Моя герцогиня

Подъезжая к роскошному особняку, каждый мог видеть свет, струящийся из окон и преодолевающий невесомую преграду тонких штор; сверкающий силуэт люстр и высокие потолки. Архитектура здания, выполненного в стиле барокко, поражала воображение даже весьма состоятельных гостей, осторожно приподнимающих надушенными пальцами занавески и оценивающих дом, сидя в карете, пока подковы лошадей чётко отстукивали стаккато по брусчатке. Сияющий великолепием вид массивного и немного перегруженного декоративными скульптурами дома подогревал интерес у прибывающих господ. Чета Вестерхольтов давала приём, созвав большое количество именитых гостей. Обед у герцогской семьи обещал нечто необычайное, так как они совсем недавно вернулись со своей виллы в Германии, где находились на отдыхе, а сир Роберт, по слухам – на лечении. Впрочем, это были всего лишь досужие сплетни престарелых баронесс, любивших посудачить о гардеробе и внешности его жены. Леди Шарон славилась своим изысканным вкусом, остроумием и, что было несомненно, красотой, которую она умела выгодно подчеркнуть без всякой ненужной вычурности, оставляя её уделом тех же пожилых матрон, обсуждавших её без зазрения совести за чашкой чая, роняя едкие замечания и бессильно размешивая сахар. Одним бесспорным фактом было и оставалось восхищение леди Шарон Вестерхольт. Пока сир Роберт коварно занимал умы и мечтания молодых дочек господ различных сословий, его жена всецело занимала трон законодательницы моды, иногда довольно прочно задерживаясь в умах некоторых графов, пресытившихся посредственными узколобыми графинями. Приём насчитывал около двухсот человек, причём достоверно известно было, что герцогиня привезла с собой семью своей подруги, некой маркизы де Брехт. Однако даже не это было главной интригой вечера, о, нет. Гораздо интереснее было, что вышеупомянутая герцогиня решила надеть в честь пышного бала. Этот вопрос занимал исключительно всех дам, готовых завтра же подыскать себе нечто подобное. Поднимаясь по ступеням к украшенному статуями крыльцу, гости старались сдержать довольные улыбки и лёгкое возбуждение от перспективы провести вечер в доме семьи Вестерхольт в хорошей компании, в сопровождении изысканной музыки и светской беседы. Холл со сводчатым потолком и росписью немало раз заслуживал похвал и пересудов, но никому ещё не приходило в голову высказать своё мнение хозяевам (если, конечно, оно сплошь не состояло из замысловатых комплиментов). И, конечно же, герцогиня не подвела ни своим внешним видом, ни нарядом. Она могла быть уверена, что теперь-то уж ни одна взрослеющая красотка не дерзнёт замахнуться на её законное право королевы вечера и завтрашних слухов. Невысокая ростом, леди Шарон с помощью высокой причёски, состоящей из замысловатой композиции локонов и кос, умудрялась казаться повыше ростом, чем она была. На этот раз её блестевшие в свете люстр волосы были украшены золотой изящной диадемой, инкрустированной бриллиантами, которую дополняло золотое ожерелье, более скромное, охватывающее шею и расходящееся полукругом на ключицах, а также пара колец. Два выпущенных спереди искусно завитых чёрных локона дополняли причёску. Верхнее платье герцогини белого цвета контрастировало с жёлто-золотистым нижним. Кружевные манжеты, гармонирующие с нижним платьем закрывали предплечья. Белая ткань была густо заткана золотой нитью в узоре, заключавшем в себе причудливые цветы. Улыбаясь, она приветствовала каждого гостя, отвечая небольшим кивком на их глубокие поклоны. Иногда она переводила взгляд на стоящего рядом мужа. Сир Роберт, одетый в чёрный колет, расшитый серебром и галуном, смотрелся отнюдь не мрачно на фоне супруги, скорее властно, хотя, возможно, тому причиной больше служил острый взгляд. Вечер начинался отменно. *** Шарон сидела точно напротив Роберта за столом. Приятно было снова чувствовать себя в центре внимания, сознавать, что ты действительно блистаешь в обществе и затмеваешь гостей, как и полагается хозяйке, а к тому же и герцогине. Однако сегодня у неё были планы захватить в сети собственного мужа, вскружить ему голову и завершить сегодняшний вечер феерически. Пускай Роберт увидит в который раз, какова его жена! Каждое движение, жест, взгляд или тон – всё было направлено так, чтобы герцог заметил и застыл на пару секунд, увлечённый зрелищем. Леди Шарон, как пантера, вела