My killer. Part two. Save me.

Семь дней. Ровно столько прошло с тех пор, как я очнулась на больничной койке. Ровно семь дней прошло с тех пор, как я узнала, что Росс в коме. Семь чертовых дней прошло с тех пор, как этих ублюдков, которые решили, что они всемогущие, отправили за решетку. Семь дней прошло с тех пор, как я увидела расслабленное лицо Росса. Оно было прекрасно, как всегда, но безжизненно, как никогда. Что изменилось за эти семь дней? Да ничего. Для меня ничего не поменялось. Я по-прежнему борюсь за право быть счастливой, пытаюсь вытащить Росса из этого непонятного крепкого сна, а внутри каждый раз что-то умирает при мысли, что он может больше не очнуться. Семь дней - это так мало, но они длятся уже целую вечность. Мне кажется, что у нас больше нет надежды, что у нас не будет больше ничего, что Росс вдруг бросит меня и заснет уже навсегда, заберет вместе с собой и мою жизнь, а на земле оставит пустую оболочку - тело. Я так не хочу этого, что цепляюсь за каждую хорошую мысль или новость, как за спасательный круг. Клянусь богом, каждый раз, видя его закрытые глаза, я так боюсь, что его грудь перестанет равномерно подниматься и опускаться, что он больше не вдохнет этот, пропитанный лекарствами, больничный воздух. Его руки такие теплые, живые, кажется, он вот-вот сожмет мою ладонь, но этого не происходит. Сидя рядом с ним, я мечтаю и молю Бога лишь о том, чтобы его ладонь сжала мою, но его пальцы неподвижны, и я лишь крепче сжимаю его руку в своих, поднимаю, подношу к губам и шепотом молю, чтобы он проснулся. Но ни одна мышца, ни одна клеточка на лице Росса не дергается. Он спокоен и умиротворен, возможно, ему так лучше, он должен отдохнуть, но, черт побери, как же долго тянутся эти дни! Семь дней я прихожу к нему в палату и сижу здесь целый день, измученная надеждами на его выздоровление. Я понимаю, семь дней - это ничтожно мало, и его организм не способен справиться со всем за такое короткое время, но как же отчаянно я хочу этого! Семь долгих и мучительных дней я разговариваю с Россом. Я надеюсь, что он слышит меня, я очень хочу, чтобы он слышал все мои слова, но врачи говорят обратное. А я все равно продолжаю разговаривать с ним, потому что верю, что он все слышит и, когда проснется, что-нибудь мне ответит. Я продолжаю говорить с ним обо всем на свете, держа за руку или поглаживая по волосам. Его пшеничные волосы по-прежнему мягкие, такие же, какими были в тот вечер, когда я впервые осмелилась их коснуться. Я улыбаюсь, глядя на него, смахиваю непрошенные слезы и продолжаю весело болтать, потому что знаю, что он не хочет, чтобы я плакала, он ненавидит мои слезы и, если бы мог, то, наверняка, разнервничался бы и заставил меня перестать. Но сейчас мне приходится делать это самой, воспроизводя в голове голос Росса снова и снова, будто только это не даст мне совсем расклеиться. На восьмой день, сидя рядом с Россом, я молчу, потому что мне нечего ему сказать. У меня нет новостей, нет ничего, чем можно было бы поделиться, и я просто не хочу говорить. Я просто хочу сидеть рядом, молчать и держать его за руку, надеясь, что он сожмет мою ладонь. Свободной рукой глажу его по щеке, которая уже успела покрыться легкой колючей щетиной, вглядываюсь в лицо, пытаясь подавить желание увидеть его глаза. В голову снова лезут плохие мысли, и мне совсем не хочется рассуждать о том, что будет, если вдруг Линч уже больше никогда не выберется из этого долгого сна, но этот вопрос такой назойливый, он все время возникает в голове, и я прилагаю немалые усилия, чтобы избавиться от него. Дверь в палату распахивается настолько неожиданно, что я резко подскакиваю и оборачиваюсь. Хотя, может, это было и не очень неожиданно, но теперь я шарахаюсь практически от каждого шороха, и каждый раз мое сердце начинает биться так часто, что кажется вот-вот выпрыгнет из груди. -Оу, Лори, прости, что напугала, - тихо говорит Рита, заходя в палату. -Ничего, - отвечаю я. -Как он? Девушка подходит к кровати и садится на стул рядом. Она смотрит на Росса, а затем на меня. В ее взгляде столько сочувствия и