Глава 13.
1 сентября 2012 г. в 19:54
Кошмар под названием «похороны» неотделим от кошмара под названием «смерть». И знаете, ещё неизвестно, что хуже. Одно дело – сильно переживать смерть любимого и близкого человека, видеть его не двигающееся тело в гробу. В последние секунды стараться запомнить каждую чёрточку¸ каждую морщинку его лица и наблюдать, как крышка медленно опускается на гроб, навсегда скрывая от тебя родного человека. А затем деревянный ящик опускают в яму и закидывают её сверху землёй.
Но совершенно другое дело видеть вокруг себя толпы людей в чёрной одежде, которые якобы скорбят по твоему близкому. Прижимают белые носовые платки к сухим глазам, наигранно всхлипывают и причитают, мол, как же так, ведь она была такой молодой! Затем каждый из этих людей считает своим долгом подойти к тебе, сказать, что всё будет хорошо, что жизнь продолжается, что все мы смертные и что я в любое время дня и ночи могу обратиться к ним за помощью. Затем они гладят тебя по плечу, грустно улыбаются и произнося последние «Мы всегда будем с тобой» уходят в свою жизнь, в которой нет проблем и в которой никогда не будет тебя.
Лицемеры. Ненавижу. Ненавижу их всех.
Но всё же лицемеры лучше, чем любопытные. Такие, которые даже не делают вид, что им грустно, а только ходят и спрашивают у всех «Так как это всё-таки могло произойти? Это она была виновата или водитель? А его не нашли? Куда смотрит глава миротворцев?». На «Куда смотрит глава миротворцев» обычно начинается беседа о том, как сейчас стало тяжко жить и что раньше всё было намного лучше, а затем разговор и вовсе съезжает на личные дела, и в итоге люди забывают, где и с какой целью они собрались.
Я очень боялась увидеть мёртвую маму, но понимала, что это необходимо. В комнату, где стоял её гроб, окружённый цветами, я зашла под руку с дядей Цезарем. Мои ноги не хотели меня слушаться, я едва их передвигала медленными шажками. Но всё же подойдя к деревянному ящику с телом, набралась смелости и посмотрела в её лицо. Оно было донельзя загримировано, на голове такой же красный парик, как и тот, что она надевала перед смертью. Зелёное платье доходило ей до колен, а на ногах были золотые туфли на высокой шпильке.
Это не была моя мама. Не такой я её запомнила. В моих воспоминаниях она навсегда останется белокурой молодой женщиной со свежим, красивым лицом. Такой, какой её могла видеть только я дома.
Внезапно в моей голове всплыла картина из далёкого прошлого. Мой девятый день рождения. Я проснулась от разговоров за дверью своей комнаты, выйдя в коридор, застала врасплох маму, которая прятала за спиной Маркуса. Тогда я сказала, что навсегда запомню её такой, какой она тогда была. Со светлыми волосами, зелёными глазами и самой красивой улыбкой, какая только может быть.
Дядя Цезарь будто прочитал мои мысли. Горько улыбнувшись, он заговорил:
- Нет, не такой Сапфира останется в моей памяти.
Я подняла на него недоумённый взгляд:
- А какой?
- Такой, какой я увидел её впервые. Сильной, уверенной в себе, молодой и естественной.
- Вы знали маму раньше? – Я не понимала, о чём говорит мистер Фликерман.
- Я знал её ещё задолго до твоего рождения, Эффи.
- Но откуда? Я всегда думала, что вы познакомились в детском саду, когда водили нас с Ариадной в одну группу.
Дядя Цезарь перевёл взгляд с маминого лица на меня:
- Ты слишком много спрашиваешь, дорогая. Не забывай о том, что, задавая вопрос, рискуешь получить ответ.
- Я не понимаю, о чём вы.
Секунду мистер Фликерман смотрел на меня, будто бы борясь сам с собой. По его глазам можно было прочесть, что он хочет что-то сказать, но не решается. Видимо, всё же решив уступить своему более слабому и нерешительному «я», он проговорил:
- Я уже пойду. Хочешь остаться с ней наедине?
- Нет! – Мысль о том, что я буду стоять рядом с мёртвой мамой одна, до ужаса пугала меня.
- Тогда пойдём, нас уже, наверное, заждались.
***
С кладбища я шла с Ариадной с одной стороны меня и с Люцием - с другой. Когда мы уже подошли к автомобилям, чтобы разъехаться по домам, ко мне приблизился Сенека Крейн. Не успел он заговорить, как Ариадна тут же увела от нас Люция под предлогом помочь ей в чём-то. Крейн проводил их взглядам, его явно задело то, что Люций должен «в чём-то помочь» Ариадне.
- Ты что-то хотел? – Я первая начала разговор, заставляя Сенеку отвернуться от отдаляющихся спин моей подруги и Люция.
