Плачь и смотри

POV Кхуши. Как только мы вышли из автобуса, сердце разболелось, будто я иду на казнь, а не к любимым и дорогим мне людям, которые сквозь толпу рассматривали внука и дочь. Взяв в одну руку чемодан с вещами, а другой, взяв Арнава за руку, я пыталась протиснуться сквозь толпу зевак, которые не понимают, если им торопится некуда, то и другим смешить не стоит. Они не понимают, что этот город для меня как котел в преисподней. Они не понимают, что каждый вздох в любом уголке Дели, для меня как огнем по легким. Никто не догадывается, что здесь произошло, что происходит и будет происходить с девушкой в зеленом сари с маленьким мальчиком, которого она ведет под руку. Эта тайна только двух людей и только они пронесут эту историю сквозь века. - Мама, я вижу Нани! – Арнав начал радостно дергать меня за руку, а я по бессмертной привычке представила бабушку…его бабушку… Я начала искать глазами ту добрую пожилую женщину, что пришла на следующий день после…свадьбы… и пыталась извиниться перед нашей семьей, а я даже не вышла из комнаты, что служила мне некоторым миром, в котором живу только я, в котором мне все можно. Тетя выслушала все извинения, скорее из вежливости, чем от желания общаться с представителем семьи Райзада… Только через несколько вечно тянущихся секунд я вспомнила, что Нани это моя мама, бабушка Арнава, моего Арнава. Проглядывая раздражающую толпу, я нашла знакомое лицо. Солнце пекло, как никогда, казалось еще немного и все меня окружающие превратятся в желе. А Арнав тянул меня за руку, расталкивая на бегу людей. Я только успевала переставлять ноги, не понимаю, сколько энергии может находиться в этом мальчике, что как ангел заставляет меня дышать. Вот буквально в пяти метрах нервно оглядываются по сторонам три фигуры. Мама, папа, тетя, самые близкие, самые дорогие. -Нани! Тетя! – Арнав своим звонким голоском разрезал, тяжелый гул народа, и еще сильнее потянул меня за руку. Сари путалось и норовило упасть с плеча. Наконец семья нас увидела, и растянулись в улыбке. В самой счастливой улыбке. Наконец Арнав отпустил мою руку и бросился в объятия отца, забыв обо всех правилах и манерах. Папа подхватил его на руки и начал подкидывать в воздух. Как тепло становится на душе, когда понимаешь, что все твои близкие и дорогие люди, живы и здоровы, когда отец, который такое долгое время сидел в инвалидном кресле, который не мог ни говорить, не шевелится, сейчас твердо стоит на ногах и играет со своим внуком, которого он не видел год. Тетя начала ворчать на папу, чтобы он поберег свои силы, ведь Арнав может вымотать кого угодно, а мама… Мама заплакала, хотя упорно это скрывала, она понимает, что по ее вине у ее внука нет отца, у ее дочери нет мужа. Если бы все можно было стереть в памяти как мел со школьной доски. Мама столько лет скрывала от всех эту историю, но рано или поздно все тайное становится явным… все… - Боже ж ты мой, Кхуши, ты погляди, как он вырос! Ты его каждое утро растягиваешь? – Тетя с радостной улыбкой прижала меня к себе, не дав, поклонится, она знает, что моя вера и любовь к семье не заключается в одном только касании ног старших. И когда пять лет назад, когда я согласилась, на роды, я подтвердила, что моя верность и надежда непоколебима. Я доказала, что я настоящая женщина. - Нет, тетя, я расту за счет маминой любви, и с каждым годом я буду выше и выше, пока не смогу достать облако для мамы. – На сердце стало теплее, мой большой маленький мужчина, такой юный, но такой умный. На лице заиграла неподдельная улыбка. - Да? Мама просит у тебя облака? И ты ей потакаешь? – Тетя сделала вид, что сердится. - Нет, тетя, я так решил сам, потому что облака, это самое малое, чем могу выразить любовь к маме. В моем словарном запасе не осталось слов, которые могут выразить то, что я сейчас испытываю к сыну. Это больше чем гордость, это сильнее любви. Это что-то святое. - Ты ж мой хороший, боже ж ты мой, Кхуши у тебя идеальный сын. В сто раз лучше, чем его… - Тетя осеклась, она поняла, что одним словом может меня в буквальном смысле сбить с ног. Могла сбить. Сейчас единственное что я питаю к этому человеку, это жгучую ненависть вперемешку с отвращением. Это стоило бы забыть, но разве забудешь такое? С этим проще смирится и принять как должное, положенное высшими силами. Ведь невозможно забыть, как когда любимы руки хватали за плечи, как любимый голос шептал слова любви на ухо, как любимое тело прижималось к моему, в порыве неконтролируемой страсти. О ней я никогда не пожалею, ведь благодаря ней я имею сына, не будь Арнава младшего не будь меня. Только поняла я это не сразу. - Тетя, как вы здесь живете? Как твой дом не распался еще? – С