сожаления, что мне становится неловко. Я всегда не любила, когда меня жалеют. -Ничего не изменилось, Рита, - вздыхаю я. - Не смотри так на меня, ты же знаешь. -Да, извини. - Взгляд подруги становится несколько серьезным, и я улыбаюсь. - Я просто переживаю. -Я понимаю, но вы все время повторяете, что все будет хорошо, и я стараюсь в это верить. - Смотрю на Росса, и в груди все сжимается. - Вы и сами должны в это верить. -Я верю, Лора, просто все это так страшно, я не думала, что когда-нибудь столкнусь с чем-то подобным. -Я тоже. Думала, что моя жизнь будет серой и скучной, спокойной, а потом встретила Росса. - Мои губы трогает теплая улыбка. - Но я ни о чем не жалею. Разве что о том, что мы оказались в таком положении. Он все время повторял, что с нами ничего не случиться и никто не пострадает, он изо всех сил старался сделать это правдой. На глаза наворачиваются слезы, и я начинаю дышать глубже, чтобы успокоиться. Снова прокручиваю в голове фразы успокоения для себя самой. Рита молчит, зная, что меня не успокоит никто, кроме меня самой, поэтому она дает мне несколько минут, чтобы я смогла привести свои чувства в порядок, а потом говорит: -Лори, тебя звал к себе доктор, он хочет поговорить с тобой, сказал, что это важно. -Я схожу, только позже. - Бросаю взгляд на Росса и крепче сжимаю его руку. Глупо, но каждый раз, когда я ухожу из палаты Линча, пусть даже ненадолго, у меня в груди появляется щемящее чувство вины. Я не хочу оставлять его одного. Рита, кажется, меня понимает, она кивает и ободряющее улыбается мне. -Иди, я побуду пока с ним, к тому же Стив обещал заглянуть, в одиночестве Росс точно не останется. Да, Рита однозначно понимала практически без слов. Она почти всегда улавливала мои взгляды и эмоции. Улыбнувшись для вида, я выпускаю руку Росса из своей и встаю со стула. Снова смотрю на блондина, и сердце сжимается. Мне нужно быстрее уйти, чтобы я могла быстрее вернуться, но как же трудно оставлять его здесь. Даже если рядом с ним Рита, я все равно не хочу уходить. Все равно это чувство вины меня гложет. -Лора, иди, все будет нормально, - говорит Рита и подталкивает меня к двери. -Хорошо, ладно, я быстро. Выхожу из палаты и резко закрываю за собой дверь. Сделав глубокий вдох, отправляюсь прямо по коридору, по которому туда-сюда снуют женщины и мужчины в больничных пижамах, таких же, какая одета на мне сейчас. Эти пижамы у всех одинаковые, и, если честно, на меня этот факт наводит тоску. Смотреть уже не могу на эту одежду. Будь моя воля, сожгла бы все к чертям: эту одежду, эту больницу, все эти лекарства, которыми меня пичкают изо дня в день и вонючие мази против гематом. Как же все это надоело! Я останавливаюсь напротив пластиковой идеально белой двери с табличкой "Доктор Ф. Карсон", протягиваю руку и собираюсь постучаться, но вдруг понимаю, что меня позвали сюда для очередного разговора на тему: "не сиди постоянно у Росса, думай о себе и своем здоровье". Нерешительно отдергиваю руку и думаю послать все это к черту и вообще не заходить в кабинет. Какой толк от этих разговоров? Мне они не помогают, переубедить меня не могут. Восемь долбанных дней мне твердят о том, чтобы я прекратила день и ночь сидеть у кровати Линча, но толку от этого нет. Я продолжаю делать по-своему, и даже ночью, когда мне положено быть в своей палате, медсестрам крайне трудно выгнать меня из палаты Росса. Так какой смысл в этих разговорах? Дверь внезапно открывается, чуть не ударив меня по лбу, благо, я вовремя успеваю отойти. На пороге появляется доктор Карсон собственной персоной. Увидев меня, он усмехается и шире открывает дверь, приглашая меня войти. -Прошу, мисс Марано. А я уже, как видите, собирался отправляться за вами. - Мы заходим в кабинет, доктор садиться за свой стол, а я усаживаюсь на стул напротив него. Сцепив руки в замок, кладу их на колени и внимательно смотрю на мужчину. Взгляд его голубых глаз тем временем устремлен на меня. - Я тебя, признаться, заждался. -Я не могла прийти раньше, - безразличным голосом отвечаю я. Мне сейчас, в принципе, на все плевать, кроме Линча. Хотя, есть