало тянуться к знаниям при каждом удобном случае. Так что, какое-никакое, а воспитание и даже образование у Рэхиис было, и при том приемлемое по человеческим меркам. Всё же она росла бок о бок не только с осевшими в рыбацком поселении тал-васготами, желавшими перенять чужую культуру, но и непосредственно с людьми, а, значит, ничто человеческое не было ей чуждо. Особенно свойственное каждой девушке желание принарядится.        Одним словом, предначертанный мундир Вестницу Андрасте печалил.        Нет, конечно, она понимала, что, в отличие от Жозефины и Лелианы, заранее занявших швей пошивом воистину роскошных туалетов, призванных поразить богатством и изысканностью знать Орлея, в её задачи будет входить не столько очаровывание императорского двора и завязывание новых отношений на политической арене, сколько спасение Селины от покушения. Удобный, немаркий мундир простого кроя подходил для этого как нельзя лучше: один только Создатель знает, где ей придется пролезть и что сделать. Но сердцу не прикажешь: сердце желало платье, и даже то, что мундир был выполнен в любимом кроваво-красном цвете, не могло примирить его с самим фактом существования мундира. Хотелось платье, тоже красное. И туфельки. Да, туфельки, золотистые на небольшом каблучке.        Интересно, Бык бы оценил?        О, Создатель!        Иногда Адаар чувствовала себя полной дурой. Это был как раз один из таких моментов.        Спасало лишь то, что Рэхиис умела держать себя в руках. К слову, держать лицо у неё тоже получалось достаточно хорошо, поэтому образ суровой, но справедливой не без добродушия Вестницы удавался на славу. Правда, шаблоны окружающих частенько трещали по швам: Адаар постоянно делала вещи, в головах прочих рас Тедаса с косситским* поведением несовместимые. Ну, право слово, не ей же быть виноватой в том, что непросвещённое большинство называет всех косситов «кунари», даже не понимая, что Кун – это учение, и некоторые косситы ему не следуют, а, значит, кунари не являются и как типичные кунари себя не ведут. Рэхиис, вот, например, вела себя совершенно понятно и обыкновенно, потому, после того, как значительная часть Инквизиции пережила первый культурный шок осознания, что Вестница Андрасте оказалась рогатой наемницей, да ещё и магом в придачу, а сама Адаар доказала, что она хоть на что-нибудь да способна, к ней и её «чудачествам» стали относиться вполне нормально.        Даже к обучению у морталитаси.        Даже к привычке кидаться в гущу боя и сносить головы острием посоха.        Но все же многое Вестница считала для себя недопустимым. Вгоняющим в краску, почти постыдным. Например, подластиться к Лелиане в надежде, что далеко не последняя модница всея Инквизиции сумеет хоть как-нибудь приукрасить парадное одеяние леди Инквизитора. О том, чтобы заикнуться о платье, Адаар даже и не мечтала.        Поэтому мундир продолжал лежать на роскошной орлесианской кровати.        И смотреть на него уже не было сил.        Как и на штаны.        Ботфорты же почему-то совершенно не раздражали.        Если бы Рэхиис не стеснялась усложнять окружающим жизнь без веских на то причин, ей бы ничего не стоило подойти к своим советницам, с которыми, в общем, она уже в достаточной степени сдружилась, и немного, чисто по-женски, покапризничать, надавить на жалость и, если не избавиться от мундира, то хотя бы залить свою печаль чаем с вкуснейшими тевинтерскими конфетами и ещё раз полюбоваться на наряды леди Монтилье и сестры Соловей. Но обе женщины и без её несвоевременных прихотей порядком нервничали, посему не хотелось лишний раз их отвлекать, тем более что Адаар прекрасно осознавала всю практичность и разумность выбора для неё именно такого, нимало не женственного одеяния.        Но сердцу не прикажешь.        