Лавандовое небо

      Что делать, когда не знаешь что делать? Самый глупый, но при этом самый запрашиваемый вопрос на сервисе Google. Как много людей уже попадали в подобные ситуации? Как много часов было потрачено, чтобы найти в себе силы двигаться дальше и переступить через трудности, попавшиеся на твоем пути? Как много слез было пролито, пока ты не мог сдвинуться с места, чтобы сделать первый шаг? Теперь, когда ты сам по колено в океанической воде с акулами, твой разум превращается в бомбу замедленного действия, накаляясь больше и больше с каждой минутой, проведенной в раздумьях. В голову приходят тысячи вопросов, ни на один из которых ты не можешь найти ответа. Ты просто начинаешь ценить те вещи, которые раньше были лишь обыденностью. Ты начинаешь думать слишком далеко, решая, что делать: продолжать стоять, верно пойти ко дну или плыть вперед с угрозой быть съеденным в поисках новой суши. И я выбрала плыть. Прошла неделя с тех пор, как с меня сняли розовые очки, превращавшие мой мир в радужный комок пыли. Но пыль есть пыль, она развеивается и рано или поздно представляет во всей красе реальность, прятавшуюся за ней. Кажется, что за этот промежуток времени я повзрослела, но по сути, что такое взросление? Если это боль, страдание и нервы на пределе, то я хочу обратно. Я хочу вернуть свои розовые очки. Позвольте напомнить, что та неделя также связана с моей довольно пикантной встречей с Джастином в душе. Это был последний раз на сегодняшний день, когда я видела его в этом номере, отеле и городе. Он будто испарился наряду с моими очками, бесследно свалился с моих плеч. Не то, что бы я была огорчена, просто довольно трудно чувствовать себя комфортно с двумя потенциальными лжецами в одном номере. Он единственный, кто хотя бы не пытался меня обмануть. Несомненно, он пугал своей манерой речи и поведением, но он был честен. Честен с самого начала. — Черт, — выругалась я, когда посмотрела на время в телефоне. Быстро вскочив с кровати, я вылетела из отведенной мне комнаты и спустилась в гостиную. Повсюду разбросанные клочки бумаг стали чем-то обычным для этого места. Фрэнки и Лиз целыми днями перебирали тысячу бумажек, пытаясь отыскать в них что-то, но что конкретно, я до сих пор не знала. Не знала не потому, что меня не хотели посвящать в это дело, а потому, что я не разговаривала ни с одним из них. И больше никогда не собиралась. Каждый день в одно и тоже время эти двое уходили на ужин, предназначавшийся для всех посетителей отеля. Безусловно, первое время они пытались заставить меня ходить с ними, но я лишь игнорировала их. Мне было больно и обидно за то, что в одно мгновение твою жизнь, мечты и стремления могут превратить в целое ничего. Сегодня ты полон энергии на свершение чего-нибудь великого, а уже завтра ты сидишь у разбитого корыта. Время бесстрастно летело вперед, а я продолжала сидеть в отеле, как заключенная под стражу. Меня не выпускали за пределы здания, мне ограничили свободу. Это стало последней каплей моего терпения, после чего в голове родился план. 17:38. Фрэнки и Лиз на ужине уже около получаса. У меня есть минут десять, чтобы отыскать его бумажник и вернуться в комнату. Сердце отбивало чечетку, в то время как я рыскала глазами по гостиной в целях зацепится хоть за что-то, похожее на кредитки или деньги. В комнате Фрэнки ничего не было. Каждый день я обыскивала по комнате, чтобы найти хоть какие-то деньги. Но все безуспешно. Я не смогла бы уехать на собственные копейки, которые остались после оплаты завтраков. И в голове появилось сомнение, твердившее, что у меня ничего не выйдет, что я облажаюсь. Стараясь отодвинуть эти мысли как можно дальше, я направилась вперед. Открывая ящики один за другим, я обнаруживала ненужное барахло, только отнимавшее такое драгоценное сейчас время. Мне было