Фригидная

День не задался с самого утра. Высокая температура, боль в голове и пояснице приковали меня к постели. Я всеми силами пыталась подняться, чтобы приготовить себе хотя бы чай, но дикая слабость не давала пошевелится даже мизинцу на пальце. Папа всё утро обхаживал меня с отварами, таблетками и компрессами. И это, кстати, помогло. Мне стало легче ко второй половине дня; всё благодаря его заботе. Также до меня только сейчас дошло, что отпуск закончен с сегодняшнего дня. Ну почему же мне всегда так не везёт? Отец без моего ведома позвонил Джошу и предупредил, что я заболела, что меня не будет около недели. И теперь готовлюсь к тому, что я буду съедена директором! И в прямом смысле и переносном. Работы в агентстве валом, а кадров не хватает, ещё и я слегла с температурой. Представляю в каком он сейчас бешенстве. Секретарша наверняка сейчас не в выгодном положении, так как находится ближе всего. Нет сомнений, что Джош сорвётся именно на ней. Бедолага... Но меня ждёт не лучшая участь, как приду на работу. Пока я валялась в зале, уставившись в телевизор и смотря увлекательную программу, папа ушёл в свою книжную лавку, пообещав, что пробудет там не долго, и позже принесёт мне витаминов. Пожелав ему удачи, я укуталась в махровое одеяло, и под разговоры телеведущих медленно засыпала. Видимо меня разбудил папа, когда вернулся. Тряс меня за плечо и повторял "Адель, очнись". — Дочка, что тебе приснилось? Ты кричала во сне. Полностью пробуждаясь и отходя от шока, я пыталась сказать хоть слово. В горле сильно пересушило, говорить было больно. Я прокашлялась, от чего было ощущение, что горло раздирало изнутри. — Мама. Мне снилась мама, — через силу выдавила я. Папа встревоженными глазами смотрел на меня не отрываясь. — У тебя сейчас что-то болит? Я кивнула и показала пальцем на горло, давая понять отцу, что мне больно разговаривать. — Я сделаю чай, подожди немного, — сказал папа, гладя меня по голове, скрывшись на кухне. Мне же сидеть без дела совсем не хотелось. Забрав пакеты с продуктами из прихожей, где их оставил мой старик, я потопала вслед за ним на кухню. Раскладывая продукты, ко мне вдруг вернулся аппетит, когда я увидела пирожные с шоколадом. Это была моя слабость. — Адель, тебя сегодня искал молодой человек. Он говорил, что вам нужно срочно встретится, — с нескрываемой улыбкой на лице, сказал папа. Моему удивлению не было предела. Зачем меня искать парню? Тем более, у всех мужчин, которые могут меня искать, есть мой номер телефона. А этих мужчин двое — мой директор и отец. — Что это за молодой человек? Я понятия не имею, кто меня мог искать. — Это я у тебя должен спрашивать, что это за парень. — Эм... Хорошо. Тогда опиши мне его, может быть узнаю. — Он довольно высокого роста. Чёрные прямые волосы, карие глаза. Что бы тебе ещё сказать... Довольно симпатичный, одет был в дорогую одежду: чёрные джинсы, синяя рубашка и чёрный пиджак. Ах да! Самое главное то, что он азиатской внешности. Описанный отцом образ выливался только в одну фигуру, и это был Чанёль. Но зачем ему меня искать? — Он представился! Погоди-ка, я вспомню его имя. — Чанёль? — спросила выжидающе ответа. — Нет, крошка, не Чанёль. Пак ведь твой сотрудник. Он бы позвонил тебе на рабочий номер. Этого звали по-другому... О Се... О Сехун! — торжественно воскликнул папа, таращась на меня выпученными глазами. — Знаешь такого? У меня из рук выпал апельсин, и я застыла в одной позе, с приоткрытым ртом и непонимающими глазами. — Что? — прокряхтела я. Пересохшее горло сдавливало мои слова, и я не могла выразить своё негодование. — Что такое, дочка? Он тебя обидел, что-то сделал? Мне показалось, что успешный и порядочный юноша. Я покачала головой, опровергая папины догадки. Чай был готов, и я решила сначала промочить горло, а потом высказывать своё недовольство, что этот наглец интересуется моей личностью. — Попей, вот, — пододвигая мне кружку чёрного чая, сказал папа. Он выжидающе смотрел, пока я пила. — Я вчера встретила свою одногрупницу. Этот парень был с ней. Сехун подвёз меня домой, потому что я вся промокла. Но ты же знаешь, я придирчива. Он должен был понять, что я не желаю с ним заводить беседу, но этот хам продолжал засыпать вопросами, сыпал свои ненужные фразы! Это меня взбесило. Я не собираюсь с ним видится ещё раз! — выговорилась я. После сказанного мне стало легче. Папа засмеялся. Такой искренний смех, который был вызван моей глупостью. Так считал он. — Дочка, ты же знаешь, что не права, поэтому не смотри на меня такими злыми глазами. Он очень порядочный парень, и я думаю, у него к тебе неприкрытый интерес. — Па-а-а-а-ап... — простонала я, — ты же знаешь, мужчинам я не интересна. — Но что тогда по поводу этого парня? — Скорее всего, ему просто хочется позлить меня, — уставившись в кружку с недопитым чаем, пробубнила я. — Адель! — грозно рявкнул старик. — Не смей себя опускать. Ты привлекательная девушка. Но ты укутала себя в эти мешки, что делает тебя неприметной. Но этот парень видимо разглядел тебя, истинную личность и не серую куклу! — заявил папа. — Пап, не начинай. Мне двадцать пять, и я сама решу, что мне делать с собой и со своей внешностью! Он сердито на меня посмотрел, ударив кулаком по столу. Опустив взгляд в пол, папа всё так же грозно сказал: — Он оставил тебе письмо. Будь вежливой и прочти его. Хотя бы ради меня. Отец встал, достал из своего потёртого пиджака конвертик и положил его рядом с моей кружкой. Скрывшись за стеной, он прошептал, но так чтобы я услышала: — Лучше бы ты была с мамой. Тебе было бы не комфортно, а не мне. А сейчас ты делаешь мне больно, и усложняешь всё. В его голосе слышала горечь и досада. Меня одновременно ранили эти слова, но в тоже время стало стыдно. Сейчас мне хотелось горячей ванны, и было всё равно на температуру... По дороге в ванну, я запихиваю письмо в стопку рабочих бумаг и бреду дальше. В воде мне становится легко, но мысли о сказанных словах папы не покидали. Было жутко больно. Оказывается все эти десять лет я доставляла отцу неудобства, и только чем? Только своей фригидностью и упрямством. Я знаю... он хочет внуков. Но у меня никто не спрашивает, хочу ли я детей?! А я их не хочу! Папа не искал себе женщину только из-за меня. Чтобы мне было комфортно, но если бы он отправил меня с матерью, у него бы была не плохая жизнь. Нашёл бы себе любимую женщину, которая бы готовила ему, обзавёлся бы вторым ребёнком, и были бы у него внуки... Всё из-за меня! Меня начали посещать подростковые мысли о том, что никому не нужна. Но я отбросила их к чертям. Не хватало мне дойти до суицида. Бред и абсурд! Сейчас бы я так хотела к маме... Мы не виделись уже десять лет. Интересно, как она изменилась, или же такая как и была с милой и искренней улыбкой и светло-русыми волосами до плеч. Этот Сехун... Как же бесит, что я нахожу в нём что-то привлекательное. Этого не должно быть, потому что я вынуждено оградилась стеной неприкосновенности. Всё ради того, чтобы не познать ту боль, которую пережил отец при разводе. Не хочу даже думать об этом. Письмо я всё таки прочла. Он писал следующее: "Дорогая Адель Дени! Я хочу выразить свои извинения по поводу причинённых неудобств и не имеющих места слов. Вы, видимо, сильно сердитесь... Я бы хотел как-то загладить свою вину, хоть чем-то. Адель, вы прекрасны, и я не смог удержаться от разговора с вами, хотя ясно видел, как вы не желали продолжать беседу. Я прошу о встрече. Смею пригласить вас на фотовыставку, которая состоится завтра вечером. Билет в этом письме. Я заеду за вами завтра в шесть часов. Надеюсь, что вы согласитесь!" Какой красноречивый павлин! И правда, в письме был билет на эту самую выставку. Честно признаться, я заинтересовалась данным предложением. Но ясное дело, я не поеду с ним никуда. Не хочу контактировать с ним.