Возможно, в детстве Рэхиис слишком любила сказки про прекрасных принцесс и благородных рыцарей, или же уже в сознательном возрасте прочитала слишком много не только умных книжек, но и любовных романов, но ей, впервые собирающейся на Бал, пусть и не совсем для тех целей, для каких туда ездят приличные люди, хотелось видеть себя на нем в платье. Красном. С золотыми украшениями и элегантной прической, а не постылой косой. Пусть «прилизанная» косситка в платье и доведет половину императорского двора до нервного смеха.        Пусть Бык и не оценит.        Он бы в любом случае не оценил.        Он вообще не смотрел на неё так, как она смотрела на него.        Железный Бык видел в Адаар просто неплохую ровно настолько, насколько это возможно для не следующей Кун, васготку и своего босса в придачу, а вот женщину он не видел в ней совершенно. Это было обидно, ведь Рэхиис оправданно считала себя вполне привлекательной. Во всяком случае, у неё были «поклонники» из косситов. Ничего серьезнее пары недель, но всё же. Даже люди и эльфы из бывших товарищей не раз и не два признавали, что, если бы не рост и уже устоявшиеся приятельские отношения, они были бы вполне не прочь «подбить клинья» к Адаар, и их не пугали даже рога и способности к далеко не самой созидательной магии. Хотя, может, в этом и проблема? Вдруг у косситов-кунари понятия красоты разительно отличаются от привычных прочим расам Тедаса? Рэхиис уже думала об этом, ровно, как и о собственном характере, который все же был далеко не подарком, и о магии, благодаря которой во власти Кун она бы давно оказалась среди саирабазов и уж точно не помышляла о привлечении внимания одного крайне впечатляющего шпиона.        Скорее всего, «фактор Кун» играл в отношении Быка к Адаар далеко не последнюю, но маловероятно, что главную роль. Наверное, она все же была просто не во вкусе этого с-какой-стороны-ни-посмотри-великолепного мужчины. В любом случае, теперь это ничего не значило: Рэхиис, не чувствуя отдачи, уже банально стеснялась и дальше намекать Быку на то, что он вызывает у неё весьма неоднозначные чувства.        Железный Бык приглянулся Адаар ещё в самую первую их встречу на Штормовом Берегу. Будучи огромного даже для коссита роста и мощного телосложения, он без особого труда расшвыривал венатори направо и налево, и Рэхиис то и дело искоса поглядывала на него, запуская в атакующих очередное заклинание и про себя поражаясь ладной скроенности капитана «Быков». Ей всегда нравились физически сильные: к ним, что к мужчинам, что к женщинам, было неизменно приятно прикасаться, да и эстетические запросы тренированные тела удовлетворяли от и до, не говоря уже о выносливости касательно интимной стороны вопроса. Но, к сожалению, по опыту Адаар таковые зачастую оказывались весьма недалекими, а умные все же привлекали больше, поэтому в тот момент она едва ли испытала что-либо, кроме легкого интереса и с трудом подавляемого восхищения от созерцания никогда ранее невиданной формы, пусть и не ветвистых, но оттого не менее восхитительных рогов. А вот после боя, когда Бык предстал перед Адаар во всей красе и заговорил, её сердце буквально выдало то самое загадочное «ту-дум», о котором рассказывала мать, вспоминая самую первую встречу с тем, с кем она решила разделить свою жизнь так, как хотелось ей, а не так, как диктовал Кун.        В тот момент Рэхиис показалось, что она нашла свой идеал на всю жизнь, представший перед ней все же в образе коссита, пусть и кунари из Бен-Хазрат.        Не учтя, правда, что «ту-дум» взаимным, как стало понятно позже, не оказался.        Но тогда её буквально заворожило все: и благородные черты лица, и заразительная улыбка, и белеющие шрамы, и бархатный голос, окутывающий и обволакивающий до дрожи в коленях, отчего улавливать суть слов становилось ну совсем нелегко. Теплом отдалась в сердце беззлобная ирония о «нестандартной Вестнице Андрасте» и о том, куда катится мир, а кристальная честность о Бен-Хазрат так и вовсе приковала к месту, заставляя невольно сопеть от переполняющих эмоций, словно последний сопливый наг. Бык оказался ещё и вполне себе интеллектуалом, не обделенным приятными манерами, что позже не раз подтверждал за дружескими посиделками за кружкой эля или чего покрепче. В общем, предложение капитана «Быков» было принято незамедлительно, с радостью и тайными надеждами.        