Когда же шрамы заживают, боль уходит, Надежда возгорается, мы восстаём из пепла, Тьма ослабевает, И свет сияет дивным новым днём. Наше будущее здесь и сейчас, Идёт обратный отсчёт… Skillet — Rise
В конце сентября Кента познакомил меня со своими родителями. Толи ради того, чтобы я была не такой кислой, толи потому что, так ОН хотел удержать меня около себя. У нас с ним не было таких отношений, которые все мы привыкли видеть. Не было никакой парочки. Даже наши отношения с Акаши и то больше походили на отношения. С Кентом мы были как лучше друзья, что на людях, что вдвоём. Он не настаивал. Я не просила. Всё было предельно просто. Конечно если смотреть на это с моего ракурса. Для него же, любая наша совместная попойка это огромнейший стресс. Он не может напиться, чтобы не упустить меня из виду. Он боится, что я с кем-то пересплю по-пьяне. Как это было между нами. Но я не настолько потеряла себя, чтобы позволить этому случится. Он не знал, что я психически не здорова, и по этому каждый раз, когда я начинала адски злится или просто расстраиваться просто сбегала. Кент принимал это на свой счёт и тем же вечером или следующим утром, всё зависело от того, когда произошёл конфликт, приходил ко мне и просил прощение. А мне было страшно признаться, что это всё не он, а я. Кента был вообще человеком странным. На вид — последний бабник, по общению типичный однолюб. И так уже вышло, что влюбился он конкретно, именно, в меня. И кто бы что не говорил, хоть он и был наглый, самоуверенный и чертовски сволочной тип, в душе он был ранимый и романтичный. Экая оболочка от внешнего мира. Было то, что он хранил только у себя внутри, то чем он мог любоваться в одиночку. Я не видела в этом ничего такого, сама была до боли такой же. Например, в комоде в потайной нише в нижней полке в плотном пакете лежит футболка Олега. Даже спустя полтора года она хранит его запах. Кента видел, я не люблю его так, как этого бы он хотел. Но он как ребёнок радовался тому, что я его не бросила, не проигнорировала, а просто осталась с ним. Я и не отрицала этого, я бы очень удивилась, если бы смогла полюбить его с тем же трепетом и нежностью, страстью и желанием, как полюбил он меня. Однажды он закатил мне настоящий скандал, что раз я не люблю его, то могла бы и не общаться с ним дальше. А я усмехнулась и сев на диван в гостинной рассказала ему всё, что было со мной за последние три года. Впервые за три года я не плакала после того, как вспомнила всё, что связанно с Олегом. Однако, Игараси понял меня без слов. Понял сам, что полюбить для меня, слишком невыполнимая. Даже спустя почти полтора года после его смерти. Я думала, что я любила Акаши, но это была настолько фальшивая иллюзия, что мне стало даже противно. Он был якорем. Моим якорем. Благодаря нему я осела и не сломалась изначально, и Аоки стала тем, кто разбила цепь, что связывала меня с этим якорем. Как хорошо, что я могу сбросить сколько угодно якорей. — Рей, ты уже закончила? — Да, — пока Аоки торчала непонятно где я, временно, исполняла и её обязанности тоже. С Акаши я теперь помимо уроков виделась ещё и на тренировках, это несколько нервировало, но было терпимо. Кент ждал меня в тренерской, хотя по сути, ему здесь нельзя находится. Но на моей памяти это никого не останавливало. Взяв свою сумку с дивана я выключила свет и вышла следом за парнем, что был твёрдо намерен проводить меня домой. Я была не против. В последние время на меня вообще напала странная меланхолия, если даже не пофигизм. Мне было глубоко наплевать на всё то, что происходит вокруг меня, хотя я и раньше не отличалась особым интересом к происходящему вокруг, но на этой неделе, мой пофигизм достиг своей апогеи. Как и терпение Игараси. Его уже