игру, флиртовала с мужем даже за столом. А почему бы и нет? Зачем ей какой-то граф или нудный маркиз, если есть Роберт собственной персоной, не менее страстный обожатель, чем кто-либо другой? Да и что может быть увлекательнее заигрывающих супругов? На мужской половине велись разговоры про политику, но сегодня у Шарон не было желания прислушиваться к ним. Женская же обсуждала эти невозможные сплетни и Францию, Парижскую моду и новые ткани, перемежая сочувственными и злорадными замечаниями о положении некой графини Вивиан Эльхерт, чей адюльтер с офицером стал набирать весьма нежелательные обороты, выходящие за рамки, когда «приличное» общество может наблюдать, не вмешиваясь с открытым порицанием. Улыбаясь и вставляя ничего не значащие слова, леди Вестерхольт занималась тем, что пыталась притянуть к себе взгляд герцога, о чём-то разговаривал, тщательно скрывая скуку. Однако Шарон прекрасно знала, что именно в такие моменты можно безнаказанно пошалить, причём незаметно и изысканно. Наконец, ей удалось перехватить блуждающий взгляд мужа и обратить внимание на себя. Подчёркнуто плавным движением, чтобы было хорошо видно тонкую руку в многослойной манжете, она медленно подняла бокал с вином и, давая свету поискриться на гранях перстней, поднесла его к губам. Тёмно-карие глаза цепко удерживали внимание Роберта на их обладательнице, буквально приковав к себе. Не сводя взгляда с него, Шарон медленно отпила, смотря поверх хрустального сосуда, затем немного отвела кисть, позволяя увидеть, как горло при глотке напряглось и расслабилось, заставив золото ожерелья сверкнуть в свете люстр. Поставив бокал на место, герцогиня секунду глядела на неуловимо изменившееся лицо Роберта, а затем победно улыбнулась, не размыкая губ. Через секунду она уже включилась в разговор, не поворачивая головы в сторону мужа, дразня и как бы намекая. Эффект был весьма ощутим, и Шарон это знала совершенно точно. Обратил ли на это внимание кто-нибудь ещё? Всё равно. Впереди был ещё один вызов – танец, и уж она никому не отдаст первого, кроме Роберта, пускай и не надеются графы с масляными глазками. Леди Вестерхольт сегодня охотилась, и жертвой был её собственный муж, который должен был к концу вечера потерять голову. Естественно, танец играл важную роль как социальную, так и политическую. Например, отличившись в танце при королевском дворе, можно было добыть себе титул повыше. Ещё вчера ты мог быть маркизом, а за удачное па или пируэт, выработанный до совершенства, имел возможность быть опоясанным красной, серебряной или даже золотой герцогской лентой. А на следующее утро почувствовать вкус жизни, слыша, как слуги произносят «Ваша Светлость» вместо осточертевшего «Ваша Милость» и «Ваше Сиятельство». Что ж, хотя на своём балу сир Роберт вовсе не собирался никому даровать титулы и звания, у него была заранее намеченная цель – не дать ни одному гостю завладеть его женой в танце. Особенно первом. Несмотря на то, что герцог прекрасно знал, что церемониймейстер расписал пары для практически всех танцев, это ему не мешало ревностно наблюдать за каждым подозрительным взглядом, брошенным на его обожаемую леди. После жеста с бокалом и пристального взгляда карих глаз он принял правила новой игры, придуманной Шарон, и теперь, насколько верно он понял, предстояло самое интересное и завораживающее – танец, а, если быть точным, менуэт. Когда указания оркестру были отданы, и практически все пары были готовы, Роберт двинулся к леди Вестерхольт, почему-то косясь на её изящную шею, на которой ещё более соблазнительно сверкало ожерелье – его подарок. Вот он подходит, вежливым покашливанием привлекает к себе её внимание. Она стремительно, но не резко, оборачивается, глубокие тёмные глаза загораются лукавым огоньком, и, грациозно придерживая юбки, леди поднимается со своего места, гордо держа голову, увенчанную диадемой и высокой причёской. С полуулыбкой, едва касаясь его пальцев, Шарон бросает на него кокетливый взгляд из-под ресниц, но герцог замечает, как она сглотнула, заставляя горло слегка напрячься и расслабиться. Усмехаясь краешком рта, Роберт точно знает, что он должен был увидеть это и схватиться за эту уловку. Герцогиня заманивала мужа в западню, которой сама же и являлась. Впрочем, он был весьма не против. Хозяева, как и положено, шли первыми, во главе схемы в виде латинской буквы S, и