Дистрикт 12
День жатвы… В этот день мне хочется провалиться под землю, никого не видеть и ничего не слышать. Каждый год забирают двух подростков на верную смерть. Отправляют их убивать и умирать. Капитолий только с виду красивый, но на самом деле он ужасен и коварен. Правительство Капитолия по локоть загрязло в крови. Сноу… Я хочу убить его своими рукам! Новые правила голодных игр очень настораживают меня. Я чувствую какой-то подвох в изменениях. Но что это может быть? Теперь не двадцать четыре, теперь сто трибутов должны сражаться за свою жизнь. Сто человек… Огромная цифра. Из каждого дистрикта по восемь человек. Это уму не постижимо… Девяносто девять умрут. Это какое-то массовое уничтожение… Самое странное и устрашающее то, что из самого Капитолия высылают на игры четыре человека… Я и понятия не имела, что в Капитолии есть люди, готовые сражаться. Четыре трибута, которые будут среди нас… Наверняка они выращивали их машинами для убийства, и они всех нас прикончат. В этом даже сомнения нет. Но всё равно это очень странно. Такого ведь не было, ни разу. Мама собирает Прим на жатву, помогает надеть платье. Я же заперлась у себя в комнате, стараясь принять ту мысль, что эта жатва меня не обойдёт стороной. Мне не страшно. Удача много раз была на моей стороне, но не сейчас. Я больше чем уверена, что эти игры не пропустят меня. Моё имя вписано ровно сто раз. Я променяла удачу на еду. Шанс остаться в дистрикте малейший. Я подписала себя на смерть ради Прим и мамы, ради того, чтобы им было чем питаться. Больше всего я боюсь за Гейла — его имя вписано сто десять раз. Больше всего на свете я хочу, чтобы его удача не покидала никогда, ни за что на свете! Я загадала ночью, что он не пойдёт на игры, и я надеюсь, что это желание сбудется. Гейл тот, чья жизнь достойна лучшего. Он достоин жить в сто раз лучше, чем он живёт.***
Момент, в который сердца подростков и их семей замирают. Эффи перебирает рукой в стеклянном шаре, выбирая бирочку. Достаёт. Раскрывает. Выжидает момент, даёт людям понервничать. Ненавижу в ней это. — Первым трибутом становится Каролина Дейл! — громкой объявляет она девушку. Та нерешительно подымается на сцену. Её ноги дрожат, а по щекам катятся слёзы. Её мама плачет в стороне, а старший брат пытается пробиться сквозь миротворцев и забрать со сцены сестру. Эффи объявляет следующих двух девушек. Происходит та же картина. Прим хватает мою руку, стараясь защитить от дальнейшей судьбы. Но я знаю, что следующая бирка — моя. — И последним трибутом из девочек становится Китнисс Эвердин! Прим плачет и не отпускает руку. Миротворцы уводят её подальше, но она сопротивляется и кричит. Я медленно подымаюсь на сцену, ещё раз объявляя своё имя. Мелкая дрожь овладела мной, и я не слышала ничего, кроме крика Прим. Первым трибутом из мальчиков стал Пит Мелларк. Я его знала, но совсем немного. Он сын семьи пекарей. Прилежный парень. Таким не место на играх, потому что таких в тот час же убьют. По Питу видно, что ему страшно: ноги и руки дрожат, глаза бегают по рядам, выискивая семью. Мне жаль его… Следующие три, и Гейл остаётся в дистрикте. Боже… Какое облегчение… Теперь я спокойна. Время попрощаться с родными нам не дали — сразу посадили на поезд. Новые правила после попытки поднять восстание против Капитолия двадцать пять лет назад, на семьдесят пятых голодных играх. Нас распределили по два человека. Я была вместе с Питом. Заводить с ним дружбу не хотелось — сложнее будет терять человека. Но он всячески пытался заговорить. POV КларкДистрикт 4
Спустя год… опять жатва, и так постоянно… Но этот день для меня и мамы ещё более страшный, чем для всех остальных. В этот день, семнадцать лет назад, мой отец вызвался добровольцем вместо другого парня, с которым он хорошо дружил. Я тогда только родилась и даже не увидела его. Он погиб на играх… И теперь мама продолжает общение с тем парнем, сейчас уже мужчиной. Я дружу с его сыном Финником. Мы лучшие друзья и почти всегда вместе. Перед жатвой Финник оставил мне ромашку на подоконнике — это знак, что он ждёт меня возле реки. Всегда, когда он хочет поговорить о серьёзном, он зовёт меня в то место. Я быстро спустилась к другу. — Ты боишься? — спросил он, слыша, как я подхожу. Я присела рядом, смотря как тот бросает в воду камешки. — Конечно боюсь, а кто не боится? — Я, — коротко отвечает он. — Знаешь почему? — Ну и почему же? — удивилась серьёзности друга я. — Это предсмертный мандраж. Я не сдержалась и засмеялась. Он строго посмотрел на меня, упрекая за неуместный смех. — Прости, Финник, я пыталась сдержаться, но это действительно