История об ужасном свитере, свадьбе и летающем подростке

Он был таким неожиданным, таким спонтанным, он совершенно сбил ее с толку. Они просто сидели рядом на диване с двумя чашками дымящегося какао в их небольшой квартирке на побережье: далеко за окном набегали друг на друга волны холодного мартовского моря, солнце пронизывало комнату ласковыми лучами, по телевизору шел какой-то боевичок, Пайпер громко и нелестно высказывалась об отсутствии логики в фильме, а Джейсон смеялся над ее едкими комментариями. Когда она заявила, что хочет напустить на этого актера парочку гарпий, сын Зевса поставил кружку на столик. — Хей, Пайпс, выходи за меня. — Эм, что? — Будь моей женой, Пайпс. — Что за шутки… — Я совершенно точно не шучу. Я уже месяц собираюсь с духом, чтобы попросить тебя об этом. Я хочу разделить свою жизнь с тобой, Пайпер. Я знаю тебя пять лет, а кажется, что целую тысячу, я сражался плечом к плечу с тобой, я хочу всегда слушать твой чарующий голос, смотреть с тобой телевизор и целовать тебя бесконечно долго. Она медленно поставила свою чашку на стол и взглянула парню в глаза. — То есть ты сейчас сидишь передо мной в этом ужасном свитере, смотришь на шухер на моей голове и предлагаешь разделить свою жизнь со мной? Ты вообще понимаешь, что подписываешься на свадьбу с ехидным существом, которое всю жизнь будеть выглядеть как невыспавшийся барсук? — Я люблю барсуков… эй, мой свитер не такой и ужасный, Лео подарил его на Рождество! — От этого он перестал быть ужасным? — Ты невыносима, — шумно выдохнул Джейсон и лукаво улыбнулся. — За это я тебя и люблю. Пайпер чувствовала себя ужасно в свадебном наряде — мало ей этого орудия для пыток, называемого корсетом, так она и вовсе притронуться хоть к чему-то боялась, чтобы, не дай Афродита, испачкать платье. При всем желании, выйти замуж в рубашке и джинсах ей запретила сама богиня любви, пригрозив превратить Джейсона в суслика. Злить маму не стоило, потому девушка сейчас смиренно топала к алтарю под руку со своим знаменитым отцом, стараясь не наступить на один из подъюбников. Честно сказать, Пайпер жутко волновалась. Но это отступило, стоило ей встретиться взглядами с улыбающейся и страшно гордой Аннабет, посмотреть на подмигивания Перси, прочитать по губам Лео «ты супершикарна, сестренка», встретить теплые взгляды Фрэнка и Хейзел, широченную улыбку Люси, Талии, даже Рейны — а потом повернуться к алтарю и увидеть полные любовью глаза сына Юпитера. В голове звучало морским прибоем: «Я счастлива». На что Пайпер Маклин уж точно не подписывалась, так это на летающих детей. Как вообще ее малыш мог перенять отцовские способности — загадка даже для родителей, однако молодая мать завопила очень громко, когда трехлетний Ноа взлетел к потолку их гостиной, откуда был снят прибежавшим на вопль Джейсоном. Растить ребенка — невероятнейший труд, растить летающего ребенка нелетающей матери — адское испытание, за прохождение которого родительница должна автоматически получать посмертный билет в Элизиум. Если в детстве Ноа Грейс летал время от времени, не имея за этим ничего, кроме веселья, то сложный подростковый период был наполнен непослушанием и даже наказаниями за несанкционированные полеты от мамы. Да и вообще Пайпер чувствовала себя ужасно беспомощной, когда видела своих любимых мужчин, улетающих прочь от нее. Хотя, конечно, чарующий голос был незаменим в крайних случаях: не вечно же бегать за помощью к мужу, чтобы справиться -подумать только! — с собственным сыном. Как-то раз они с Ноа поругались. Поругались сильно, до слез и крика, до хлопанья дверями и полетов из окна, хотя Пайпер всегда запрещала. Она долго сидела перед выключенным телевизором, кипя от злости и ругаясь по-французски, а потом остыла, вспомнила их разговор и поняла, что ссора началась с глупого замечания плохо закрытой двери холодильника. Боги бессмертные, разве можно так ругаться из-за подобного. Она вышла во двор из дома и посмотрела на обиженного сына, сидящего на крыше. Он всегда улетал туда, когда обижался. — Спускайся. — Не буду. — Тогда я поднимусь. Она нашла в гараже металлическую лестницу, сложила в рюкзак два пледа, сок, овсяное печенье и полезла на крышу. Залезать было не так-то просто, но стыдно прошедшей восстание Геи не забраться на какой-то одноэтажный дом. Сев рядом с сыном на конек крыши, Пайпер достала печенье. — Хочешь? Он принял, молча съел и продолжил смотреть на закатное солнце, танцующее бликами на морских волнах. — Я вообще-то не хотел ругаться, прости меня, пожалуйста. — И ты меня прости. — Ты очень крутая, мам. Круче тети Аннабет. — Оу, ты просто не видел ее в гневе. Она пострашнее Ехидны, если ее разозлить. Ноа улыбнулся, и Пайпер вместе с ним. — Ребята в школе завидуют тому, что я умею летать. Они не очень-то хотят со мной общаться. — Ох, Ноа, — Пайпер обняла его, — я тоже завидую тому, что ты умеешь летать, потому что это — потрясающий дар, а не повод избегать мести за щекотку, как считает твой отец. Я хочу сказать, ты потрясающий мальчик. Ты прекрасный сын. И ты хороший человек, и твои одноклассники поймут это со временем. А если нет… что ж, мои одноклассницы тоже не любили меня за то, что я не была похожа на них, и все же я встретила замечательных друзей, а также твоего папу и Лео. — О, Лео очень крутой, смотри, что он мне подарил! — мальчик продемонстрировал ей часы со встроенным смартфоном с безлимитным интернетом. — А еще он обещал подарить мне машину собственного производства на совершеннолетие. Прикинь — у меня будет спорткар! — Я надеюсь, ты не попадешь в полицейский участок за превышение скорости, и нам с твоим отцом не придется из-за тебя краснеть перед начальством. — Да что ты, мам, я же знаю, что случилось с бабушкой. Я ни за что не заставлю тебя волноваться обо мне. — Ох, мальчик мой, я каждую секунду волнуюсь о тебе и всегда буду волноваться. Ноа крепко обнял ее. — Мам, я тебя очень люблю. Когда Джейсон вернулся с работы, то увидел свою маленькую семью, сидящую на крыше в окружении сияющих звезд. Вскоре и он сидел рядом с ними, обнимая Пайпс, деля с ней плед и думая об этом согревающем счастье в лице двух полукровок, которые сейчас спорили об особенностях серфинга — Джейсону, кстати, так и не дался этот спорт. А счастливая Пайпс в его глазах всегда умела летать.