откровенно достало моё поведение и отношение ко всему. Я стала до безобразия раздражительной и нервной. Толи это осеннее обострение, толи просто «женские праздники» на подходе. Просто все шишки летели именно на Кента, а он как парень уже заколебался слушать моё нытьё или наоборот срывы по поводу и без. Просто мне немного плохо. Модуль «немного». — Ты уже достала! — зло шипел парень, стоя посреди моей гостинной. Уже неделю он прочно прописался в моей квартире, ровно в тот момент, когда мои родители покинули дом. — Где мать твою весёлая Рей? Где нормальный человек, а не живой скелет с атрофировавшимся чувством восприятия? — Какая есть. — зло прошипела я в ответ, закрывая глаза и стараясь успокоится. Я бы не хотела сейчас набросится на него из-за того, что не могу контролировать свой гнев. Возможно именно из-за таблеток я снова хожу словно живой скелет, что уже давно не в новинку для меня. Парень сжимает кулаки и в несколько больших шагов оказывается около меня, если бы он мог, он бы наверняка метал молнии. — Я бы выдрал тебя как последнюю суку, — прошипел он, наверное только чудом не хватая меня за горло, чтобы прижать к стене или кинуть на диван, — Но вместо этого, я просто уйду домой. Но прежде… Он схватил меня за талию и прижал к себе, ноги рефлекторно обняли его за талию. Его руки слишком знакомо и слишком властно прошлись по спине, животу и груди. Готова поспорить, я словно увидела Акаши перед собой. Лишь на мгновение. А потом Кента просто кинул меня на диван, не слишком нежно или осторожно, просто кинул и ушёл. Когда за ним захлопнулась дверь, я схватилась за голову и начала смеяться. Господи… Кажется я схожу с ума. Рехнуться можно я увидела в Кенте, Акаши. Акаши с которым я тупо трахалась, который меня предал, тот из-за кого меня едва не убили. Безумная догадка посетила меня, но я отказывалась в неё верить, однако всё шло именно к этому. Я схватилась за свои худые плечи, и заплакала. Горько и надрывно. Я знала, что история всегда идёт по спирали, но я никогда не думала, что испытаю это на себе. — К чёрту всё! — в сердцах воскликнула я и схватив с вешалки толстовку выскочила на улицу. В девять вечера на улице было уже прохладно и темно, но мне было глубоко плевать на это. Ноги сами вели меня в излюбленный парк, просто потому-что только там я вспоминала кто я есть. Я не знаю почему, но именно в том месте я чувствую себя живой, только там. Я сидела на перилах беседки и листала ленту в «Instagram», случайно натыкаюсь на аккаунт Котаро и совсем недавнею фотку где мы все сидим в кафе после матча. Я отлично помню тот день, потому что именно в тот день я случайно пролила на себя чай и все смеялись надо мной. Даже Акаши сменил свою суровую мину на что-то попроще. А потом на страничке Саши я нашла фото трёхгодичной давности, сделанную буквально за месяц до смерти Олега. На ней я, Саша, Олег и Оля дурачились на набережной. Я тогда ещё запустила снежок точно в глаз Оле. А потом мы с Олегом уронили Сашу в снег. Было весело. Я скучаю. По телу пробегает судорога, когда я чувствую до боли знакомый взгляд. Внутри всё рушится, когда я смотрю в эти зелёные глаза. А в голове словно рой пчёл: сотни образов, мыслей, воспоминаний и боль. На языке приторный вкус слёз и лишь одно имя. Которое я не в силах выговорить. Человек, которого я не ожидала уже увидеть.***
