Инь и ян.

Музыка для атмосферы: soko — we might be dead by tomorrow.

Астории не с чем было сравнивать, но кажется, именно от любви к Нотту часто перехватывало дыхание и кружилась голова. В канун Святочного Бала Астория и Джинни одни из последних побежали выбирать платья и остановились на самых простых вариантах. Астория ужасно нервничала, раздумывая над фасоном платья. Изначально вид у нарядов был невзрачный и девушки сошлись во мнении, что над ними нужно обязательно поколдовать. Но больше всего ее волновало то, что она боялась обсуждать с Ноттом. Каждый раз Астория сама поднимала эту тему и сама умолкала, стесняясь собственных желаний. В день Святочного Бала Астория придирчиво крутилась перед зеркалом, кусая губы. К ней тихо вошла Джинни. — Я бы сказала, как ты выглядишь, но ты и так обо всем прекрасно догадываешься, — подмигнув, сказала рыжеволосая. — Тебе правда нравится? По-моему, декольте слишком глубокое, — покачав головой, добавила гриффиндорка. — Тебе есть что показывать, дорогая, так что выше голову и вперед, — ответила Джинни, толкнув подругу от зеркала. Астория шутливо возмутилась. — Поосторожнее, ты ведь не у себя дома! — Ой-ой, какие мы строгие и консервативные. — Кстати, — Астория подошла к кровати и обернулась через плечо, — А ты с кем идешь? Джинни лукаво посмотрела на нее. — В связи с укреплением межфакультетских отношений, я и Блейз, не обремененные ответственностью за свои половинки, решили пойти на Бал вместе... Брови Астории изумленно взметнулись вверх. — Ничего себе, — тихо сказала девушка. Слизеринская напасть какая-то... Астория попрощалась с Джинни и спустилась вниз. Гостиная пустовала и она спокойно выдохнула, стараясь унять частое сердцебиение. Ее первое появление с Теодором, с ума сойти! Гриффиндорка от волнения искусала губы, которые теперь неприятно зудели. Замок хранил молчание — центр веселья и волшебства сосредоточился в Большом зале. Подбирая полы легкой ткани, струящейся водопадом, Астория ритмично стучала каблучками по каменным плитам — хрупкие плечи окутывал холодный сквозняк, и она мечтала скорее очутиться среди людей. Вдруг Астория споткнулась и чуть не упала, чудом удержавшись на ногах. Она тихо покачала головой, посмотрев на туфельку, находившуюся в метре от нее. Рановато для каблуков, Конорс! Вообще-то единственным, для кого старалась Астория, был Нотт и в глубине души девушка ждала, что он оценит ее старания. Она тихо выругалась, что совсем не вязалось с нежным образом, и потянулась за потерявшейся вещью, как вдруг теплые ладони придержали ее за талию и бархатистый голос пощекотал ухо: — Ну что вы, леди, я сам. Нотт шутливо поклонился и ловким движением вернул туфлю своей обладательнице, отчего девушка смущенно зарделась и отстранилась: — Перестань, ради Мерлина. — Вы как всегда неприступны, — хмыкнул Нотт, — Кстати, той ночью в присутствии меня и Филча ты была куда более откровенна... — На то она и ночь, дорогой, — резонно заметила Астория и улыбнулась, — Хотела сказать, что ты достойно выглядишь. Теодор склонился над ней и шепнул: — Я бы сказал то же самое, будь молния на твоей спине застегнута до конца... Астория испуганно пощупала спину и осознала, что половину пути прошла с оголенной спиной. — А я думаю, чего мне так холодно... — обиженно ответила гриффиндорка и с доверием повернулась к молодому человеку спиной, сразу же оправдывая подобное поведение: — Я бы застегнула сама, но... знаешь, праздник уже начался и я... Нужно спешить... Нотт с умилением слушал лепет своей девушки, изучая плавный изгиб спины и выступающую цепочку позвонков. Что ж, платье очень даже красивое, но куда приятнее было бы видеть Асторию без него... — Давай уже, — возмутилась Астория, дернув хрупкими плечами. Ей хотелось разрядить обстановку и рассмеяться, но приятное волнение сдавливало грудную клетку и мешало говорить. — Ты чего так смотришь? Что-то случилось?