Привет! Меня зовут Наташа

От неожиданности мы оба на миг застыли в дверях. Глаза в глаза. Казалось, невыносимо долго. Я видела, как темнеет его взгляд, опускается на мои плечи, скользит по рукам. И наконец очнулась. — Торин, — но он не услышал. — Торин! Король вздрогнул и поднял глаза, еще мгновение смотрел на меня как-то отрешенно, потом справился с собой, и во взгляде снова появился обычный холод. — Торин, пожалуйста... — я чувствовала, как пылают щеки, и готова была провалиться сквозь землю. Напряжение становилось невыносимым, и я прикрыла глаза, чтобы не видеть лица короля. Я не допускала даже мысли, что он воспользуется ситуацией, и не боялась его в тот момент — страх вообще куда-то ушел, — мне просто было ужасно стыдно вот так стоять перед ним голышом. — Я уж думал, вы утонули, — зло усмехнулся он, и я не удержалась: посмотрела на него и наткнулась на полный презрения взгляд. Вот ведь!.. Ну почему нельзя просто уйти, обязательно надо ужалить. Дверь наконец закрылась, и я, сдерживая колотящееся сердце, привалилась к стене. Ну что же это такое, почему я вечно оказываюсь в глупом положении? А он не упускает возможности поиздеваться. Как же все-таки неудобно получилось. — Вы теперь там будете сидеть до скончания веков? — донеслось из комнаты. — Одевайтесь и выходите, мне нужна помощь. Порывшись в куче сваленной прямо на полу одежды, я выудила что-то похожее на ночную рубашку — длинный рукав, ткань плотная и довольно грубо выделанная, зато под горло, и длиной до самых щиколоток. Так я чувствовала себя хоть немного увереннее. А платье найду завтра. Закончив одеваться, я снова подобрала старую одежду, не зная, что с ней делать. Просто оставить ее в этой комнате мне показалось невежливым. Придется все же спрашивать у Торина. Я вышла тихонько и, остановившись позади кровати, чтобы он меня не видел, спросила: — Торин, куда можно положить грязную одежду? Он молчал недолго, видимо, думал. — Ну оставьте в своей комнате, завтра ее уберут. Почему вы не выходите? "Потому, что стесняюсь после того, как ты увидел меня голой". Но вслух я, конечно, этого не сказала. — Уже иду, — не глядя на него, я быстро прошла в свою комнату, бросила в углу платье и вернулась обратно. — Чем вам помочь? Нужно стараться вести себя так, словно ничего не произошло. Ну подумаешь, увидел. Не много и увидел-то. Что же теперь, постоянно краснеть? И я почти смело посмотрела королю в лицо. Он был такой же хмурый, как всегда. Молча протянул мне рубашку и приподнялся на подушках. — Что это? — Мне нужно переодеться, — он откинул одеяло, и я увидела на его одежде оранжевые пятна — похоже его величество недавно ел помидоры, а потом пытался стереть случайные брызги. От представившейся картины я не смогла сдержать улыбки, а Торин только тяжелее задышал. Какой же он горячий, заводится с пол-оборота и из-за таких пустяков. — Конечно, давайте я вам помогу, — я прекрасно знала, что он уже может сделать это сам, но раз хочет, чтобы за ним поухаживали, пожалуйста. Стянув рубашку через голову, я коснулась его волос и почувствовала, что они еще влажные. — Вот так, — как я ни старалась, от его близости дыхание все-таки сбилось, и я заторопилась, — теперь чистую, — завязка запуталась в волосах и я, не заметив, случайно дернула, когда опускала рубашку вниз. — Осторожнее, — он резко перехватил мою руку. — Вы мне все волосы выдерете. — Ну не все, — пошутила я, но Торин не понял и снова глянул на меня волком. Не знаю, что произошло и почему я вдруг перестала его бояться, но только в тот момент, когда поняла, что Торин может испытывать нежные чувства, я словно стала лучше понимать его. Будто появилась ниточка, которая тянулась прямо от его души, и я ее поймала. И теперь, как бы он не закрывался, знала, что внутри он мягкий и ранимый. И та самая ниточка не давала захлопнуться дверце его сердца, оставляя маленькую, но заметную щелочку — возможно, для меня это и был тот самый путь, который, как