Ирония судьбы, или Час от часу не легче

На следующий день вся школа знала о наказании Артура, и его всюду преследовали у кого-то сочувствующие, а у кого-то злорадствующие взгляды. Гермиона полностью оправилась уже через пару часов после того, как Гарри привел ее к мадам Помфри, и сама медсестра сыграла совсем малую роль в ее выздоровлении. Заклятие само по себе сошло на нет довольно быстро, и уже скоро Гермиона сама избавилась от держащего ее на кровати заклинания, поблагодарила мадам Помфри и покинула медицинский кабинет с целью вернуться в Большой зал и наложить на Артура парочку хороших ступефаев. В Большом зале она, однако, Форестера не обнаружила. Вместо этого ее взору предстала куча галдящих учеников, которые стали шуметь еще больше, когда увидели Гермиону. К ней тут же устремились Джинни, Гарри и Элен с вопросами, как она себя чувствует. Заверив ребят, что она чувствует себя прекрасно, Гермиона задала интересующий ее вопрос — где же Артур. Гарри и Элен переглянулись. Джинни, как с неудовольствием отметила Гермиона, в этом переглядывании не участвовала. Но та, однако, ничего такого не заметила и тут же принялась объяснять. — Мы понимаем, что ты хочешь отомстить, но, поверь, об этом можно уже не беспокоиться. Ты отомщена, — заверила она Гермиону. Та с сомнением на нее посмотрела. — В смысле — отомщена? Вы что-то с ним сделали? — с недовольством в голосе спросила Гермиона. Во-первых, ей хотелось отомстить самой, во-вторых, она боялась, что они могли сделать с ним что-то по-настоящему плохое. — Не мы, — ответила вместо Джинни Элен. — Дамблдор. Гермиона с недоумением воззрилась на ребят. Дамблдор за нее отомстил? Что за бред? — В смысле, он назначил ему наказание, — быстро уточнил Гарри. — Угу, — подтвердила Джинни. — Профессор Стоун постаралась. Она убедила Дамблдора, что самое лучшее наказание для Артура — отработка у Снейпа. Гермиона недоуменно сморгнула. Отработка у профессора Снейпа? — Вы что, шутите? — Ничуть, — покачал головой Гарри. — Все именно так. И тут Гермиона разразилась таким хохотом, что Гарри испугался, что действие отупляющего заклятия не кончилось. — Да это же… просто замечательно! — сквозь смех проговорила Гермиона. — Лучше и придумать нельзя! И она с радостным выражением лица вприпрыжку направилась к гриффиндорскому столу, по пути в порыве чувств обняв попавшего ей, так сказать, под руку Петрова. Тот разомлел от счастья и долго потом не мог вспомнить, в какой стороне зала находится выход, хотя тот был у него прямо перед глазами. * * * Вечером, перед тем как лечь спать, Артур попытался придумать тысячу и один способ самоубиться. В голову лезли веревка с мылом, многочисленное огнестрельное оружие, сабли, кинжалы и простые кухонные ножики, но самым доступным ему показался вариант пойти и сброситься с Астрономичесокй башни. Артур не мог поверить, что Евгения Валентиновна настолько плохо к нему относилась. Ему было бы проще выпить серную кислоту, чем сходить хотя бы на одну отработку к Снейпу, не говоря уже о семи. С такими печальными мыслями он заснул, и во сне ему привиделся размахивающий розовой мантией Снейп, который тряс у Артура перед носом грязным котлом с каким-то отвратительным варевом, а ему нужно было эту гадость выпить. Утро было, как назло, солнечным и свежим, и поэтому мысль об отработке повергала Артура в такое отчаяние, что он уже собирался спросить у кого-нибудь путь к Астрономической башне. Однако эту мысль пришлось отложить, потому что сочувствующий Невилл поплелся с ним на завтрак. По дороге он всеми силами пытался отвлечь Артура от мыслей об отработке, но не преуспел в этом. Все вокруг шептались, когда Форестер попадался им на глаза, и практически все без исключения парни ухмылялись. Артур стал причиной ссор у многих парочек, и поэтому сильная половина Хогвартса немало обрадовалась, когда узнала, что ловелас будет отбывать наказание у Снейпа — значит, они будут в каком-то смысле отмщены. На завтраке группа верных поклонниц кинулась утешать Артура, но их сочувствующие фразочки типа «Не убьет же он тебя, в конце концов!» и «Я уверена, ты сможешь сделать это! Ты выдержишь!» только усугубляли положение. Теперь для Артура Снейп был кем-то вроде личного Волдеморта — гневного, беспощадного и невероятно сильного в магическом плане. Уроки тоже принесли мало