одна вещь, которую я еще хочу узнать. -Не могла... Догадываюсь я, почему ты не могла. Лора, пойми... -Доктор Карсон, не заводите, пожалуйста, все это по новой. Я слышала это уже сто раз, и не только от вас. Честно говоря, я все эти ваши фразы наизусть уже выучила. Это не работает, так не проще ли просто прекратить мне говорить об этом? Мужчина улыбается. -Твоя настойчивость мне нравится, только помни, что иногда и переступать через себя надо. Впрочем, я не для этого тебя звал. -Правда? А для чего же? - Я вопросительно смотрю на доктора, а он тем временем лезет в ящик своего стола и достает оттуда какой-то лист, после чего двигает его ко мне. - Что это? - спрашиваю я и тут же начинаю бегло читать, пытаясь уловить самое основное. -Это справка о выписке. Твоей выписке. Через два дня твое лечение в этой больнице официально заканчивается, и ты можешь ехать домой. Сейчас я, наверное, должна быть рада, ибо мне до безумия осточертела эта больница, весь медперсонал и даже пациенты, которые мне ничего плохого не делали. Но моя выписка означала, что я больше не смогу видеть Росса так часто, как сейчас, я смогу быть с ним только в часы посещения, а это ничтожно мало. -Но...вы же сказали вчера, что я еще как минимум неделю здесь проваляюсь, - недоуменно лепечу я, смотря то на справку, которой в любой другой ситуации я была бы рада, то на доктора. -Мы посмотрели на твое состояние и решили, что нет смысла держать тебя тут целую неделю, двух дней будет вполне достаточно, а потом ты поедешь домой. Ты что, не рада? - Молчание служит ответом мужчине, и тот, вздохнув, встает из-за стола, подходит ко мне и садится на стул рядом. Он заглядывает мне в глаза, словно пытаясь что-то прочитать, но я тут же отвожу взгляд, а рука тянется к волосам, стянутым в неаккуратный хвостик, чтобы поправить его. Этот нервный жест в последнее время стал для меня стимулом к успокоению, прикасаюсь к волосам, и нервозность утихает. Почему так происходит, я не знаю. - Лора, посмотри на меня, пожалуйста, - мягко произносит доктор Карсон, и я, поправив волосы, все же смотрю на него. Его взгляд добрый, и я полностью успокаиваюсь, хотя и понимаю, что он хочет мне сказать. Наверняка, он понимает, почему я не обрадовалась выписке. - Послушай, ты не должна проводить около кровати Росса двадцать четыре часа в сутки. Наш медперсонал прекрасно присматривает за ним, и один он остается редко, тебе не о чем волноваться, с ним ничего не случится. -Вы ведь говорили, что с ним нужно общаться, даже если он не может ответить. Я так и делаю. Я с ним общаюсь. Ему так лучше. -Сейчас никто точно не может сказать, что для него было бы лучше. Знаешь, возможно, кома - это защитная реакция, может, в последнее время он хотел побыть один, но не мог, плюс стрессы, и все это сыграло свою роль. Организм нельзя обмануть, а он иногда бывает непредсказуемым. Я просто хочу сказать, что твои убеждения могут быть неверными. Ты, конечно, должна с ним общаться, но сидеть в палате сутками - это уже слишком, Лора. -Поймите, я не могу оставить его одного. Я чувствую вину перед ним, - выдыхаю я сове признание так быстро, что сама не замечаю, как эти слова слетают с моих губ. Ну вот, хоть кому-то я рассказала о том, что мучает меня последние пару дней. Я просто внезапно начала осознавать, что вся эта заварушка началась только из-за того, что Росс желал доказать мне свою непричастность к убийству моих родителей, и это ради того, чтобы я его простила и поняла, что он ни в чем не виноват. Вместе с этим осознанием в груди поселилось чувство, которое гложет меня уже третий или четвертый день, и поэтому я засиживаюсь у Росса на целые ночи до тех пор, пока меня насильно не вытолкают из палаты. Я просто пытаюсь заслужить его прощение, хотя и знаю, что он не винит меня ни в чем, все равно, сидя у его кровати, прошу прощения за все произошедшее. "Идиотка", - именно так все время называет меня в моей же голове голос Линча, который я воспроизвожу снова и снова. И каждый раз, когда слышу его укоризненный тон в своих мыслях, вздрагиваю и думаю, что он проснулся, но