считается, лежит через желудок. А вот он, наверное так же, как я недавно, сейчас не понимал меня. Не понимал, почему я улыбаюсь и больше не дрожу от страха. По крайней мере искреннее недоумение читалось на его лице. Но с этим пусть разбирается сам. — Я пойду? — сейчас мне было хорошо рядом с ним, но была уже глубокая ночь, и мне не терпелось добраться до кровати. — Идите. — Спокойной ночи, Торин, — я снова улыбнулась, а он промолчал. Оказавшись наконец в постели, я блаженно прикрыла глаза — какое же это наслаждение! Подгребла под себя подушку и обняла ее — так, как делала в детстве, только тогда у меня был мягкий плюшевый медвежонок. Я и чувствовала себя примерно так, как в те далекие годы — легко и свободно. Ушли глупые условности, ненужные обязательства. Я снова стала собой — такой, какой была в дни юности, когда еще могла позволить себе делать то, что хочу. И конечно я думала о нем, просто не могла не думать. Торин там, за стенкой, совсем рядом и еще не спит. Я совершенно не опасалась, что он вдруг придет, решив, что я доступна. Я отчего-то знала, что он не позволит себе такого. Торин просто дышал благородством - такому мужчине можно доверять и можно довериться… Когда я проснулась, в комнате было совсем темно, и сначала я решила, что все еще продолжается ночь. Но увидев пробивающуюся из-под двери полоску света, вспомнила, что здесь просто нет окна. Я чувствовала себя хорошо отдохнувшей и резво выбралась из-под одеяла. И сразу ощутила, что в комнате стало заметно прохладнее — камин, конечно, давно погас. Поежившись, открыла дверь и выглянула — Торин тоже уже проснулся, кровать была пуста. Решив, что он умывается, я собралась пока поискать что-нибудь из одежды, но тут двери в покои отворились, и вошла Дис. — Доброе утро, — поприветствовала я ее и, помня вчерашнюю встречу, хотела вернуться к себе, но Дис неожиданно меня остановила: — Подожди, — сейчас ее голос прозвучал гораздо мягче, и я удивленно обернулась. — Вот, возьми, — она протянула мне объемный сверток, — оденься, а потом поговорим. — Спасибо. А что это? — спросила я, принимая подарок. — Платье, — ответила она. — То, в котором ты была вчера, ужасно. — Но… — я даже растерялась от такой резкой перемены, — я бы что-нибудь нашла, не стоило. — Ты слишком много говоришь, — нахмурилась она точь-в-точь, как Торин. — Одевайся, я жду. Платье было очень красивым, но без лишних изысков — как раз то, что нужно. Из плотной темно-серой ткани с белой отделкой по неглубокому вырезу корсажа и краям длинных, разрезанных рукавов. Широкая юбка от пояса расходилась надвое, открывая белую нижнюю юбку. И длина в этот раз оказалась прямо в пол, что меня удивило — Дис была гораздо ниже, а мне почему-то подумалось, что платье ее. — Неплохо, — Дис окинула меня придирчивым взглядом. — Только волосы прибери, негоже ходить растрепой. — Я как раз собиралась привести себя в порядок, — смутилась я. Не хотелось, чтобы она считала меня неряхой. — Тогда иди, я подожду. Вернувшись к себе, я расчесалась и собрала волосы в хвост. Теперь бы еще умыться. Торин уже был в комнате и на мое приветствие коротко кивнул и повернулся к сестре. В купальне я делала свои дела, ломая голову, зачем понадобилась Дис. Но, вспомнив, что нужно еще сделать перевязку, заторопилась и решила пока об этом не думать — все равно скоро все выяснится. Но, лишь вышла из двери, увидела, что Дис уже все сделала за меня. И даже немного расстроилась: принцесса лишила меня возможности пару минут побыть возле Торина. — Готова? — Дис поднялась мне навстречу, и я кивнула. — Тогда идем. Торин ничего не сказал, но, обернувшись в дверях, я увидела, что он смотрит нам вслед. Дис быстро шла немного впереди, ничего не объясняя, и я просто старалась не отставать. Миновав коридор, мы поднялись по лестнице и почти сразу оказались перед небольшой дверью. Толкнув ее, Дис прошла внутрь и жестом пригласила меня войти. Ее покои напоминали покои Торина, только были гораздо