— рассмеявшись, спросил Теодор. Он хулигански засунул руки в карманы брюк и с нежностью смотрел на свою спутницу. — Знаешь, не одна я сегодня спешила, — лукаво улыбнувшись, сообщила девушка и подошла ближе, положив ладони на его широкую грудь. Хорошая игра — квиддич. Она филигранно поправила черную бабочку на смокинге и, слегка помедлив, привстала на цыпочки и потянулась к губам молодого человека. Ох, Конорс, ну ты и провокаторша... Еще пожалеешь об этом! Нотт по-хозяйски обвил талию гриффиндорки и еще раз очертил линию позвоночника, чувствуя бархатистую кожу под пальцами. — И знаешь, — Астория вспомнила утренний инцидент, — Я крайне разочарована тем, что ты продолжаешь воровать мои галстуки. Нотт рассмеялся. — Брось, это самое оригинальное поздравление за всю мою жизнь. Очень романтично, между прочим! Блейз признался, что сам был бы не против получить такое, — Астория хихикнула в кулак. — Забини открывает мне все новые и новые свои стороны, — призналась девушка и потащила парня за собой, — Мерлин, мы опаздываем! — Зато полезно провели время, — констатировал Теодор, позволяя девушке вести себя в нужном направлении. Пара незаметно вошла в шумный зал и слилась с пестрой компанией учеников. Здесь все дышало волшебством и заботой, приложенной для создания праздничной атмосферы. Астория и Нотт успели потанцевать, немного выпить, пошататься с однокурсниками и теперь отдыхали на стульях. — Как тебе твой первый в жизни алкоголь? — буднично спросил Теодор. Именно в эту секунду Астория яснее всего осознала, насколько ей комфортно с этим человеком. Алкоголь девушка лишь чуть пригубила, решив воспользоваться шансом, который ей любезно предоставили когтевранцы, нелегально притащив на праздник ящик огневиски. — Можно пить только от большой тоски, — сказала девушка и Нотт не смог сдержать улыбки. Она молча созерцала его профиль, стараясь запомнить каждую черточку и деталь обаятельного лица, как вдруг в стол чуть не влетел пьяный Монтегю. Он мгновенно выровнял свое положение и, совершенно не соображая, похлопал по поверхности стола: — Крепкий. Вы могли бы заняться этим самым, — здесь он жалко икнул, — если, конечно, захотите. Филча поблизости нет. Парень нахально оценивал внешний вид Астории, всем своим видом показывая, что состоявшуюся шутку считает крайне остроумной и удачной. Гриффиндорка быстро нашлась и парировала: — Давай лучше ты, а я посмотрю. — Нет, ну если дама предлагает, — он потянулся к ней и Асторию обдало резким запахом алкоголя, — Я только за. Нотт шокировано наблюдал, как его девушку клеит несостоявшийся алкоголик, но неожиданно его рука потянулась через стол и дернула за пиджак Монтегю, отчего тот отшатнулся от гриффиндорки и, смерив слизеринца уничтожающим взглядом, удалился. — Пойдем отсюда? — предложил разъяренный Нотт и Астория, немного подумав, согласилась. Настроение слизеринца вызывало у нее двоякие эмоции: одновременно ей было приятно, что за нее вступаются и ревнуют, а с другой — в таком состоянии Нотту лучше было не перечить. Даже несмотря на то, что нравы у обоих были горячие, в в умении вспылить Нотт занимал почетное первое место. По дороге назад Нотт смягчился и пара во всю смеялась над положением бешеного Монтегю. Астория чувствовала, как греет в области сердца доверие и любовь к этому удивительному юноше! В редкие секунды тишины она по-детски смущенно смотрела на него, долго решаясь на что-то особенное и невероятно важное в этот вечер, в эту минуту. Переминаясь с ноги на ногу, девушка остановилась, все еще сомневаясь в своем решении: — Я пока не хочу спать, Теодор — смущенно сообщила