Мой Пит.

       — Привет.        — Привет.        Пит сидел и рисовал. Я присела рядом, заглядывая в его блокнот.        — Что рисуешь?        — Тебя.        Я посмотрела в его небесные глаза и тут же утонула в них, не замечая ничего вокруг. Неожиданно почувствовав его губы на своих, сердце провалилось в пятки, затем вновь заколотилось с бешеной силой. Запустила пальцы в его светлые волосы. Внезапно он отстранился.        — Расскажи мне.        Рассказать что? Это слишком тяжело, но я попробую ради него.        — После того как я разрушила арену, меня забрали сюда в Тринадцатый. Мы записываем ролики и показываем их дистриктам, недавно мы взяли Второй. Я нужна президенту Койн, потому что я — Сойка-Пересмешница. Я поставила Койн перед фактом: я не буду сойкой, если ты останешься в Капитолии, и вот теперь ты здесь.        — А Двенадцатый?        — Двенадцатый… Двенадцатый — разрушен.        — Люди?        «Пит, не надо, я не смогу рассказать тебе это!»        — Гейл увел тех, кто был на окраине дистрикта в лес, остальных он не успел спасти.        — Моя семья?        «Как? Что ему сказать?»        — Они все были в городе, в пекарне.        Я сильнее сжала руку Пита. Слезы снова покатились по его щекам.        Не удержавшись, я обняла его. Так в обнимку мы сидели довольно долго. Просто молча. Понимая друг друга без слов.        Когда мы разняли объятья, я заглянула в его лицо и увидела глубокие тени, пролегшие под глазами:        — Поспи.        — Я… Не могу.        — Можешь.        — Мне… страшно…        — Тш-ш-ш…        Я прижала его к себе.        — Можешь, ты должен поспать.        — Китнис, ты посидишь со мной?        Когда-то и я его так же просила.        — Всегда, — прошептала я.        Пит закрыл глаза и сразу же провалился в сон. Я сидела на кровати и смотрела на него. Как же он изменился!        Минут через 15 он резко проснулся с диким криком.        — Пит! Пит! Я здесь. Я с тобой. Пит!        — Китнисс…        — Все хорошо. Все хорошо. Ты в безопасности.        Я поцеловала его в лоб, а когда отстранилась, он поймал мои губы. Приятное тепло разлилось по всему телу, вызывая дрожь. Мои руки в его волосах, а его скользят по моей талии.        Что же с ним такого сделали? Я должна знать.        — Расскажешь?        — Я… не уверен, что нужно, — начал возражать Пит.        — Расскажи, тебе станет легче.        Проходит немного времени, прежде чем он начал.        — В Капитолии меня пытали не только физически. Они показывали мне видео, на которых тебя пытают, и ты зовешь меня, мне внушали, что ты у них, и они убьют тебя, я отказывался верить в это, и тогда они показали мне твою смерть. ОНИ ПОКАЗАЛИ, КАК УБИЛИ ТЕБЯ! Мне показывали пытки не только над тобой, мне показывали: Хеймитча, Эффи, Цинну, Порцию, Прим, твою маму, Гейла, Джоанну, Финника, а потом они показали, как убили мою семью, всех: мать, отца и братьев. На время «сна» в камере включали крики, как тогда, на арене сойки помнишь?        — Ох…        Больше я ни смогла сказать ничего. Не трудно было догадаться, что снится Питу.        — Китнисс? — Пит покачал головой. — Не нужно было рассказывать…        — Нужно! — говорю я. — Почему ты не рассказал об этом врачам? Ладно, врачам, Хеймитчу?        — Не хотел… Не мог… Это трудно… Прости, но я могу доверить это только тебе. Не говори никому. Я должен перебороть это сам.        Боже, какой же он упрямый!        — Хорошо. Только попробуй еще поспать, я буду рядом.        Пит снова уснул, на этот раз лишь изредка постанывая, прижимаясь ко мне, а я в ответ тихонько обнимала его. Мы так и пролежали, пока не пришел Хеймитч.        — Как? — изумленно спросил он, смотря на мерно посапывающего Пита. Я лишь приложила палец к губам, мол тише, и указала на дверь.        Мы вышли.        — Как? — требовательно спросил ментор.        — Он рассказал мне.        Хеймитч посмотрел на меня выжидающе.        — Нет, Хеймитч. Я не расскажу даже тебе. Он должен справиться сам, возможно, с моей помощью.        В этот момент Пит заворочался. Я влетела в палату, быстро взяла Пита за руку, и он успокоился. Хеймитч же только пробубнил что-то типа:        — Вот как…        И в раздумьях ушел.