После довольно продолжительных трений с самой собой, пары консультаций у Варрика и почему-то Дориана Адаар, затыкая все внутренние стереотипы, начала «намекать» Железному Быку, испытывая при этом смущение, подобное которому она не ощущала ещё ни разу за свою не слишком долгую жизнь. По-хорошему, это следовало бы называть «флиртом», но в том случае, в сравнении с тем же Дорианом, флиртовала она откровенно плохо в крайней степени, а вот намекала очень даже ничего, учитывая, что тот, на кого все эти намеки были направлены, ими так и не проникся. Во всяком случае, даже если Бык их и замечал, это не мешало ему сразу после очередного неловкого словоизлияния леди Инквизитора обсуждать с Сэрой «ту хорошенькую блондинку из Редклифа» и тайный язык бантиков на её фартуке. Адаар в таких ситуациях только удушливо краснела и смущалась ещё больше. Нет, её совершенно не трогало само обсуждение весьма выдающихся прелестей той или иной дамы: она испытывала мучительную неловкость исключительно от того, что её намеки вновь наткнулись на непробиваемую стену. После такого Рэхиис обычно шла изливать душу к Дориану: маг на удивление безропотно принял роль «личной жилетки леди Инквизитора», без сомнения, самой обворожительной и прекрасной во всем Тедасе.        Да, скорее всего, она просто васготка, которая совершенно не во вкусе Железного Быка.        Такое бывает.        Но все равно обидно.        Последнюю попытку намекнуть, финальную и окончательную, Адаар хотела предпринять после нелегкой, но все же знаменательной победы над Ферелденской Морозницей. Драконица доставила немало проблем сначала местному населению, а потом и своим предполагаемым убийцам, но к возвращению в Скайхолд весть о героических «драконоборцах» уже разлетелась по округе.        В то замечательное морозное утро полная энтузиазма Рэхиис обдумывала, как бы красиво и не слишком очевидно намекнуть Быку. В который раз намекнуть и, наверняка, вновь потерпеть сокрушительное поражение на фронте личной жизни, но не суть: тогда она ещё не совсем поддалась унынию и уверенности в окончании дней своих в качестве старой девы с полным домом милой живности. А тем же вечером после неимоверного количества тостов с подтекстом и наиочевиднейших разговоров, исчерпав все запасы красноречия и выпив явно сверх меры, да к тому же чувствуя себя полной дурой, Рэхиис зареклась намекать Быку дальше.        Но все равно интересно, если бы он увидел её в платье, она бы ему понравилась, ну, хоть немножечко?        Злосчастный мундир все так же лежал на кровати.        Надо было сделать хоть что-нибудь. Мозговым штурмом Адаар занялась, не меняя своего местоположения, то есть, уютно устроившись в кресле у остывающего камина и параллельно изучая одолженное у Лелианы руководство по содержанию нагов. Хотя, «изучая» - слишком сильно сказано. Скорее, Рэхиис пыталась его изучать: ноги грелись у теплого очага, а на животе счастливо посапывал Мастер Клиф – собственный ручной наг леди Инквизитора. Большинство ближайших соратников здраво недоумевало, зачем она оставила себе это невольно спасенное от волков «чудо», зато Тайный Канцлер, как и сама Рэхиис, пребывала от зверушки в полном восторге.        В конце концов, решено было отправиться в таверну и выпить в приятной компании: все же завтра предстоял долгий путь. Осторожно приподнявшись и переместив задремавшего Мастера Клифа на нагретое место, Рэхиис укрыла нага шерстяным покрывалом и бодренько потрусила искать себе подходящую компанию желательно в лице Дориана.        Павус, как ни странно, нашелся почти сразу же и без того чинно шествующий из библиотеки в весьма предсказуемом направлении. Компании Адаар маг был только рад.        