Стюардесса

      Кэрролайн сидела на своём привычном месте — на неудобном стуле в углу комнаты возле книжной полки, нагроможденной различными книгами. Она прижалась как можно ближе к стене, пытаясь спрятаться от разгневанного отца. Ей прежде никогда не удавалось заставать его в таком расположении духа, и от этого было вдвойне страшно.       Мать тоже негодовала, она ходила из угла в угол и что-то бормотала, вроде как и соглашаясь с мыслями мужа, а вроде как и нет. Её настроение было нелегко угадать, поэтому девушка оставалась сидеть на стуле и старалась не шевелиться. — Я поверить не могу, что это на самом деле происходит, — в замешательстве воскликнул мужчина и быстро провёл рукой по своим волосам. Его лоб покрылся несколькими каплями пота, а на шее пульсировала вена. Сказать, что он рассержен — ничего не сказать. Он продолжал стоять рядом с дочерью и угрожающе смотреть на неё. — Я никуда тебя не отпущу, так что можешь засунуть свои мечты в коробку с игрушками и возвращаться к действительности. Делай, что хочешь, но чтобы никаких официанток в моём доме не было!       Выкрикнув последние слова, мужчина скинул с письменного стола всё, что там находилось, включая брошюру про курсы стюардесс и недавно купленный телефон. Теперь это валялось на полу в хаотичном порядке, но отцу было всё равно, он продолжал сверлить взглядом Керрол. — Стюардесса не официантка, — как можно тише заметила девушка, поджимая ноги под себя. Несомненно, ей было страшно ждать реакции папы. — Это одно и тоже, Кэр, — закричал тот, — ты будешь ходить по самолёту и предлагать всем еду, а потом ходить и собирать мусор, который тебе с радостью швырнут. И это не самое худшее, уж поверь мне: тебе придётся чистить унитазы после полётов и убирать салон, который засорили так, что его и не узнать. Подумай, ты точно хочешь этого? — Я уже всё сказала, пап, — Кэрролайн закрыла глаза, облокачиваясь на холодную стену. Родители и их дочь уже битый час сидели в комнате и обсуждали её весьма неординарный выбор. — Я знаю, что мне придётся терпеть, что делать, знаю абсолютно всё, но это никак не влияет на моё решение.       В комнате повисла неприятная тишина, которая давила после громких выкриков возмущённых родителей. Кажется, каждый из них выговорился, показал свою точку зрения, но спор только начинался, судя по недовольному лицу женщины. Всё это время она старалась молчать и не идти наперекор мужу, но сейчас не выдерживает и подскакивает к своей дочери, садится рядом на корточки и умоляюще смотрит в глаза, будто это поможет: — Моя дорогая, ты знаешь, что я всегда тебя поддержу, но не в этой ситуации, — как бы виновато прикусив губу, она продолжала сидеть и держать в своей руке руку напротив сидящей девушки. — Твой папа прав: это унизительно прислуживать кому-то, к тому же в таких условиях. Прости, но я тоже не смогу тебе разрешить уехать учится. Если ты хочешь, то завтра поищем что-нибудь другое. В мире много профессий, уверена, что какая-нибудь, да приглянётся.       Кэррол чувствовала, как всё внутри начинало закипать, и она готова высказаться, несмотря на накалившуюся ситуацию. Но вместо этого глубоко вздыхает, сжимая руки в кулаки. И спустя несколько секунд начинает говорить тихим голосом: — Я не собираясь отказывать от мечты, несмотря на ваши угрозы и мольбы. Мне уже двадцать один год, и я, в конце концов, имею право выбора, так что если мне заблагорассудится, то сбегу от вас и буду учится. По-моему, Лондон — то, что мне нужно, — она встаёт с прежнего места и выходит из комнаты, оставляя родителей в немом шоке.       Кэрролайн никогда не любила контроль, ей не нравилось быть в «плену» постоянных законов и запретов и терпеть не могла, когда ей указывали, что делать. Она злилась и негодовала, когда с ней так поступали: иногда молчаливо терпела, а иногда срывалась и начинала кричать во всю силу, показывая, что никто ей здесь не указ. В этот раз девушка была на той самой грани, когда спокойствие покидало её, но гнев не успел прийти на смену. Пытаясь предотвратить вспышку эмоций, Кэр удаляется в ванную и запирает дверь на замок, чтобы никто в ближайшее время не смог потревожить. Там она садится на тёплый пол и обнимает себя за колени, в то время как голова запрокинута, а глаза изучают швы между обоями на потолке. Странно, что это развлечение она находит увлекательным и просиживает таким образом около пятнадцати минут, пока кто-то усиленно не начинает стучаться. Девушка дёргается и ударяется головой о ванну. После чего держит рукой ушибленное место и сдавленно шипит, злясь на себя за такую неосторожность. — Мы не закончили разговор, Керрол, — серьёзно заявляет мать и вновь стучит, дожидаясь ответа дочери, но та упрямо молчит и разглаживает невидимые складки на домашних шортах. — Если ты собираешься просидеть здесь весь оставшийся день, то не получится, потому что в случае нашего с тобой конфликта, я буду выламывать дверь, и Том поможет мне в этом.       Усмехаясь глупому заявлению матери, девушка продолжает сидеть на полу и просматривать недавно купленный глянцевый журнал, где написана статья о самолётах и его персонале, включая стюардесс, которой она так хотела стать. Печально вздыхая, Кэрролайн перелистывает страницы в самый конец, в то время как мама настойчиво стучит в дверь. — Я выйду лишь в одном случае, — осторожно начинает девушка, вставая с места, — вы не накричите, если я скажу вам кое-что. — Я останусь в спокойствии, если твоя правда не будет заключаться в том, что ты связалась с дурной компанией и твоим парнем оказался Дженсен. — Нет, это в прошлом, — усмехнулась блондинка, вспоминая прошлое лето. Она открыла дверь и предстала прямо перед фигурой мамы. Первая отошла в сторону и, вставая в проёме между коридором и гостиной, продолжает, — я недавно была у Элины, надеюсь, вы её помните, — родители нахмурились, но ничего не сказали, — и как оказалось, в Лондоне есть несколько авиакомпаний, которые нуждаются в бортпроводницах. И знаете, что самое главное? Я подала в одну из них заявку, и меня приняли на курсы!