не по себе от всего того, что я делала, но я ведь выбрала плыть. Плыть — значит бороться. И я борюсь. Оставалось всего две минуты, когда я успела перевернуть вверх дном всю гостиную. Судорожное дыхание сбивало с умения рационально мыслить. Я была растеряна. В доме не было денег. Клянусь, я не нашла ни цента, ни гребанной карты, просто ничего. В голове не укладывалось, что здесь нет денег. Я металась туда-сюда, пытаясь делать хоть что-то, приложить еще немного усилий, чтобы отыскать что-нибудь. Но безуспешно, все с самого начала было безуспешно! В какой-то момент я остановилась. Виски пульсировали, и я посмотрела в сторону ванной комнаты. Последней комнаты, куда я даже не собиралась заглядывать согласно своему плану. Полторы минуты были последней надеждой, за которую я решила зацепиться. Рванувшись с места, я распахнула дверь, оказавшись там, где могло оказаться то, что мне нужно. В голову ударил адреналин, и я сразу же направилась к унитазу, вспоминая криминальные фильмы, которые в детстве любил смотреть Фрэнки. Фаянсовая крышка была тяжелой, но мне удалось снять её с бочка с водой. Ступор, охвативший каждую клеточку тела, чувствовался за километр. Никогда не могла предположить, что такое может быть в реальной жизни, да что уж там, в моей жизни! Но сейчас именно я стояла и пялилась на несколько плавающих свертков кокаина, схватившись руками за голову. Было страшно чувствовать себя нарушительницей закона. Было страшно быть частью чего-то запрещенного, участвовать в хранении этого запрещенного. Было страшно жить в том месте, где тебя могли обвинить за то, чего по сути ты и не делал. Было страшно осознавать, что твой родной брат участвует в этом и отравляет миллионы несчастных людей по всему свету. Было страшно. Я упала на колени. Истерика, застигшая меня не в то время и не в том месте, порождала звуки рыданий. Валяясь на коврике, я скребла по нему пальцами. Я еще никогда я жизни не чувствовала себя настолько ужасно, насколько чувствовала сейчас. Слезы безудержно стекали по щекам, шее, одежде. Я никак не могла взять себя в руки. — Ариана? — услышала я слегка растерянный голос, — Вставай немедленно, — повторил он, но я лишь продолжила содрогаться от рыданий. Я знала этот голос, я бы не спутала его ни с кем другим. — Детка, я не буду повторять дважды, — уже раздраженно напомнил о себе он. Но во мне не был сил, чтобы сделать хоть что-то. — Я не могу, — обессиленно произнесла я, взглянув на парня, стоявшего в проходе. Джастин слегка помотал головой и подошел ко мне. Обнаружив причину моей истерики, он взял меня на руки. Я уперлась лицом ему в шею, сейчас мне было все равно на то, что я позволила ему поднять меня. — Мне жаль, что тебе приходится проходить через это, — искренне добавил он, закрыв дверь. Я молчала. А что еще я могла сказать? На споры и крики не было сил, не было желания. Ничего не было. Тепло Джастина передавалось мне и это все, что сейчас было нужно, чтобы чувствовать себя живой. Он нес меня в мою комнату, пока я крепко ухватила его за шею, чтобы ни за что не вернуться в момент, когда я увидела наркотики. Уложив меня на кровать, он собирался уйти, но я его прервала. — Останься, — негромко произнесла я, смотря в его сторону. Я не успела осознать, когда сказала это. За неделю я так отвыкла от людей, что мне на секунду стало не по себе от того, что я больше не чувствую тепла его тела. — Ненадолго, — с трудом произнес он и осторожно лег на постель. На улице смеркалось. Закат солнца едва попадал через окно отеля, оставляя красно-желтые полосы на обоях. С опаской придвинувшись к парню, я краем уха прижалась к его груди. Несмотря на то, что я не до конца понимала, что происходит, он положил свою руку на мою талию, а своей головой накрыл мою. Он утешал, и я поддавалась этому утешению. Его утешению.