нет - это всего лишь мои мысли. -Вину? За что? - спрашивает доктор Карсон и внимательно смотрит на меня. Я молчу, решив, что больше не скажу ни слова, и так проболталась, с него информации хватит. - Впрочем, это не мое дело. - Мужчина встает и начинает задумчиво ходить туда-сюда перед окном, выходящим на шумную Калифорния Авеню, откуда то и дело слышатся звуки проносящихся мимо больницы машин. - Когда тебя выпишут, я уверен, ты решишь, что законы для тебя неписаны и будешь пробираться к нему в любое время. Я не думаю, что это стоит твоих сил и потерянного времени. Я удивленно смотрю на доктора Карсона, лицо которого стало в какой-то миг жестким и холодным, а тон изменился вместе с лицом. -Что значит "потерянного времени"? Потеря времени - это длинная очередь за хлебом, а тут человек в коме! Вы понимаете, что вы несете? - Мой голос становится громче, от чего связки тут же начинают барахлить и появляется легкая хрипотца. -Понимаешь, я должен сообщать такие вещи сразу, как только они становятся понятными, но я все не знал как сказать тебе это. Ты еще молода для такого, к тому же подавлена, жестоко было бы вываливать на тебя все сразу, правильно? -Вы о чем? - подозрительно спрашиваю я, внимательно наблюдая за мужчиной, который тем временем садится за стол. Невольно у меня начинают дрожать колени, словно предчувствуя что-то плохо, в воздухе накапливается непонятно откуда взявшееся напряжение. -Я не говорил тебе, но сказал вашему другу - Стиву, - продолжает доктор, пропуская мимо ушей мой вопрос. - Понадеялся, что он сам тебе расскажет, но, видимо, Стив решил, что лучше будет об этом умолчать. -Что вы пытаетесь мне сказать? Хватит ходить вокруг да около! Волнение накатывает на меня, и голос начинает дрожать вместе с коленями. Почему он молчит? Неужели так трудно просто рассказать мне? Какого вообще черта все пытаются от меня что-то скрыть? Хотя, некоторых вещей лучше и не знать. -Дело в том, что... Не успел доктор Карсон начать говорить, как его совершенно неожиданно перебивает звук открывающейся двери. Я поворачиваюсь и вижу какую-то женщину из персонала, которая абсолютно по-хозяйски проходит в кабинет, подходит к Карсону, подсовывает ему какие-то бумаги, после чего тихо что-то говорит. Из-за своих мыслей, которые заглушают мне почти весь внешний мир, я ничего не слышу и лишь нетерпеливо стучу ногтями по подлокотникам стула, ожидая, пока эта женщина уйдет, а доктор все-таки расскажет мне то, о чем предпочитал молчать. Как и Стив, кстати говоря. -Лора, - доктор Карсон поднимает на меня взгляд, - давай мы с тобой позже поговорим? Я сам зайду к тебе на вечернем обходе, договорились? Ничего не ответив, я встаю со стула и выхожу из кабинета, при этом чуть громче обычного хлопнув дверью. Как же меня достали все эти секреты и недосказанности! Такое ощущение, что каждый от меня что-то скрывает и пытается проверить, узнает ли глупая Лора не менее глупую тайну. Надоело. Я снова возвращаюсь в палату к Россу, игнорируя оповещение медсестры о полднике, на который я, конечно же, должна была обязательно ходить, чтобы поддерживать свое здоровье в нормальном состоянии. На деле же, больничная еда та еще гадость, и, честно, до сих пор не понимаю, как тут люди не травятся. В палате Риты уже нет, лишь очередная медсестра, которая пришла, чтобы проверить состояние Линча. Девушка говорит, что моя подруга ушла две минуты назад и очень торопилась, но я не обращаю внимания на ее слова так же, как и на все сказанное мне после этого. Знаю лишь, что она болтала что-то о полднике и снова "хватит сидеть у кровати мистера Линча, позаботьтесь о себе". Такие реплики я предпочитаю пропускать мимо ушей сразу, даже не начав слушать. Сажусь на тот же стул, беру Росса за руку и смотрю на его умиротворенное лицо. На восьмой день ничего не меняется. Росс в коме, а я подавлена на столько, что даже говорить ничего не могу, поэтому молча сижу у кровати Линча, как всегда, держу за руку и бездумно пялюсь в его лицо. На восьмой день мне становится от чего-то невыносимо тошно, и слезы сами по себе струятся по щекам.