это придавало Шарон ещё больше очарования, леди несла голову гордо, улыбалась, не размыкая губ, посматривая на Роберта. Поклон и реверанс – сколько можно вложить в эти движения грации и значения. Присев и изящно наклонив голову, Шарон не сводила глаз с лица герцога, в уголках её правильно очерченных губ подрагивала плутовская улыбка, а ему довелось лицезреть вырез деколье её платья, отороченного тонким кружевом, скрывающим, но в то же время показывающим всё, что нужно было увидеть. Во впадинку чуть ниже ключиц закрался один из лучей нижней полукруглой части золотого ожерелья, от чего у сира Роберта внезапно пересохло во рту. Невесомое касание тонких пальцев о его ладони, плавное движение рук, поворот – вид тонкой талии и туго затянутого корсета быстро мелькает перед ним, но сейчас его внимание напряжено до предела, поэтому и это не проходит незаметно. - Вы сегодня очаровательны, - начинает принятый во время танца куртуазный разговор сир Вестерхольт, легко, но крепко удерживая руки жены. - А вы неподражаемо танцуете, дорогой герцог, - улыбка леди Шарон становится явственнее, она давно уже не краснеет от подобных комплиментов, как когда-то. Теперь принимает их с достоинством, одновременно умудряясь вложить в простое, ничего не обязанное значить предложение тайный смысл, почти призыв. - Благодарю. Кажется, вам сегодня не хватало подходящего собеседника, не так ли? – ввернул Роберт, намекая на произошедшее за столом, и его партнёрша, немного прищурив глаза, медленно кивает. - Вы проницательны, как всегда. Мне действительно не хватало такого общества. Вас. Пользуясь тем, что сейчас была её очередь делать па, а Роберта – снимать шляпу во время реверанса, она позволила своей ладони переместиться чуть выше. Герцог замечательно танцевал менуэт, и трюк со шляпой удался ему прекрасно. Леди Вестерхольт наблюдала за ним, чёткими, отточенными, невыносимо плавными движениями выполняя свою фигуру танца. Гостей не существовало, бальной залы не было и в помине. Единственными живыми созданиями были лишь он и она, и ради этого можно было продолжать жить и дышать. Менуэт закончился. Шарон поймала себя на том, что у неё перехватило дыхание. Стараясь скрыть это и унять бешеный стук сердца, она знала, что Роберт наблюдает, слегка улыбаясь. Что ж, сейчас герцог разыграл с ней партию не хуже, чем с бокалом и игрой света. Вот за что она любила мужа – понимание с полуслова и короткого взгляда, принятие игры, из которой никогда было не ясно, кто же выйдет победителем. Сегодня оба не желали уступать друг другу ни в чём. Все графы и бароны могли завистливо скрежетать зубами, потому что в этот вечер герцогиня отдала все свои танцы своему мужу. Их жёны, правда, страдали больше за самим сиром Робертом, хотя втайне радовались, что сиятельная леди-хозяйка отказывала их мужьям. Ну, что же, в таком случае у них была дилемма – радоваться этому или обмахиваться веерами, скрывая глубочайшую печаль по Его Светлости, так же не имевшему желания отвергать свою супругу. Приём подходил к концу. Была глубокая ночь, но некоторые гости предпочитали с согласия хозяев переночевать в их доме, хотя многие уже отбывали, чрезвычайно довольные состоявшимся балом. Леди Шарон провожала их с той же улыбкой, с какой и встречала, однако то и дело ощущала незаметное прикосновение руки к плечу или талии. Находящийся рядом герцог как бы нечаянно временами задевал жену, делая это на удивление искусно и невидимо для глаз слуг и гостей. Шарон отвечала и чувствовала, что нужно поскорее избавляться от мозолящих глаза баронов и графов. Игра заканчивалась, переходя к задуманному ею завершению. Куртуазность и светскость скоро должны были уйти на задний план. Наконец, переговорив с Матильдой де Брехт и её мужем, с которыми приехала сюда, она поручила им свою обязанность, ссылаясь на головную боль. Сказано это было так, чтобы и герцог услышал. Леди Вестерхольт знала, что тот всё прекрасно понял, однако не показал виду, если не считать быстрого взгляда, брошенного на неё. Медленно и с достоинством, Шарон прошла по широкой лестнице на верхний этаж, потом, дойдя до четвёртого, на котором справа находилась их комната, свернула в левый коридор, где было пусто и горела пара факелов. Знакомые руки в чёрных рукавах, расшитых серебряной нитью, поймали её и притянули. Женщина, резко выдохнув, обняла Роберта за шею, подставила