В «Приюте Вестницы», как всегда, не нашлось бокалов или же кубков, поэтому неплохое в общем и целом вино приходилось пить из обычных кружек, по поводу чего достойнейший Тевинтерский маг в который раз отпустил едкое замечание. Зато там уже обреталась шумная компания из «Быков», где-то потерявших своего капитана, Сэры и Варрика. Первые, судя по звукам, устроили очередное соревнование на тему «кто кого перепьет», а ушлый гном под это дело собирал материал для внеочередного бестселлера. Одним словом, надлежащая атмосфера разнузданного веселья создавалась на ура, а то, что Железный Бык был вне зоны видимости – так даже лучше, все же с последних намеков прошло не более недели, и Рэхиис все ещё отчаянно краснела при его появлении.        Два мага устроились в уже давно облюбованном укромном уголке, как нельзя лучше подходившем для разговоров с глазу на глаз. Адаар привычно уселась спиной к остальному залу, дабы не мешать Павусу обзирать окрестности.        Первая кружка пошла хорошо: Рэхиис сетовала на тонкости поведения при орлесианском дворе и собственную робость, которая внезапно могла проявиться в присутствии в Императрицы в самый неподходящий момент и заставить совершить нечто поистине маразматическое. Дориан утешал её, как мог и, поддавшись ностальгии, сравнивал Орлей с Тевинтером, так что по итогу Адаар узнала много новых экзотичных подробностей о тевинтерской знати и едва не задавилась от удивления в процессе.        Вторая тоже пошла неплохо: спор о гипотетической возможности частичного изменения эффектов одного из практикуемых морталитаси заклинаний зародился из ниоткуда и медленно перекочевал в никуда ввиду своей бессмысленности. Можно ли заставить труп не взорваться, а породить статическую клетку? Определить истину мог только практический опыт, а ни Павус, ни Адаар решительно не наблюдали рядом ни одной подходящей кандидатуры: ни красных храмовников, ни волков, ни венатори, ни даже драконов на худой конец.        А вот третья показалась уже лишней: Вестница Андрасте вспомнила про злополучный мундир и тут же приступила к изливанию души. Дориан слушал, на удивление не перебивая и, очевидно, всем сердцем проникнувшись проблемой.        - ...он просто красный! – наконец воскликнула Адаар, прервав продолжительный монолог тяжким вздохом. – Хороший цвет, сочный, и я все понимаю, он действительно удобен, - она на мгновение задумалась. – Но, во-первых, в нем я похожа на мужчину, а, во-вторых, мне все равно хотелось бы надеть платье, не знаю, почему.        Дориан только присвистнул:        - Если все так, как ты говоришь – не хочу тебя в этом наряде видеть: боюсь, моё сердце не вынесет столь безбожный обман, даже заранее зная о нём, - хитрая улыбка заиграла у Павуса на губах, и Адаар сама невольно улыбнулась. – Но все же решительно не понимаю: леди Инквизитор, чтобы произвести впечатление на знать Орлея и ещё мало ли на кого, - последнее прозвучало весьма весомым намеком на вполне определенного кунари, но вышеупомянутая леди Инквизитор только фыркнула, - должна предстать самой изысканной женщиной на Балу, не считая, конечно, Императрицы, а мундир, невзирая на практичность, либо делает эту часть визита бессмысленной, либо переносит в иную «весовую категорию», что тоже не обнадеживает, ведь в ней буду находиться великолепный я.        - О, да, никому из простых смертных не сравниться с блистательным тевинтерцем, - усмехнувшись, поддакнула Рэхиис.        - Именно, моя дорогая, - Дориан вновь отпил из кружки. Кружка в который раз устыдилась того, что не уродилась гравированным золотым кубком, изукрашенным эмалевой мозаикой. – Так что, не сочти меня непросвещённым дикарем, но в этот раз лучше бы тебе было надеть надлежащую для твоего пола одежду.        Адаар согласно кивнула, мечтательно уточняя:        - Платье, красное, и туфли золотистые, на небольшом каблучке, - и вновь ей слегка взгрустнулось. – Вот только непрактично.        Дориан взмахнул рукой, прерывая дальнейшие рассуждения:        - К демонам практичность, как сказала бы дорогая Вивьен, будь она с нами. Временами мне искренне жаль, что она не имеет ни малейшего вкуса к развлечениям.        