***

Утро следующего дня было не таким ужасным, как прошлое. Но звонок секретарши Джоша заставил меня проклинать всё на свете. Директор вызывает меня на работу на пару часов. Чувствую, добром это не закончится. Пока я приводила себя в порядок, отметила, что температура заметно спала, и горло не першило так, как першило вчера. Выскочив на остановку, я еле успела на автобус. Людей, как назло, было много, что я просто терпеть не могу. Ещё и ехали мы очень долго, как будто вся вселенная против меня. Уже возле зала редакторов было ясно, что мне будет худо. Пак с издёвкой посматривал на меня и хохотал. — Думаю, сегодня наша фригидная вернётся домой не в очень хорошем настроении! — заявил на весь офис Чанёль. Убью его, когда закончу с Джошем. Директор посмотрел на меня так, как будто сейчас испепелит, как только я стала на порог его кабинета. Он долго и нудно объяснял мне о моей не компетентности и несобранности. Он грозился уволить меня, но всё же пожалел. Директор свёл все мои "грехи" на нет, только с условием, если возьму на дом пару заказов. Ну конечно же, он не оставит меня без работы даже с температурой и кашлем. Ещё довольно грозно объясняя мне, какая я плохая, он выставил меня за дверь и приказал приступать к работе, как только вернусь домой. Какой же тиран! Ненавижу эту работу! Ненавижу Пака и этого злосчастного Джоша. Вернувшись домой, я убедилась, что отец на работе и дала волю слабости. Я разревелась, уткнувшись лицом в подушку. Внутренняя боль разрывала меня, а голова была готова разорваться. Сейчас я была очень опустошена. Моё внутренне состояние соответсвовало внешнему. Вдруг неожиданный звонок в дверь заставил меня резко вскочить с постели и побежать в ванну, дабы умыться. Звонок повторился.