ноткой иронии подколола я тетю, что сидела в такси рядом со мной, держа на руках Арнава, который изучал картинки в книге по управлению автомобиля. - Ты что смеешься, боже ж ты мой? Ты перевела на нас столько денег, что теперь наш дом самый новый в районе. Я даже не знаю чем тебя благодарить. - То, что вы все живы и здоровы, для меня лучшая благодарность. – Я прижалась к тете насколько позволил Арнав. Такси везло нас по узким улочкам Лакшми Нагар, а мне уже страшно хотелось развернуть автомобиль и уехать обратно на автовокзал и ехать из города боли как можно дальше. Но это была лишь минутная истерика, которая сменилась в блаженное спокойствие, когда я увидела спящего Арнава на руках тети, которая, не шевелясь, как завороженная смотрела на внучатого племянника, боясь разбудить его. Она, как и я до сих пор не может привыкнуть к маленькому, на мой взгляд, комочку, в котором энергия засыпает так же резко, как и просыпается. Когда такси остановилось около крыльца тетиного дома, отец аккуратно взял Арнава на руки и понес в дом, чтобы уложить его в постель. POV Арнав Сколько еще я смотрел сквозь документы, мне неизвестно. Я потерял счет времени, день не отличается от ночи. Это мое наказание за те часы счастья, что прикрывали ложь. - Чоте, - я вздрогнул от неожиданности, на пороге стояла ди, правда она была не рада этому, - Я хочу с тобой поговорить… Впервые за столько лет я почувствовал, как бьется мое сердце. Даже по телу пробежало мимолетное тепло, которое резко сменилось ознобом. Не дожидаясь моего ответа, сестра вошла в комнату и села рядом со мной на софу. Если раньше сестра смотрела мне в глаза, то сейчас она готова рассматривать даже вольфрамовую нить в лапочке, но на меня не взглянет. - Арнав, что с тобой происходит? Ты закрылся от мира, у тебя нет постоянно пар, я не говорю о жене или хотя бы невесте, я говорю о девушке, что должна тебя успокоить. Тебе предпочтительнее девушки эскорт услуг, друзей тебе заменил алкоголь. Разве этому тебя учили родители? – С опущенных ресниц Анджали закапали слезы, но она их еще пыталась держать. - Сестра, я… - я стал настолько никчемен, что не смог дать себе оправдание, а сестра и не дала мне этого сделать, ее ладошка заставила меня замолчать. Видно как ей больно. - Нет Чоте, я многое слушала от тебя, когда ты был пьян, сейчас мое время говорить. Арнав, прошло столько лет, со смерти наших родителей, и мы смирились с этой болью и утратой, мы пережили это. Но скажи мне, что такого сделала…Сделала Кхуши, что ты так ее ненавидишь? Ведь Гарима… - Потому что вся их семья врет! – Я сорвался на крик, горло ножами резало толи от ора то ли от подступающего кома в горле. – И твоя любимая Кхуши не исключение… - Что ты несешь? Арнав? Что у тебя в голове? Что такого сказала тебе Дади, что сейчас ты…такой… Я уже не мог ничего говорить, я даже не имел никакого рационального объяснения всему, что я делаю. Это вошло в привычку. Прошло пять лет со дня, когда я утонул в боли, но два года я упорно старался забыться, успокоится понять, что ничего не произойдет, жизнь должна идти своей чередой. Но никто, даже я сам не мог вбить себе в голову, что жизнь должна продолжаться, а не существование. Да и кто бы взялся за это дело? Семья просто стала кучкой сожителей этого дома. Все нити, что связывали меня семейными узами, просто разрезали острыми ножницами. На третий год моему терпению пришел конец, чаша разбилась, я начал гнить изнутри, теперь моя жизнь это легкодоступные девушки и не всегда дорогой алкоголь. - Арнав, я же вижу, ты не можешь без Кхуши, это видят все, только ты сам своими руками испортил все. Ты любишь ее, но боишься в этом признаться в первую очередь самому себе, ведь сказать «люблю» это не значит что ты… Сестра оборвала себя на полуслове. Я сидел как умалишенный, как самый настоящий идиот, тихие подавляемы всхлипы ди, резали по живому, но окаменевшее тело не давало мне пошевелиться. Внутри на меня обрушились все самые страшные и изощренные пытки, а снаружи маска. Я понимаю, что она права, как всегда права, но, черт возьми, где мне взять силы, чтобы это признать? Я иссяк полностью. Я ни на что не способен, кроме как забиться в угол и закусить кулак, чтобы не было слышно криков. Я не знаю, кому мне верить, сердцу или фактам. Я отчетливо помню каждое слово Дади, я помню все, что она мне сказала, что показала, во что заставила верить. А сейчас на другую чашу весов сестра положила мое сердце, что еще может отбивать ритм. Оно все еще страдает, по той улыбке, по тому взгляду. Оно скучает по той ночи. Я никогда так сильно не запутывался. Никогда. Теперь у меня есть одно верное решение… - Сестра, я хочу съездить в храм….