Рэхиис, не удержавшись, рассмеялась: даже у Коула чувство юмора было развито сильнее и ярче, чем у Первой Чародейки, а он, вроде бы, был вообще духом, а не человеком. К тому же у Дориана прекрасно получалось подражать голосу мадам де Фер. А скромный тевинтерский маг не без удовольствия отметил про себя, что ему вновь легко удалась сложнейшая, практически невыполнимая миссия по поднятию настроения в последнее время вечно хмурой Вестницы. Он, конечно, знал, кем оно было вызвано, и с удовольствием бы надавал по зазнавшимся рогам, прекрасно понимающим намеки, но почему-то держащим женщину в постоянном напряжении, не говоря прямо ни «да», ни «нет», но ему казалось, что Адаар не хотела бы, чтобы ей помогали столь прямолинейно. Все же Павус помнил, в каком взвинченном состоянии леди Инквизитор впервые явилась к нему за советом.        Но намекать на неразрешенную проблему он сам себе не запрещал.        Намекать в обе стороны.        - Так выпьем же за, несмотря ни на что, самую прекрасную женщину предстоящего Бала! – вновь поднял кружку Дориан, дабы закрепить успех.        Рэхиис покачала головой:        - Я косситка.        - Думаешь, это как-то умаляет твои достоинства?        Уже не слишком трезвая Вестница неопределенно пожала плечами. В своих глазах она была вполне ничего, а вот орлесианские аристократы наверняка не такие демократичные, как орлесианские кровати. Излишне высокий рост и рога красоты и элегантности по человеческим меркам отнюдь не прибавляют. Да и само отношение, наверняка, будет изначально не слишком дружелюбным: кунари многие недолюбливают, так что потенциального попытаются втоптать в грязь просто на всякий случай. Не станешь же каждому встречному заявлять с порога «не каждый коссит - кунари» и доступно объяснять разницу: элементарно слушать захотят не все.        Но Дориана было уже не остановить.        - Вот скажи мне, Бык, - обратился он куда-то за спину к Рэхиис. – Будет наша Вестница самой прекрасной дамой на орлесианском Балу?        Глаза Адаар стали похожи на два золотых, а из-за спины донесся разбавленный легким весельем голос счастливо провороненного капитана «Быков»:        - Не сомневаюсь, - на стол с грохотом приземлилась третья кружка, а сам Железный Бык расположился по правую руку от Адаар. По его невозмутимому с первого взгляда выражению лица она за долю секунды отчетливо поняла, что их с Дорианом подслушивали и подслушивали уже довольно давно.        - И с какого момента ты слышал? – обреченно пробурчала Рэхиис, пытаясь спрятаться от всего мира за огромной кружкой. Кружка оказалась порядком возмущена подобным положением дел: все же она была слишком хрупкой, чтобы кого-то защитить.        - Где-то с начала рассказа про мундир, - нимало не слукавив, отозвался Бык. Вновь эта его улыбка! Адаар готова была растечься под столом пьяной, задыхающейся от восторга лужицей и драпать как можно скорее одновременно. – И, по-моему, ты зря загоняешься, босс: сейчас есть вещи и поважнее.        Да, например, как протащить во дворец посох на случай непредвиденной ситуации.        Или как поцеловать Железного Быка...        Стоп!        Дурная голова, ой дурная.        Рэхиис вновь густо покраснела. На этот раз без видимой причины.        - Хотя, босс в платье – я бы посмотрел! – рассмеялся Бык.        Это стало последней каплей.        Адаар залпом опустошила свою кружку.        Пряная горечь ударила по мозгам.        - Господа, - она, покачиваясь, поднялась со своего места, стараясь не смотреть на все ещё тихонько смеющегося кунари с самыми потрясающими рогами, которые она видела за свою жизнь. – Мне пора откланяться! Дориан, спасибо за приятный вечер! Бык, лучше б ты так слушал, как подслушивал!        И была такова.        Адаар сматывала на полном ходу, несмотря на то, что её качало, как моряка на палубе во время шторма, и даже встреча с дверным косяком не смогла остановить это быстрое, решительное отступление.