лицо для поцелуя. Тот с готовностью прикоснулся к её губам, одновременно прижимая к себе и поглаживая спину в туго зашнурованном корсете. Всё мешало. И причёска, и эти упругие локоны, выпущенные из неё были совершенно лишними, и Роберт принялся доставать по одной все заколочки и шпильки, чувствуя, что волосы, постепенно высвобождаясь, локонами падали на шею, плечи и спину. Шарон засмеялась ему в губы, возясь с колетом и отворачивая брыжжевый воротник. - Ну, и чем ты занимаешься в тёмном коридоре в свете четырёх факелов? – спросила она, придвигаясь ближе и заглядывая в глаза герцога. - Кстати, думаю, нужно перебраться по коридору направо, - как бы невзначай дёрнув за шнуровку корсета так, что тот сразу ослабил свою хватку, ответил он. Шарон вздохнула. - Советую сделать это быстрее. Роберт подхватил жену на руки и быстрым шагом направился в правую сторону. Открыв дверь комнаты ногой, он поставил Шарон на ноги и провернул в замке ключ. Тем временем леди зажгла лампу, и в её масляном свете герцогу открылась интересная картина: женщина, залитая мягким тусклым свечением, ловко вынимала оставшиеся заколки из причёски, складывая их на туалетный столик перед зеркалом. Корсет сполз на бёдра, открывая ворот кружевной тонкой рубахи. Роберт просто стоял и смотрел, как чёрные волосы волнами ниспадали до пояса, а белое верхнее платье и золотая нижняя юбка одно за другим оказываются на мраморном полу. Последним Шарон сняла ожерелье, оставшись только в тонкой полупрозрачной нижней рубахе с кружевными манжетами и воротником. Посмотрев на застывшего Роберта, она хихикнула и, грациозно усевшись на кровать, спросила: - Ты, что, меня в первый раз видишь? Её слова вырвали его из оцепенения, и вскоре колет вместе со всем остальным оказались в каком-то непонятном тёмном углу. Он не был таким аккуратным, как Шарон, когда доходило до подобной ситуации. Подойдя к ней, он осторожно провёл по её шее пальцами, задержавшись в том месте, которое напрягалось при глотке. А потом что-то будто разорвалось в нём, как снаряд, и они просто упали на кровать. Шарон совсем незаметно потянула за завязку и шёлковая рубашка в буквальном смысле сплыла с плеч Роберта. Триумфально улыбнувшись, она преспокойно дождалась, когда он повторит её движение. Её полупрозрачное одеяние бесформенным лоскутом скользнуло вниз. - Ты хитрая, как лиса, - пробормотал Роб, пропуская через пальцы чёрные локоны, резко контрастирующие с подушкой и целуя её шею. - Ты за это меня и любишь, - фыркнула она и подалась вперёд, охватывая его всего руками и зарываясь лицом в плечо. Лампа на столике дрогнула, но потом пламя выровнялось, тени, едва переместившись влево, застыли. За окном гудел из ниоткуда взявшийся ветер, заставляя воду в искусственном озере в парке плескаться и шуметь не хуже разъярённого океана. Но в комнате было тепло и сумрачно, она наполнялась шорохами, шелестом, дыханием, вскриками и жаром. В тусклом свете кожа Шарон отливала бронзой, а волосы казались ещё чернее, темнее крыльев ворона, темнее ночи. Её глаза сверкали то ли от слёз, то ли от чего-то еще – Роберт не знал. Но он был уверен, что игра закончилась в её пользу. Она выиграла, однако именно это было прекраснее всего. Вдруг на секунду мир остановился. Лишь на секунду, показавшуюся вечностью. Потом, неохотно, точно скованное по рукам и ногам, медленно двинулось вперёд. Шарон лежала, откинувшись на подушках, глядя на высокий расписной потолок. Воздух был горячий, словно налитой кипящим вином или чем-то подобным. Молчание. - Ты знаешь, что я вообще-то люблю тебя? – с наигранной сварливостью спросила она, лениво переворачиваясь на бок, к нему лицом. - Ни за что тебе не поверю, - усмехнулся Роберт глядя на неё, и дотрагиваясь до щеки. У неё сами собой закрывались глаза. Он притянул её к себе, прижал к груди, глядя на сонное, немного детское выражение лица своей леди. - В следующий раз я куплю тебе ещё более роскошное ожерелье, с ониксами и гранатами, а потом заставлю пить вино кубок за кубком. - Ага… - протянула Шарон, закидывая руку ему на плечо и откровенно засыпая. - Вот и договорились, - коварно откликнулся Роберт и укрыл её. Время медленно тянулось, и огонь в лампе догорал. Наконец, спазматически дрогнув, он ярко выстрелил искрой и погас. Комната погрузилась в тёплый предутренний мрак, который скоро уступит светлому серому туману.