она, сгорая под пытливым взглядом юноши. — Намек понят, — засмеялся Нотт и кивнул в сторону стены, — Мы как раз в нужном месте. Астория пораженно ахнула, узнав коридор. Выручай-комната! Как только Астория очутилась в помещении, она сразу же удивилась романтической обстановке, в некоторой степени даже интимной, чего девушка упорно не желала признавать. — И почему я не удивлена, Нотт? — сложив руки на груди, девушка кивнула в сторону двухспальной кровати в дальнем углу Выручай-комнаты. — Физиология, — пожав плечами, невинно отозвался слизеринец. В большом камине вились вверх языки пламени. Остальной мир медленно уходил на задний план. Нотт с интересом наблюдал за любимой девушкой, которая в нерешительности покусывала и так настрадавшиеся губы. Он не спешил нарушать тишину, все понимая и будучи готовым принять отказ. Астория, стоявшая рядом, представляя все воочию, становилась то красной, то синей. С Ноттом было надежно во всем, но она стеснялась своего тела, его несовершенства и отсутствия опыта. Гриффиндорка в миллионный раз взглянула на своего Нотта. Она никогда не сомневалась в нем, только в себе. Все ее прежнее ребячество мгновенно улетучилось и Астория буквально глядела вслед уходящему детству. Она вздернула подбородок и в считанные секунду преодолела расстояние, разделяющее ее с Ноттом. Хотя бы этот путь нужно было пройти без стеснения и робости. Ее руки свободно обвили его шею и стали перебирать темные волосы, а сам он этого так долго ждал, что на прелюдии не оставалось времени. Теодор подхватил девушку и прежде, чем шагнуть к кровати, поцеловал ее. Астория старалась быть смелой и раскованной, но лишь теснее прижималась к сильному телу слизеринца. Бережно положив свою ношу на белоснежные хрустящие простыни, парень увидел в глазах девушки мелькнувший страх. — Я не причиню тебе боли, — шепнул он ей на ушко и Астория заметно расслабилась в его руках. Он и сам нервничал не меньше, подолгу представляя в голове этот момент. Ему хотелось, чтобы первый раз для его девушки был идеальным. Таким, каким он не был для других. Гриффиндорка почувствовала теплую ладонь на спине и, словно повинуясь невербальной команде, прогнулась, давая Нотту возможность беспрепятственно расправиться с ее платьем. Сочтя его действительно ненужным в эту ночь, Нотт принялся зубами стягивать ткань с белоснежного тела, победно приоткрывая участки невинной кожи, которой до него никто не касался. И от этой собственнической мысли просто сносило крышу. Разобравшись с платьем, Нотт принялся за бюстгальтер, не оставляя без внимания мягкие губы его носительнице. Почувствовав, как еще одна часть тела безвозмездно отдана под суд слизеринца, девушка стыдливо прикрыла аккуратную грудь руками, но Нотт осторожно убрал их и приник ртом к мягким полушариям, исподлобья наблюдая за реакцией любимой. Теодор плавно вернулся к губам, обжег дыханием тонкую шею и, поцеловав яремную впадинку с синеватой пульсирующей венкой, спустился ниже, приближаясь к заветной точке. Он с удовлетворением отметил влажную ткань трусиков и, сочтя их больше не пригодными, откинул подальше. Воздух поблизости них накалялся и Астории стало жарко. Потянув слизеринца на себя, девушка трясущимися руками стала расстегивать рубашку, чувствуя, как под пальцами кожа горит. Заглянув в помутневшие от возбуждения глаза Нотта, которые все еще безмолвно спрашивали разрешения, Астория, сгорая от нетерпения, помогла справиться юноше с брюками, как бы давая разрешения творить с ней все, что ему вздумается. Заметив, как велико возбуждение парня, гриффиндорка смущенно зажмурилась и отвернулась, но тут же пожалела: тело словно ударило зарядом тока — горячий язык Нотта исследовал самое сокровенное и интимное место, отчего девушка