- Да, - он растерянно повернул ко мне голову. На секунду, нет, на десятую долю секунду наши взгляды пересеклись, и что-то в моём сердце ёкнуло, а голова медленно пошла кругом, - я хотел ещё раз выразить свои соболезнования тебе. Мне правда очень жаль, я до сих пор пребываю в таком шоке… Мне просто не верится!
- Мне тоже не верится.
- Прости, если уделял тебе слишком мало времени в эти тяжёлые для тебя дни, - чуть понизив голос, добавил мой возлюбленный, - просто я не знаю, как вести себя в таких случаях.
Я пожала плечами:
- Так же, как ведут себя Ариадна и Люций. Поддерживать во всём и всегда быть рядом.
- Извини, - шёпотом добавил Сенека.
- Да нет, ничего страшного.
Мы оба замолчали, не зная, что ещё добавить. Молчание уж несколько затянулось, стало неловко, как я решила начать прощаться:
- Что же, Сенека, спасибо большое за соболезнования. Я это очень ценю.
- Пока, - Крейн протянул мне руку, чтобы попрощаться.
Я взяла его ладонь в свою - такая сильная и тёплая. А вот у меня руки просто ледяные.
- Ты замёрзла? – Словно прочитав, о чём я думаю, спросил Крейн.
- Есть немного.
Сенека взял мои ладони в свои и стал согревать их, растирая руками. Лицо у меня тут же запылало, но не от того, что я согрелась. А от его прикосновений. Сердце бешено стучало, в висках пульсировало, желудок сжимался, будто там целый рой бабочек, а ноги ослабли. Я понимала, что ещё чуть-чуть, и потеряю сознание. Уже который раз за эту неделю. Самую ужасную неделю в моей жизни.
- Ладно, мне уже пора, - я вырвала свои руки из ладоней друга, – ещё раз спасибо за всё.
- Да, не за что.
Какое-то время он просто смотрел на меня, а потом обнял. Впервые в жизни. Я неуверенно обвила руками вокруг его спины и уткнулась лицом в шею. Он пах терпким одеколоном и ещё чем-то до боли знакомым, но я никак не могла вспомнить, чем. Прервав объятие и попрощавшись с возлюбленным, я залезла в автомобиль. Через пять минут в салоне уже сидели мистер и миссис Фликерман с Ариадной. До их дома мы ехали молча, каждый погруженный в свои размышления. Слова в этой ситуации были просто неуместны.
- Пойду отдохну, - сказала я всем, как только мы зашли в квартиру.
- Иди в мою комнату, я сейчас к тебе приду, - ответила мне подруга.
Персиковые тона спальни Ариадны действовали успокаивающе. По моим щекам снова бежали слёзы: так трудно смириться с тем, что мама больше никогда не улыбнётся мне, не поругает меня и не похвалит, не даст какого-нибудь совета и не поцелует перед сном.
- Ты спишь? – Тихо открыла дверь в комнату Ариадна.
- Нет, заходи, - я привстала на кровати и стала вытирать слёзы с щек.
Ариадна тихо присела на край кровати и взяла меня за руку.
- Что теперь будешь делать? – грустно поинтересовалась подруга.
Я пожала плечами:
- Ничего. Просто жить. Что я ещё могу делать?
- А с кем ты будешь жить? У тебя есть какие-нибудь родственники?
- У мамы никого не было. А отец не захотел меня брать к себе, но сказал, что полностью будет меня обеспечивать.
- У тебя есть отец? – Искренне изумилась Ариадна, - я не знала. Почему ты мне никогда о нём не рассказывала?
- Потому что он недостоин того, чтобы о нём рассказывать. Я никогда не была ему нужна, - с горечью в голосе проговорила я. Ариадна продолжала смотреть на меня изумлённо.
- А кто он такой? Чем занимается?
- Этого я не могу тебе сказать, - я виновато отвела взгляд в сторону.
- Я не выдам, если это секрет. Ты меня знаешь, я никогда тебя не предам.
Я посмотрела в глаза подруге, в них отражалась забота.
- Обещаешь, что никогда меня не предашь?- Под этими словами я подразумевала не только тайну об отце.
- Обещаю, - заверила меня подруга.
Секунду помедлив, я всё же решила раскрыть Ариадне правду:
- Я - дочь Кориолана Сноу. Президента.
Ариадна смотрела на меня, вытаращив глаза. Скажи я ей это в обычной обстановке, она бы мне никогда не поверила, но сейчас мне было не до шуток, и подруга понимала это. Отойдя немножко от шока, Ариадна крепко обняла меня. Я уткнулась лицом в её плечо и вдохнула запах подруги. Она пахла своими любимыми духами.
Именно этот аромат я почувствовала сегодня от Сенеки, когда обняла его.
Так вот чем он пах! Своим терпким одеколоном и… Ариадной.
Она никогда не предаст меня?