меньше. Почти посередине центральной комнаты стояла занавешенная пологом кровать, в противоположной стене камин, в углу массивный шкаф из красного дерева, а рядом с ним туалетный столик. Слева от входа небольшой круглый стол, накрытый скатертью, и два стула рядом. Справа и в дальней стене двери в смежные комнаты и штук пять факелов по стенам. — Садись, — Дис указала на стул, и я присела. А она пододвинула ко мне большую вазу с фруктами, налила в кубки темно-красного вина, удивительно пахнущего спелой вишней, и протянула мне: — Держи, это поможет восстановить силы. Пей, — и испытующе посмотрела на меня. Вино так соблазнительно пахло, а я уже успела отвыкнуть от подобных изысков, потому с удовольствием сделала несколько глотков. И почти сразу почувствовала, как закружилась голова — несмотря на очень приятный сладкий вкус, вино оказалось довольно крепким, а я со вчерашнего дня ничего не ела. — Рассказывай! — велела принцесса и отпила из своего кубка. — Что рассказывать? — не поняла я, пытаясь справиться с головокружением и заплетающимся языком. — Все рассказывай: кто ты, откуда? Никто толком не знает, как ты здесь оказалась, и это подозрительно. Вот, значит, как. Дис решила меня расспросить и, не мудрствуя лукаво, воспользовалась известным приемом: подпоить собеседника, чтобы вытянуть из него правду. Вот только она не знала, что я и не собиралась ничего скрывать. Что же, так будет даже легче. Дис слушала молча, вперив в меня такой же, как у Торина, пронзающий насквозь взгляд. Но ее глаза все же были теплее, и я чувствовала, что она готова мне поверить, несмотря на всю невероятность ситуации. — Почему ты сделала это? — спросила она, когда я закончила. — Что? — Вытащила его, почему? — Не знаю, я тогда сама не понимала, что делаю. Просто не могла по-другому. — Я хочу поблагодарить тебя, — неожиданно сказала Дис, удивив меня еще больше. — За все, что ты сделала для моего брата. — Ну что вы, не стоит совершенно… — но она оборвала меня: — Стоит. Я знаю, что сам он этого не сделал, — я посмотрела на нее, и увидела, что она улыбается. — И говори мне «ты», у нас не принято официальное обращение. Мы просидели с Дис до самого вечера. Она расспрашивала и с интересом слушала о нашем мире, а потом рассказывала о себе. О том, как потеряла деда, отца и брата. А потом и мужа. Как безумно боялась за Торина и сыновей, и никто не знал, чего ей стоило пережить этот год. И никого из близких рядом, не с кем разделить свою тревогу. Все вокруг только и говорили, что затея Торина безнадежна, что ничего хорошего не выйдет. А он доказал, что они ошибались, вернул потерянный дом и чуть не поплатился жизнью. — Знаешь, сколько раз я умирала от страха за его судьбу? Ведь я знала, что он примет весь удар на себя. Знала, как он боится за моих сыновей. Он никогда бы себе не простил, если бы потерял их, — по щекам Дис уже давно текли слезы, а она даже не утирала их, погруженная в воспоминания. Я понимала, что ей просто нужно выговориться, отпустить все, что скопилось в душе, избавиться от до сих пор сжимающего сердце страха. И когда ей наконец стало легче, глаза ее посветлели, а на губах заиграла улыбка. — А теперь все позади, слава Махалу! — она так облегченно вздохнула, что я поняла, что только сейчас Дис наконец поверила, что все действительно позади. Как мы дошли до покоев Торина, я почти не помню — только всю дорогу сильно смеялись и радовались чему-то. Но когда с шумом ввалились в дверь, король едва не подскочил на кровати. От изумления он просто онемел и только сверлил нас глазами. — Это что еще такое? — наконец вымолвил он и довольно живо поднялся с постели. — Дис? Но принцесса только захихикала, обернувшись ко мне. Я ответила тем же. — Так, — он крепко ухватил меня за локоть и протолкал к двери комнаты. — Быстро в постель, — и втолкнул внутрь. Едва не потеряв равновесие, я схватилась за стену и услышала, как Торин раздраженно шипит сестре: — А с тобой завтра поговорим.