дернулась, противясь такой откровенной ласке. Теодор понял, что Астория считает это чем-то ужасно неприятным для него и отстранился, поглаживая внутреннюю сторону бедер и плоский живот. Видя, как содрогается ее тело и просит еще, Нотт ликовал. Астория отогнала свои предубеждения и, едва ли живая от нетерпения, потянулась пальчиками к достоинству юноши. Его вида хватило для того, чтобы она вновь залилась румянцем, но стойко решив идти до конца, гриффиндорка дотронулась до сокрытого в боксерах и поразилась его твердости и гладкости. Нотт зарычал от осознания того, чья проворная ручка шарится у него в трусах и удобнее пристроился между ног Астории, не забывая покрывать поцелуями шею и манящие губы. Девушка вскрикнула, когда Теодор преодолел единственную преграду и терпеливо замер на месте, выжидая, когда она привыкнет к непривычным ощущениям. Постепенно боль уходила и Нотт стал делать плавные поступательные движения, с трудом сдерживаясь, чтобы не войти по самое основание. Тихий и мелодичный для его сердца стон слетел с губ гриффиндорки и Теодор в буквальном смысле обезумел от счастья. Их тела слились воедино, наполняя Выручай-комнату сиплыми стонами; Астория искала губами его губы и Нотт нетерпеливо врывался ей в рот, все сильнее вколачиваясь в податливое и хрупкое тело. Девушка кричала от удовольствия под ним, весь ее мир сузился до самых синих на свете глаз и взорвался мелкими осколками, когда ее собственный стон оргазма послышался словно откуда-то издалека... Тяжело дыша, Нотт навис над любимой в ожидании, когда она придет в себя. Увидев, что он так и не получил разрядки, Астория быстро взяла инициативу в свои руки и уложила юношу на подушки, а сама уселась сверху. Каждый ее жест по-прежнему источал чувство робости, но теперь она не сковывала, а дарила невинность, чего так остро не хватало остальным девушкам. Нотт быстро задал девушке удобный для него темп и нашел плюсы данной позы: здесь гриффиндорка никоим образом не могла скрыть от него свою красоту ладонями, поэтому слизеринец всячески изощрялся в ласках, иногда покусывая затвердевшие соски и очерчивая ореол языком. Чувствуя приближение оргазма, Нотт придержал девушку за талию и, рыча, излился в нее. Астория рухнула без сил, заметила порванные Ноттом вещи и, пребывая в приятном шоке от произошедшего, быстро уснула. Во сне Нотт по-хозяйски притянул ее к себе и обнял. Проснулась Астория от ужасного возбуждения и сразу же оправдала это событиями прошедшей ночи, но когда волны наслаждения стали слишком напористыми, девушка с испугом распахнула глаза. Проворный язык Нотта наконец-то беспрепятственно выводил одни ему известные символы в лоне и синие глаза с озорным блеском следили за ее пробуждением. Астория испуганно свела колени, но и тут прогадала — юноша крепко обхватил ее бедра руками и зафиксировал в удобном для него положении. — Ты же не думала, что я оставлю это дело незавершенным? — ехидно поинтересовался он, после чего продолжил сладкую пытку. Девушка поднялась на локтях и хотела уговорить Нотта перестать, но его язык задел слишком чувствительную точку, и Астория, содрогаясь от волн неземного наслаждения, откинулась на подушки и позволила делать все, что его душа пожелает. Открыв для себя прелести секса, парочка часто придавалась утехам в неположенных местах и темных уголках, но ученики разъехались по домам на каникулы, поэтому пространства для этих двоих, не умеющих останавливаться на достигнутом, хватало. Так как до этого у гриффиндоркки не было времени, только в канун Нового года она удосужилась написать извинительное письмо родителям, в котором говорила, что не сможет приехать на семейный праздник. Мать и отец с уважением отнеслись к ее выбору и пожелали Счастливого нового