Я на Тёмной стороне

      — Лестрейндж?! — казалось, голос раздался прямо в голове, смешиваясь с его мыслями. Это было крайне неприятное чувство. Рабастан невольно схватился за шляпу, намереваясь её снять, но вовремя одумался.       — Я не ослышалась? — повторила Шляпа. — Она сказала «Рабастан Лестрейндж»? Кажется, люди называют это дежавю, — пробормотал артефакт себе под нос (хотя я не стану утверждать, что у него есть нос).       — Да, меня так зовут, — мысленно подтвердил мальчик. — Но вы и сами это видите, не так ли?       — Хм… удивительно. А я начала сомневаться, что увижу вас, молодой человек. Судьба — шутница с ужасным чувством юмора, знаете ли, — изрекла Распределяющая шляпа и ненадолго умолкла.       — Ну что ж, приступим. Думаю, если бы вы пришли года два назад, было бы куда проще, а сейчас в вас уже сформировался начинающий Тёмный маг. Вижу в вас огромное желание показать себя с этой стороны. Желаете служить тому, кому служили верой и правдой Ваши родители? Что ж… я думаю, у вас бы получилось. А осведомлены ли Вы, мистер Лестрейндж, о том, что темные маги сегодня - выпускники Слизерина?       — Да.       — Вижу, за две недели в вас разбудили всё то, что не могли воспитать в течении двенадцати лет, — пробормотал артефакт. — Что ж… выбора у меня нет. СЛИЗЕРИН!       Рабастан облегчённо выдохнул, кто-то дёрнул шляпу вверх, но она осталась у него на голове.       — Мистер Лестрейндж, — начал артефакт.       — Да? — мальчик удивлённо замер.       — Позвольте пожелать Вам удачи, мистер Лестрейндж. Знаете, порой я вижу будущее.       — И что же вы видите сейчас? — настороженно поинтересовался Лестрейндж.       — Я вижу великого Тёмного мага, мистер Лестрейндж. Но, знаете, если основа светлая, то и тьма не будет тьмой.       Рабастан не понял ни слова, он как раз хотел спросить о чём-то ещё, но почувствовал, как шляпа обмякла у него на голове. Сквозь веки в глаза проник свет, и он был вынужден их открыть.       Студенты Хогвартса сидели неподвижно и тихо. Все до единого в упор глазели на него. Встав, Рабастан направился к столу змеиного факультета и сел на прежнее место.       — Мэтью, Алекс! — опомнилась МакГонагал, переведя взгляд на список.       — И что это было? Шляпа сочла тебя интересным собеседником? — спросил Драко очень тихо, когда окружающие перестали пялиться в их сторону.       — А что было? — Рабастан взял в руки ложку и взглянул на своё отражение в ней.       — Ну, — начал Тео, — Шляпа вроде бы объявила твой факультет, а потом МакГонагал попыталась её снять…       — Но не смогла, — закончила Дафна. — О чём вы говорили? Если не секрет.       — О моём будущем, — уклончиво ответил Рабастан.       Дамблдор вновь начал свою речь, но мальчик услышал только её окончание.       — …да начнётся пир!       Зал взорвался аплодисментами. А в следующий момент столы наполнились едой. Пожалуй, Лестрейндж действительно удивился, ведь раньше он не видел столько еды разом. И, может быть, он бы набросился на всё это так же, как Драко, если бы не три коробки шоколадных лягушек в поезде… Рабастана замутило от одного вида еды, и он уже собирался идти не-важно-куда.       — Извините, — выдавил мальчик, приподнимаясь.       Драко тотчас схватил его за рукав.       — Куда? — в один голос спросили Тео и Дафна.       — Я… — Лестрейндж поднял взгляд и замер. Лонгботтом всё ещё смотрел на него. В его взгляде было столько ненависти и какой-то мрачной решительности, что стало даже не по себе. Отведя взгляд от грифиндорца, Рабастан наткнулся на внимательный и изучающий взгляд Альбуса Дамблдора. Директор в упор смотрел на него поверх приподнятого серебряного кубка. Зрительный контакт показался слишком тяжёлым, и Лестрейндж сел на своё место.       — Ты побледнел, — заметил Нотт.       — Я… мне… — Рабастан попытался взять себя в руки, но, видимо, судьба была настроена иначе. С той стороны стола, справа от Дафны Гринграсс, сидела девочка. Она склонилась над своей тарелкой и изредка поглядывала на него.       — Это всё Дамблдор и Лонгботтом, — бросил Рабастан, решив, что встретиться взглядом с этой девочкой куда важнее, чем укрыть от друзей свои страхи. — Они считают своим долгом смотреть на меня тогда, когда их душе заблагорассудится.       Драко, Тео и Дафна, как по команде, обернулись в сторону директора, который теперь беззаботно беседовал о чём-то с профессором МакГонагал. Девочка смогла спокойно посмотреть на него и вдруг как-то ободряюще улыбнулась. Лестрейндж даже пролил на стол немного тыквенного сока. Этот взгляд он запомнил… и узнал бы из тысячи.       — Какой-то ты нервный, — заметил Драко, заклинанием высушивая скатерть. — Тебе бы поспать.       — Эй! Куда она делась?! — неожиданно воскликнула Дафна.       — Кто? — спросил Рабастан, бледнея и осознавая, что он отлично знает ответ.       — Девочка тут сидела. Как сквозь землю провалилась.       Тео и Драко пожали плечами и продолжили есть.