смешно. — Мне отец рассказывал. Когда его вытянули, ему не было страшно. Он знал, что это будет его имя, поэтому не боялся. Так будет и со мной… сегодня… Я разозлилась и сильно ударила его в рёбра. — Ты чего такое говоришь?! — Кларк, я серьёзно. Я буду молиться, чтобы тебя пронесло. Но меня в этот раз жатва не пропустит. — Финник, нет… Этого не будет. — Кларк… — Молчи! — приказала я. — Пошли, нам нужно идти, — хватая друга за руку, шепчу. Мы медленно идём, осматриваясь вокруг и разыскивая свои семьи. Перед самой сценой мы разделились, пожелав друг другу удачи. Я не спускала глаз с Финника. Он всегда прав, но я боялась, что на этот раз он тоже окажется прав. Я смотрела на него до того момента, пока не словила встревоженный взгляд друга. Краем уха я услышала, что на сцене повторили моё имя. — Кларк Гриффин, пройдите на сцену. Я не совсем ясно понимала, что происходит. Как будто помутнения в голове. Покорно поднялась на сцену и только потом поняла, что участвую в голодных играх. Холодный пот выступил на моём лбу. Руки начали трястись, а ноги стали ватные. Я не слышала ничего, не слышала, как объявляли других трибутов. В ушах лишь отзывался учащённый стук сердца. Стук. Ещё раз стук. — Финник Одэйр. Стук. О нет, только не это. Я начинаю паниковать, когда понимаю, что друг был прав. Нет! Не может быть. Мы оба отправлены на смерть. Мы в сотне трибутов. Я не чувствую страха. Меня всю парализовало. Тело как будто онемело… — Добро пожаловать на сотые голодные игры, и пусть удача всегда будет с вами! Лишь в поезде я смогла прийти в себя, найдя Финника. POV ОктавияДистрикт 1
— Октавия! Я прошу, откажись от участия! Не будь добровольцем! — кричал мой взбешённый брат. Он жутко не хотел видеть меня в добровольцах на сотые голодные игры. Но я не хотела его слушать. Когда мы стали сиротами, я то и делала, что занималась с братом. Он учил меня обращаться с холодным оружием, учил драться и рассказывал, как выжить в той или иной ситуации. В такой юбилей я хочу участвовать! Я знаю, что выиграет брат, а не я. Но запретить мне участвовать не сможет никто. — Октавия, я прошу тебя. Не нужно! — Беллами, отвали. Сколько раз мне нужно тебе повторить, что я буду участвовать?! Я буду добровольцем! И мне плевать на твоё мнение. — Пойми, я отвечаю за тебя, — твердил Белл. — Ты не сможешь следить за мной, пока будешь на играх. И знаешь, что я твоих дружков слушать не буду, и они не остановят меня, если что. Другое дело — быть рядом, на арене. — Ты не понимаешь! Глупая! Я спасу тебя ото всех, и мы останемся вдвоём. Тебе придётся убить меня. Понимаешь? Если ты этого хочешь, тогда пожалуйста! А вот об этом я не подумала… Беллами отличный воин, и он сможет защитить меня. Но… если мы останемся вдвоём… Победитель всего один. Разве я стану победителем, убив своего брата? Нет… я этого не смогу сделать — я стану убогим существом. Беллами не сможет поднять на меня руку. Он слишком любит меня. Я единственный человек, который у него остался. Как и он у меня. Жатва — траур для всех подростков, но не для добровольцев. — Я буду участвовать. Меня убьют раньше, чем ты станешь победителем! — отрезала я, захлопнув за собой дверь. Я знала, что брат сидит за стеной. — Ты единственная, кто мне дорог, и ты это знаешь. Зачем лишать человека, спасающего от недугов? Ты хочешь заранее убить меня? — шипел Белл. — Прости, большой братик! Я люблю тебя… Сбежав через окно, я побежала на площадь для проведения жатвы. Она уже почти началась. Скрывшись в толпе так, чтобы меня не видел брат, я выжидала первого трибута, чтобы вызваться добровольцем. — Первым трибутом становится… — выжидающая пауза. — Октавия Блейк! Такого поворота событий я не ожидала… Сейчас мне было ни радостно, ни страшно. Никак не могла понять, что я чувствовала. Что-то странное. Страх, волнение и радость вперемешку. Такое разве бывает?! Поднявшись на сцену, первое, что я увидела после шока — испуганные глаза брата. Он стоял неподвижно, с ужасом смотря на меня. Стук сердца участился. Стоять на сцене куда страшнее, чем казалось. Первый мальчик, и Белл вызывается добровольцем. Братик будет со мной, он станет победителем юбилейных, сотых голодных игр! После окончания жатвы мы сразу сели на поезд. Поездка была не очень долгой, так как мы ближе всего к Капитолию. Беллами, как только нашёл меня, подбежал и крепко обнял. — Октавия, ты станешь победителем, я тебе обещаю! С тебя ни один волос не упадёт, будь уверенна, — успокаивал меня брат. Перечить я не стала, лишь сильнее обняв его в ответ, прижалась к сильной груди, чувствуя, что лучшей охраны не найти!