года, так что теперь ничего не мешало Астории наслаждаться обществом любимого слизеринца. Она не могла насытиться им, насытиться эмоциями, которые он дарил, про запас. Нотт всегда удивлял ее, даже там, где этого ожидать было просто невозможно. Отношения с ним напоминали пороховую бочку — пару раз они поссорились по пустякам, но потом безобразно помирились в кровати. При одних только воспоминаниях гриффиндорку бросало в жар, но она была уверена, что на этом Нотт не остановится. — Да-ааа, Астория, надо нам почаще ссориться, — довольно промурлыкал он однажды, лежа в постели, после чего был награжден мощным ударом подушки. Джинни уже шарахалась от нее по всей школе, боясь услышать еще хоть слово о Нотте, но гриффиндорка так желала поделиться свалившимся ей как снег на голову счастьем, что в своих добрых намерениях не щадила никого. На Новый год оставшиеся ученики собрались в Большом Зале и учителя разрешили садиться так, как хочется, чем Астория и Нотт, а также Блейз с Джинни охотно воспользовались. Весь вечер ребята смеялись и удивительно легко находили темы для разговоров, хотя поверить в существование такой компании мало кто решался. Когда ученики разошлись по спальням, Нотт по старой традиции бесцеремонно отнял у девушки несколько часов сна, догнав на повороте к гостиной Гриффиндора. — Вы будете входить, мисс? — сонно поинтересовалась Полная дама с картины. Извинившись перед ней, заинтригованная Астория последовала за своим темноволосым спутником. — Ты хочешь побыть со мной перед сном? Как это мило с твоей стороны,— ехидно предположила девушка, но Нотт в ответ промолчал. Когда он и запутанная Астория скрылись от посторонних глаз, Теодор присел перед ней и тихо сказал: — Так и есть Астория, я хочу быть с тобой. Всю жизнь, — он протянул перед ней миниатюрную коробочку с фамильным перстнем его семьи. Астория не верила своим глазам и ущипнула себя, но Нотт все так же стоял перед ней, склонившись в галантном жесте и предлагал связать их судьбы. — Ты выйдешь за меня? Астории не нужно, да и не хотелось думать над предложением. — Да. Невозможно было передать гамму чувств, которую увидела на его лице Астория, но можно было навсегда запомнить. Нотт бережно надел перстень на безымянный пальчика своей невесте, после чего выпрямился и вновь стал выше девушки на голову. — Ну а теперь, когда официальная часть позади, предлагаю полюбоваться ночным небом. Сейчас прохладно, но я прихватил для тебя свитер, — просияв, сообщил Теодор и неожиданно проворно достал из-за спины свою квиддичную метлу. Рассекая зимний воздух, Астория прижималась к Нотту как можно ближе и в темноте любовалась мерцанием фамильного перстня. — Да... — завороженно протянула она, — Твоей романтики нам с лихвой хватит на двоих... — Не хотелось бы делиться с тобой, но видимо, этим придется, — засмеялся слизеринец и легко спикировал вниз, чувствуя, как Астория уже обнимает его чуть ли не всеми частями тела, — Ты не представляешь, насколько мне сейчас приятно. Руки девушки бесцеременно спустились чуть ниже пояса, оценили обстановку и вернулись на место: — Почему же, очень даже представляю, — довольно хмыкнула гриффиндорка. — Эх, заметно я тебя подпортил, уже в брюки без разрешения лезешь, — Нотт сочувственно покачал головой. — Брось, я по-прежнему душка, — Астория развеселилась и начала болтать без умолку, но Нотт готов был простить ей все, потому что никогда в своей жизни подобных девушек не встречал. Гриффиндорка вдохнула морозный воздух и наполнила легкие свежестью. Она не знала, как сложится их дальнейшая судьба, но слишком уж комфортно было рядом с ним, хотелось обнять и никогда не отпускать Теодора. В такие моменты оба отчетливо понимали, что случайные встречи — самые неслучайные на свете.