***

      Когда друзья задышали ровно, Лестрейндж сел, свесив ноги и поднял на кровать рюкзак. Где-то в глубинах сумки ему удалось-таки отыскать его… свиток Нарциссы Малфой. Стянув резинку, Рабастан развернул пергамент. Шершавая поверхность была не тронута пером. Мальчик провёл по листу пальцами и, подумав, извлёк из рюкзака перо и чернильницу. Открутил крышку, обмакнул кончик пера в густоватую синюю жидкость и начертил им в самом верху пергамента «привет». Затем достал палочку, три раза коснулся ею листа и прошептал: «приём». Сначала ничего не происходило. Но, когда Рабастан уже собирался закручивать чернильницу и идти спать… прямо под его надписью появилась новая. «Наконец-то! А я уж думала, до тебя не дойдёт». «Мама?» — вывел он с замиранием сердца. «Собственной персоной. Кстати, как ты? Мне показалось, тебе было не хорошо». «Ты сошла с ума?!» «Да, и уже давно». «Ты ещё здесь?» «Нет». «Пропажу обнаружат». «Не думаю, я дала этой девочке ложные воспоминания. К утру она будет в школе». «Как ты это сделала?» «Оборотное зелье». «Зачем?» «Я хотела взглянуть на церемонию. И вообще, прекрати меня отчитывать, кто из нас родитель?!» «Я и не отчитываю. Родитель — ты, ребёнок — я. Но если смотреть по количеству и качеству безответственности…» «Не умничай, пожалуйста. Кстати, советую выспаться. Первый день самый трудный». «Спасибо, Кэп». «Что? Ты меня с кем-то спутал». «Это такое выражение». «Мне кажется, ты меня не уважаешь». «Звучит, как каприз маленького ребёнка». «Маленький ребёнок хорошо владеет круциатусом». «Угрозы?» «На твоё усмотрение. Спокойной ночи. Гадких снов». «У тебя, я гляжу, отличное настроение!» «Спи. А мне уже пора». «Мы ещё спишемся?» «Возможно. Но не завтра». «Почему?» «Это не детский вопрос». «Издеваешься?!» «Да. А сейчас три раза коснись палочкой пергамента и произнеси „отбой“. Спокойной ночи». Рабастану ничего не оставалось, как прислушаться. Переписка начала словно впитываться в пергамент и, в конце концов, исчезла. Лестрейндж переоделся в пижаму и, улыбаясь, подошёл к зеркалу. — День, определённо, удался, — проговорил он. — Я, конечно, удивлён. — раздался ехидный голос справа. Малфой лежал, положив голову на согнутую руку. — Говоришь с самим собой? — Забудь, это просто минутное сумасшествие, — усмехнулся Рабастан и лёг в кровать, предварительно взбив подушку. — Кстати, классная татушка, — Драко с уважением кивнул. — Какая татушка? — Ну, на шее. Миленько так. — Ааа, это. — рука непроизвольно метнулась к шее. — Ага, очень мило. — проворчал Лестрейндж, коснувшись немного шершавого места слева на шее сзади. Там, чуть выше и левее позвоночника (того места, где из шейного он переходит в спинной отдел) стояло клеймо. Нет, это была даже не татуировка. Врачи в Доме Карлы всегда ворчали по поводу того, что «всякие идиоты издиваются над детьми, как хотят, клеймят, жгут…» и подбрасывают к ним. Рабастан перестал думать об этом уже давно, поэтому и не спросил у Беллы, а ведь стоило бы. Как говорили те же врачи, клеймо было выполнено довольно неаккуратно, кожа вокруг него была потрескавшаяся, шершавая и грубоватая, как будто после сильного ожога. Сама картинка представляла из себя чёрные трещинки, паутиной растянувшиеся на добрых пять сантиметров в круг, а в самом центре небольшой кружок. В кружке была изображена большая английская «Л», обвитая змейкой. Ощущение создавалось такое, словно кто-то впечатал в шею этот кружок, а трещины пошли вследствие этого. И это выглядело странно, устрашашюще, внушающе… да как угодно, только точно уж не мило. — А откуда? — спросил Драко с любопытством. — Сколько себя помню… — протянул Рабастан, потирая шею. — И ты не спросил у тёти?! — ужаснулся Малфой. — Ну… я сейчас как раз пытаюсь придумать, как начать разговор. Драко фыркнул. — Ты слышал? В Хогсмид будем ходить в этом году. Твоя мама подписала разрешение? — Нет, — Рабастан удивлённо приподнялся на локтях. — Я ничего такого не слышал. — Наверно мама сможет подписать твоё. — Но у меня нет никаких бланков! Я не… — Когда есть нормальный родственник-маг, — Малфой изобразил что-то в воздухе пальцами. Видимо, этого самого родственника. — Письмо с бланков шлют ему. Наверняка твоё у мамы. Она его уже наверно прислала Снейпу. Спроси. — Угу. В комнате временно воцарилось молчание. — Вот скажи, Драк, — начал Рабастан через пару минут. — Ммм? — Мы так и будем тупо жить в этом замке и учиться? — Лестрейндж попытался себе это представить. Выходило плохо. — Поверь, Роб, здесь есть, чем заняться, — проговорил Малфой. Его лицо растянулось в хищной улыбке. — Например? — Рабастан прикрыл глаза. — Ну… мы могли бы вчетвером донимать Поттера и его свиту. Крэб, Гойл и мы. — Это скучно. — Ну, мы можем начать изучать замок, хотя лично меня это не прильщает. Слишком много действительно опасных мест. — Великий и ужасный испугался?! — не открывая глаз, протянул Рабастан. — Ну что ж… для начала посетим Дракучую Иву — дерево, которое бьёт своими ветками всех, кто к нему подходит. — горячо заговорил Драко, видимо, надеясь шокировать кузена. — Жаль, Поттер убил василиска, обитавшего в подземельях, иначе бы мы и к ним наведались. А потом… Он говорил ещё долго, но Лестрейндж не слушал. Он спал.