облегчения. Преподаватели смотрели на него кто осуждающе, кто сочувствующе, перешептывания за спиной не стихали, и к концу дня Артур почувствовал себя самым несчастным человеком в мире. Закончился последний урок, и Артур понял, что вскоре ему предстоит познать все круги ада, которые только существуют. Он быстро выскользнул из кабинета, стараясь не попадаться на глаза своим поклонницам, и в дверях столкнулся с… Грейнджер. На лице ее не отражалось торжества, как ожидал Артур. Оно, казалось, вообще не выражало никаких эмоций. — Удачи на отработке, — с убийственной вежливостью сказала Гермиона. — Несмотря ни на что, я все же надеюсь, что Снейп тебя не убьет. — Спасибо, — сухо ответил Артур, решив не поддаваться на провокации. — Если он меня не убьет, я тебе непременно сообщу. И он решительно покинул кабинет. Гермиона посмотрела ему вслед со странным выражением. Ей вдруг стало его жалко. Она все еще его ненавидела, но сейчас вдруг подумала, что наказание было все же слишком суровым. Надо совершить что-то действительно серьезное, чтобы тебя отправили на отработку к Снейпу. А он ничего особого-то и не сделал — только наложил на нее простенькое заклятие. Артур медленно приближался к директорскому кабинету. Наконец, он увидел каменную горгулью, охранявшую жилище Дамблдора. Артур в нерешительности переминался с ноги на ногу, не произнося пароля и оттягивая момент встречи с профессором зельеварения. Вдруг горгулья вздрогнула и начала медленно поворачиваться. Артура явно приглашали зайти. Вздохнув, он шагнул за горгулью и через минуту уже стоял в кабинете директора. Тот стоял и с сочувствием смотрел на него. Альбус уже жалел, что назначил мальчику такое суровое наказание. Но сделанного уже было не воротить, поэтому он лишь похлопал Артура по плечу и указал глазами на появившуюся из ниоткуда дверь в глубине кабинета. Артур кивнул и направился к этой двери, старательно изображая решимость. В секретной комнате его со злорадной ухмылкой уже поджидал Снейп. Даже его нелепый вид не мог сейчас рассмешить Форестера — ничто в этом мире не могло обрадовать его в этот момент, кроме неожиданного сообщения о том, что никаких отработок не будет, или исчезновения Снейпа в неизвестном направлении на долгие годы. Однако ни одно из этих событий случаться не собиралось, поэтому Артуру пришлось покориться судьбе. Он даже выдавил из себя приветствие: — З-здравствуйте, п-профессор Снейп-п. Тот не стал отвечать, лишь его ухмылка стала еще более злобной — наказание он для Форестера придумал отменное. Профессор безмолвно указал на несколько десятков грязных банок, стоявших на столе. Рядом с ними лежала лишь губка и стояло ведро с водой. Артур подошел к столу и тут же почувствовал отвратительный запах, исходящий от этих банок. Более того, все склянки изнутри были покрыты какой-то слизью. Парень на минуту просто застыл на месте, чувствуя себя физически неспособным приблизиться к столу. Но лишь один взгляд на профессора Снейпа заставил его тут же сдвинуться с места, и он, стараясь не дышать, приступил к работе. * * * Гермиона в приподнятом настроении возвращалась в гостиную Гриффиндора из библиотеки. Она сделала всю домашнюю работу на несколько дней вперед, а значит, завтра ее ждало увлекательнейшее чтение невероятно интересной, по ее мнению, книги — «Лекции Филиппа Мировича по истории древней магии на Руси». Как такая книга оказалась в Хогвартской библиотеке — поистине интересная загадка, но Гермиона над этим вопросом особенно не задумывалась. Сейчас она стремилась узнать как можно больше информации о русских и уже отослала родителям письмо с просьбой найти или купить различные книги о России, включая «Историю государства Российского» Карамзина и все учебники по российской истории, начиная с шестого класса средней общеобразовательной школы. Лучшая ученица Хогвартса справедливо полагала, что ее родители ради своей одаренной дочери сумеют найти и не такое — достали же они для нее, в конце концов, "Свитки Рипли"* в оригинале! За одним из поворотов Гермиона неожиданно врезалась во что-то. Этим чем-то оказался не кто иной, как Джон Петров, который в очередной раз заблудился в многочисленных коридорах Хогвартса. Налетев на Гермиону, Джон опять забыл, куда и зачем идет. — Привет, — дружелюбно улыбнулась ему девушка. Этот парень вызывал у нее, лучшей ученицы