Врач позволил мне покинуть больницу только через 3 недели после начала триместра. К тому времени Кицу совсем ослабла. У неё едва ли получалось связаться со мной. Ментальный коридор между нашими сознаниями рушится с каждым днем. Это радовало, но и настораживало. Не думаю, что она проиграет так просто. Когда я пришла в школу, той полукровки уже не было. Причина мне была известна, и это поразило даже меня. Однако, мне было плевать. Сей был всё равно со мной. Первый приём за долгое время, что мне придётся посетить сегодня, должен был начаться всего через пару часов. Всё уже было готово, кроме меня. Настроя не было совершенно, однако моя обязанность пересилить себя и пойти туда. Как единственной наследнице огромной корпорации. Скоро мне исполнится восемнадцать, и тогда поженить нас с Акаши станет лишь вопросом времени. Ещё через два года, мне исполнится двадцать, и тогда, процесс передачи компании мне, станет лишь делом принципа для моего отца. Конечно, он не станет мгновенно готовить документы на передачу акций, но постепенно мне придется втягиваться в это грязное дело. Как и последние три года. Устои семьи и принципы моего отца беспощадны ко всем. Даже к собственной семье. Точнее к её остаткам. На тумбочке телефон начал подавать признаки жизни, информируя о том, что Такео получил моё сообщение и решил уточнить все детали. Хотя, я уверена в том, что он в шоке от того, насколько абсурдна моя просьба. — Хоши, ты головой двинулась? — первое, что я услышала от него. Это забавно. — Уже давно, — с усмешкой и не без иронии тяну я, — Я так понимаю, ты получил моё сообщение? — Конечно, — фыркнул парень, судя по звукам что-то ища в компьютере, — Но, Хо, ты же говорила, что не хочешь поднимать это дело… — Говорила. Но обстоятельства изменились. Я понимаю, что это рискованно, но мне необходимо это знать. — Ками… — обреченно тянет он, — Спустя пять лет ты решила узнать обстоятельства. — слышно, как он встаёт и уходит куда-то, видимо, туда, где его не услышат, — Я посмотрю, что можно сделать, подниму базы данных и связи в полиции. Хотя, я сомневаюсь, что какие-то следы остались. В конце концов, их могли уничтожить ещё тогда. — Спасибо. — настроение несколько поднялось, однако я не готова к любой правде. — Сколько времени это займет? — хоть Ямагучи и работает в разы быстрее и лучше полиции, даже для него это задание чрезвычайно сложное и опасное. — Не знаю. Может пару недель, а может несколько месяцев. Но не надейся на многое. — Я поняла. Спасибо. — Удачи на балу, принцесса! — хохотнул парень и смеясь повесил трубку. Усмехнувшись, я села на пуфик перед трюмо ожидая прихода визажиста. Делать что-то самой было катастрофически неохота. Я знала, что приём будет что-то с чем-то, но всё же, это несколько раздражало. Благо мой жених уже назначен и куча стариков не будет пытаться свести меня с их отпрысками. Единицы тех, кто попробует пойти против Акаши. Так было всегда. Даже если пойдёшь против них, то рано или поздно тебя сровняют с землёй. Тоже могу сказать и про мою семью. Мы единственные кто ещё может бороться с этой корпорацией, есть ещё несколько крупных холдингов на территории страны, но они работают не так чисто, чтобы им нельзя было чем-то пригрозить. В конечном итоге в наше время, а тем более в нашем мире всё решают деньги и связи. Коих в наших семьях предостаточно для того, чтобы заткнуть любого. Губы исказила плотоядная усмешка, когда я вспомнила о том времени, когда моя родословная и статус не влияли на мои успехи. На стритболе были все равны. Я, Масуми, Макато, Такео и Лео, дети совершенно разных сословий, тот возраст, когда гордыня может захватить сознание. Но мы играли, общались и плевать мы хотели на то, что мы совершенно из разных миров. Скажи десятилетнему ребёнку, что он выше по статусу всех в школе и он будет чувствовать себя неуязвимым королём. Хотя, по-сути, оно так и есть. Почему-то не меня, не Масуми не задел этот порок. Однако это не спасло нас от той жестокой системы, что была в нашей семье. Едва ли намного слабее чем система у Акаши. Я не училась в начальной школе, у нас с братом было домашнее