***

       Роскошная орлесианская кровать слегка поскрипывала: немного перебравшая и догнавшаяся до полной некондиции из собственных запасов леди Инквизитор видела десятый сон. Хвала Создателю, в нём не было капитана «Быков». А, нет, был, но Адаар мало что могла с этим поделать. Покой её охраняли пылесборник-балдахин и устроившийся под боком поближе к хозяйке мужественный наг по имени Мастер Клиф.        Наг, к слову, не спал: ему чудилось, словно кто-то приближается по и в лучшие времена пустовавшему коридору к покоям его хозяйки. Судя по звуку и частоте шагов – кто-то достаточно рослый и массивный, но при этом предельно аккуратный. Женщины сразу отпадали все, даже та, рыженькая, которая угощала Мастера Клифа свежей морковью и та, что сверкала суровым взором и постоянно держала на поясе меч. Не был это и странный мальчик, иногда появляющийся из ниоткуда, проверяющий все углы и, что-то для себя отмечая, исчезающий в никуда: он бы просто появился, что понимал даже наг, правда, наг вполне сообразительный и готовый в случае чего в меру сил дать отпор предполагаемому злоумышленнику. Шаги не походили и на того мужчину со странными усами, умевшего, как и хозяйка, разжигать огонь в камине одним словом, а более никто, кроме грузной служанки, в эти комнаты не подымался.        Мастер Клиф затаился и принялся ждать.        Тяжелая дверь медленно отворилась, и спустя пару мгновений лунный свет озарил напугавшую нага до глубины души огромнейшую рогатую фигуру. Правда, наг быстро взял себя в лапы, вспомнив, что этого великана он уже видел: это он отрубил голову волка, успевшего схватить Мастера Клифа за ляжку. Хозяйка относилась к этому рогатому весьма определенно: так бы сам мастер Клиф относился к женщине своей мечты, посему наг сделал вывод, что ночной визитер не опасен и отменил намечавшуюся какофонию собственных грозных боевых кличей.        Великан на цыпочках подкрался к кровати, присвистнул, рассмотрев орлесианскую роскошь, и положил в ноги хозяйки какой-то объемистый свёрток. Наг страшно заинтересовался, но решил оставаться на месте: свёрток, наверняка, для хозяйки, пусть она первая увидит, что внутри. После ночной визитер, было, развернулся, забрал что-то со стула, но вдруг застыл на месте, словно что-то для себя решая. После, кивнув неизвестно кому головой, прокрался к изголовью и, едва не задев рогами балдахин, склонился над лицом хозяйки. Мастер Клиф испугался, что сейчас может произойти что-то страшное: мало ли на что этот рогатый способен. Но великан шепнул что-то мало разборчивое и всего лишь прикоснулся к уголку хозяйкиных губ.        Правда, кончик одного его рога все же с негромким треском встретился с рогами хозяйки, а второго – едва не попал мастеру Клифу по голове.        Великан с проворностью, мало ожидаемой от мужчины подобной комплекции и роста, отпрянул, выпучив единственный глаз, но хозяйка спала крепко, особенно сегодня – Мастер Клиф точно знал, – поэтому только фыркнула во сне.        Ночной гость улыбнулся во все тридцать два и поспешил на выход.        Наг проводил его скучающим взглядом.        Нет, этот рогатый определенно делал что-то не так. Во всяком случае, сам Мастер Клиф бы ни за что не стал преподносить своей женщине подарок, а потом вот так по-идиотски убегать. Однако мнением этого чрезвычайно умного нага никто почему-то никогда не интересовался.