школы, лишь жалость и сострадание. — П-привет, — запинаясь, ответил Петров. На его лице обозначилась сосредоточенная мысленная работа. Наконец он собрал мысли в кучку и выдал: — Давай я помогу тебе донести твою сумку. Гермиона удивилась. Потом посмотрела на озаренное надеждой лицо парня, вспомнила его ступор при виде нее, сложила два плюс и два и в результате получила довольно интересный ответ — Джон был в нее влюблен. Такого она не ожидала. Не то чтобы она считала себя совсем потерянной для отношений, но поклонников у нее как-то не было. — Конечно, — вновь улыбнулась Гермиона. Зачем огорчать Джона? Сейчас у нее было такое прекрасное настроение, и ей хотелось поделиться им со всеми. Джон, покраснев до свекольного оттенка, взял ее сумку и пошел рядом с ней, не в силах вымолвить ни слова. Сама Гермиона в то время думала, что любовь, действительно, зла — вот почему Петров, у которого в мозгу была только одна извилина и та прямая, влюбился в нее, самую умную девушку во всей школе? Погрузившись в размышления о своих умственных способностях и будущей блестящей карьере, Гермиона не заметила странного шума, доносящегося из-за угла, и продолжила свое шествие, пока не наткнулась на совершенно ошеломляющую сцену. Ее взору предстал сначала красный как рак Малфой, сжимающий в руках палочку, а потом Нина Бейгел, которую и держал под прицелом слизеринец. Странная парочка не заметила их с Джоном появления и продолжила свой… э-э… разговор. — Не подходи ко мне! Прокляну на месте! — вопил Малфой, совершенно выведенный из себя. — Но, Драко, я же люб… — попыталась возразить Нина. — Молчать! — страшным голосом закричал Малфой. — Не смей даже произносить это слово! Или узнаешь, что такое Круциатус! Последняя фраза привела ошеломленную Гермиону в чувство. Разум возобладал над эмоциями, и она смогла взять себя в руки. — Малфой, ты с ума сошел? Это же Непростительное заклятие, тем более что нам в любом случае нельзя использовать магию друг на друге! — властным голосом сказала она, заставляя слизеринца и хаффлпаффку вздрогнуть и обратить, наконец, на нее свое внимание. — Минус десять баллов со Слизерина! — Грейнджер, идиотка, ты не можешь снять с меня баллы, потому что я тоже староста, — прошипел Малфой. Видя, что Бейгел все равно остается равнодушной к его угрозам и лишь смотрит на него влюбленными глазами, он решил сорвать свою злость на Гермионе. — Лучше бы сама шла отсюда подобру-поздорову, пока я и тебя не проклял. — Малфой, не боюсь я твоих угроз, — сощурила глаза Гермиона. — Ты сам идиот, если думаешь, что можешь меня победить. Я знаю в десять раз больше заклятий, чем ты. — Но ты же не осмелишься использовать Непростительные, — едко заметил Малфой. — Ты же у нас Мисс Хорошая Девочка. Увлекшись своей ядовитой тирадой, он не заметил, что Нина подобралась к нему поближе и теперь уже была на расстоянии вытянутой руки. В глазах Бейгел явно читалось неконтролируемое желание накинуться на парня и затискать его до смерти. Гермиона не стала отвечать, так как заметила действия Нины, и лишь усмехнулась. Пусть сама она не собиралась затевать дуэль с Малфоем, эта девчонка явно могла замучить его хуже любого Круцио. Малфой заметил усмешку Гермионы и тут же понял, что что-то не так. Он знал, что она была сильна в словесных перепалках, и ее неожиданное молчание явно не сулило ему ничего хорошего. Лишь в последний момент он увидел, что Нина бросилась на него, и успел лишь истошно заорать. Малфой бился и брыкался, вопил и ругался, но сделать ничего не мог. Бейгел навалилась на него и зажала в медвежьих объятиях. На ее лице было написано бесконечное счастье. Гермиона не смогла не рассмеяться. Даже туго соображающий Джон захихикал над незадачливым слизеринцем. Его хихиканье и стало последней каплей для Малфоя. Он изо всех сил оттолкнул от себя Нину, подобрал палочку, быстро вскочил на ноги, сначала обездвижил Бейгел, а затем направил свою палочку на Гермиону. Его лицо загорелось предвкушением. Она была виновата в том, что он отвлекся и пропустил момент, когда Бейгел подошла к нему слишком близко. И теперь ее ждала самая ужасная участь. Драко в красках представил сцены ее пыток, и его губы расплылись в злобной ухмылке. Гермиона насторожилась. Малфой явно сейчас был в таком состоянии, что мог сделать с ней что угодно. Она даже опасалась, что