обучение. Глубина и сложность которого не в какое сравнение не идёт с обычными и даже элитными школами. Моя мать не была так добра, как мать Сея, и именно она настаивала на суровом образование даже больше, чем отец. Моя мать была третью дочерью главной ветки семьи Ёсида. Вернее сказать клана. Иерархия, устоит, традиции и законы этой семьи, не меняются уже сотню лет. И моя мать горела идей возродить из пепла некогда великий клан Ониширо. Семья Аоки появилась на пепелище великого клана. На тех крупицах достоинства и традиций, что остались от него. Моя прабабка, Куроен Ониширо, была первой наследницей нашего клана, но сто лет назад когда на территорию пожаловали гайдзины, она влюбилась в английского офицера, родила ребёнка и забрав половину состояния семьи бежала. Клан остался на попечение двух младших братьев, которым тогда было только по двенадцать, и кучи бастардов предыдущего главы. В результате междоусобицы клан пал ниц и об его существовании забыли. Только спустя десять лет мой прадед, младший брат Куроен, женился на внебрачной дочери чудом уцелевшей императорской династии и начал строить новый клан. И меня готовили к тому, чтобы я не повторяла ошибок этой женщины. — Молодая Госпожа, к Вам пришли, — горничная низко поклонилась пропуская в комнату женщину средних лет. Я посмотрела на женщину, кивком приглашая её войти. Горничная низко поклонилась и выбежала из комнаты. Кратко рассказав женщине, что от неё требуется, я уселась на стуле поудобнее. Наблюдая в отражение за тем, что творится с моими волосами. А позже и лицом. Когда всё было законченно, из зеркала на меня смотрела довольно-таки красиво накрашенная девушка, мои волосы были собраны в сложную высокую причёску, только несколько прядок обрамляли лицо. На мне было тёмно-синее, практически чёрное платье в пол, до груди ткань была плотной и облегала тело как вторая кожа, в зоне декольте была бежевая вставка поверх которой от самого горла была вышивка из разнообразных камней. На руке блестели браслеты, а каблуки до безобразия натирали пятки. Ненавижу приёмы. Около ворот дома меня ждала машина Акаши, а сам наследник корпорации сидел внутри и ожидал меня. Наши отцы уехали ещё три часа назад, так как у них была какая-то деловая встреча с другими компаниями недалеко от места проведения приёма. Когда я села в машину, парень только мельком взглянул на меня, что несколько задело моё самолюбие, однако вида подавать я не стала. Но ладонь поверх его ладони, всё же положила. Я глубоко вздохнула, выходя из машины под руку с Акаши. Приём был в честь нашей помолвки. Первым кого я увидела, это был Игараси Кента, чьё выражение лица говорило само за себя. Его любовь. Его маленький гайдзин была потеряна для него навсегда. Он наверняка уже узнал о том, с кем она встретилась в день их ссоры. В том парке. — Тебе не везёт с девушками, Игараси, — спустя несколько часов, я всё же подошла к нему. Он понимал о чём я говорю, и печально усмехнулся. — Как будто я виноват, что влюбился в тебя тогда, — огрызнулся брюнет, — Но я не думал, что с Рей так получится. Я не ожидал такого. Как удар исподтишка. — В этом ты прав. Даже я удивилась, когда ко мне поступила информация, — я хмыкнула, ловя на себе угрожающий взгляд со стороны Сея. — Ты уже проиграл эту войну. Они никогда не была не твоей, ни даже Сейджуро. — Я знаю. — голос того, кто смирился со своей участью.***
Я смотрела на человека, что недолжно было быть в этой стране. Человека, которого я уже никогда не ожидала увидеть. Человека, что принёс в моё жизнь столько боли. Человека, что разжёг во мне огонь в то мгновение, как только мои ледяные глаза столкнулись с его зелёными. Как молния, что ударила в стоящее на вершине холма дерево. Моя Молния.