***

       Железный Бык, на цыпочках ступая по коридорам Скайхолда, довольно улыбался. Нет, своего личного месячного жалования было совершенно не жаль – у Инквизиции и так, как у их Создателя за пазухой, а, если что, так свои ребята не подведут и золотым поддержат. Свёрток в его руках был для него намного дороже денег. По правде сказать, сейчас ему даже казалось, что он недоплатил: сонные швеи вполне могли неверно оценить объем работ.        Когда Адаар совершенно странным образом отбыла из таверны, Бык понял, что его комплимент остался недопонятым или не понятым совершенно. Подтверждал это скептицизм на аристократичном лице единственного наследника рода Павусов. Даже ухоженные усы, казалось, всем своим видом выражали затаенное недовольство. А когда Дориан с нажимом намекнул, что именно было не так, Бык едва не упал со своего места. Намеки леди Инквизитора он, конечно, прекрасно видел, но только вот то, что это именно «намеки» на грани флирта, дошло до него поздновато. Как оказалось, ответные действия он начал предпринимать тогда, когда Адаар уже разочаровалась в себе. И васготка решила, что не в его вкусе.        Нет, он, конечно, любил рыженьких, да и не только женщин, но нареченная Вестница Андрасте казалась ему весьма привлекательной и достойной, несмотря на то, что Кун бы не рекомендовал. Но когда он в последний раз слушал Кун, если он начинал мешать против воли выработавшейся за годы шпионажа собственной морали?        А ведь Рэхиис Адаар приглянулась ему ещё в первую их встречу на Штормовом Берегу. Статная, с плавно изогнутыми рогами, она не могла не приковать взгляд странно-бледной кожей и тёмными волосами. Правда, завидев в её руках посох, Железный Бык испытал нечто вроде легкого снисхождения, считая огненные шары и разряды молний, конечно, впечатляющими, но не делающими из мага настоящего бойца. Однако вынужден был в корне изменить свое мнение, когда Вестница со знанием дела снесла голову одному засранцу и распорола брюхо другому, как только они приблизились на подходящее расстояние. Нет, работа руками была ей не чужда, и острых мечей она не боялась.        А потом он подошел к ней и заглянул в глаза потустороннего цвета Бреши в небе.        Да, тогда его сердце совершило знатный пируэт.        Со временем же босс начинала нравиться ему все больше и больше: не пустоголовая воительница или церковная крыса, а с чувством юмора, эрудированная женщина, стремящаяся к знаниям. Поговорить с ней было более чем приятно, а не только поговорить – было бы приятнее в двойне, но он ждал, не спешил, не хотел ошибиться и в этом прогадал.        Посему в голову пришел гениальный план, как порадовать Рэхиис перед тем, как взять дело их отношений в свои все же куда более твёрдые руки.        Уточнив у Дориана, где найти швей, Бык, захватив с собой изрядно золотых монет, отправился поднимать на уши местный «швейный цех».        Дамы оказались не слишком довольны столь ранней или поздней, с какой стороны посмотреть, пробудкой, и самим фактом наличия мужчины в их обители, но вид грозного кунари внушал уважение и трепет. В конце концов, после недолгих препираний с пожилой эльфийкой, розыска мерок Вестницы и краткого обсуждения фасона, с которого только внутреннее чутье не позволило Быку с позором самоудалиться, а так же трёх часов ожидания, которых вполне хватило на то, чтобы пойти к сапожнику и стрясти с него клятвенное обещание до утра изготовить туфли для леди Инквизитора, Бык получил в руки свёрток со сделанным в рекордные сроки платьем. Ярко-алым, как и хотела Рэхиис, с корсетом по последней орлесианской моде, но при этом достаточно легким и без проблем позволяющим подобрать юбки и кинуться в бой.        Да, Бык уже горел от нетерпения. Уж больно ему хотелось увидеть лицо Адаар, обнаружившей пропажу мундира и чудесным образом материализовавшееся платье. Больше хотелось только увидеть Адаар в платье, а лучше – совсем без него.        Но об этом рановато.        Пока.        Пока он просто прокрался в комнату босса, положил свёрток ей в ноги и забрал мундир. Хотел было уйти – уж больно его смущало сопение нага, но что-то не позволило, и он поддался чувствам.        - Кадан, - это слово вырвалось вроде бы совершенно случайно, но пришлось как нельзя кстати.        А у Рэхиис оказались очень теплые, мягкие губы.        И сердце совершило какое-то особенно громкое и чувственное «ту-дум».        Бык даже несколько опешил, и их рога со щелчком соприкоснулись. Адаар, хвала да хоть той же Андрасте, не проснулась, только фыркнула, улыбнувшись во сне. Он и сам не смог вновь сдержать улыбку и тихо-тихо направился к себе, предвкушая, что принесет завтрашний день. *Адаар подцепила редкий термин и использует его, потому что считает, что только так можно корректно обозначить всех представителей её расы, вне зависимости от отношения к Кун.