парень все-таки использует Непростительное. — Инкарцеро! — истерично выкрикнул Малфой, и к Гермионе полетели толстые веревки, готовые уже схватить ее. И тут всегда медлительный и плохо соображающий что-либо Джон метнулся в сторону Гермионы, загораживая ее от веревок, и в результате сам оказался связанным по рукам и ногам. На его лице медленно проступало удивление, вызванное его же собственным поступком. Казалось, он сам не ожидал от себя такой прыти. Гермиона возблагодарила Мерлина за то, что Джон влюбился в нее (правда, в чем тут была заслуга Мерлина, осталось неизвестным), и уже готовилась дать Малфою отпор, когда за углом послышались чьи-то шаги. Ученики с ужасом переглянулись. Если это был кто-то из преподавателей, то им грозило серьезное наказание. А это вряд ли мог быть кто-то из учеников, поскольку время было уже позднее, а они сами сейчас были не в спальнях по разным и не особо убедительным причинам: Гермиона задержалась в библиотеке (ну ладно, за это ее бы не стали наказывать), Малфой просто не по делу использовал привилегии старосты и праздно гулял по школе, Нина следила за Малфоем, а Джон заблудился в многочисленных коридорах замка. Гермиона метнулась к Петрову, чтобы освободить его от веревок, а Малфой с паникой во взгляде взирал на обездвиженную Нину, от пережитых потрясений не в силах вспомнить, как вновь вернуть ее к жизни. Ничего сделать они не успели, а шаги все приближались, и в результате из-за угла вышел… Форестер. Гермиона облегченно выдохнула — ей совсем не хотелось, чтобы по ее вине с Гриффиндора снимали баллы, да и получить наказание она как-то не жаждала. Малфой, увидев своего нового заклятого врага (Поттер, к сожалению, потерял этот высокий статус), пришел в себя и пробормотал «Энервейт». Нина тут же распахнула глаза и с благоговением во взгляде уставилась на предмет своего обожания. Малфой поморщился, буркнул ей: «Не приближайся больше ко мне. Никогда», угрожающе зыркнул на Артура и ретировался с места преступления. Бейгел подскочила и побежала за ним. Через несколько секунд из-за угла послышались протестующие вопли Малфоя, затем понеслись ругательства. Наконец-то освобожденный Джон с восхищением взирал на Гермиону, которая даже покраснела под его взглядом. На нее еще никто так не смотрел, и ей это нравилось. Артур равнодушно оглядел открывшуюся ему картину. Его не впечатлил даже помятый вид Малфоя и влюбленный взгляд Бейгел — после отработки у Снейпа ему просто хотелось лечь и умереть. Он драил банки без малого четыре часа, под конец окончательно сойдя с ума от тошнотворного запаха и монотонных движений щеткой. К тому же стоящий над душой Снейп никак не способствовал тому, чтобы работа спорилась. Форестеру казалось, что хуже уже быть не может, но взгляд Снейпа, который тот бросил ему на прощанье, ясно давал понять, что хуже быть может и еще как. Тут он вновь посмотрел на Гермиону и кое-что вспомнил. — Увы, но я остался жив, — сказал Артур с едва заметной ухмылкой, на которую уже был почти не способен из-за ужасной усталости, и про себя добавил: «Но лучше бы умер». — Я рада, — сухо отозвалась Гермиона. — Странно, я думал, ты огорчишься, — будто в никуда сказал Артур и продолжил свой путь в спальню. Гермиона во второй раз за этот день посмотрела ему вслед с сожалением. Форестер выглядел так, будто только что вылез из гроба, предварительно полежав там пару деньков в умерщвленном состоянии. Она даже не хотела представлять, что делал с парнем Снейп во время отработки. Вряд ли он пытал его Круциатусом, но мало ли что еще мог выдумать мстительный зельевар (о том, что именно благодаря Артуру Снейп выглядел как Амбридж в мужском варианте, знала уже вся школа и с ужасом пыталась представить, насколько жестокой будет месть профессора). Джон, наконец, поднялся с пола, оторвавшись от созерцания Гермионы, и попытался вновь взять ее сумку, но она пресекла его действия: — Спасибо, Джон, но я сама. Спокойной ночи. И она ушла, оставив бедного парня в пустом коридоре размышлять, в какую же все-таки сторону ему надо отправиться, чтобы попасть, в конце концов, в свою гостиную после двух часов бесплодных поисков. ___________________________ * - «Свитки Рипли» - трактат сэра Джорджа Рипли, в котором в аллегорической стихотворной форме изложен путь получения философского камня. Написана в 15 веке.