Цена свободы

Мила вот уже около часа сидит на небольшой обшарпанной кровати в своей невзрачной маленькой комнатушке в деревенском домике и держит в руках свою самую любимую куклу, с которой она почти никогда не расстаётся и везде таскает её за собой. Вчера у её матери был самый счастливый день на свете, и она буквально ликовала – ещё одну из своих шести дочерей она выдала замуж за зажиточного крестьянина из соседней деревни, и это не может её не радовать! Двенадцатилетняя Мила – самый младший ребёнок в этой бедной, практически нищей крестьянской семье. Её мать овдовела два года назад, и теперь она едва сводит концы с концами, они с дочерью постоянно голодают. У Милы было пятеро старших сестёр и один брат, и все они её просто обожали – в своей семье она была самой настоящей любимицей, которую все вокруг оберегали, заботились о ней, восхищались ею, словно только что распустившимся нежным маленьким цветком… Мила была самой любимой дочерью у своего отца. Но со временем всё очень сильно изменилось – отец девочки сильно заболел и умер, почти совсем ничего не оставив своей семье; все сёстры Милы, словно сговорившись, одна за другой, повыходили замуж и навсегда покинули отчий дом (вчера как раз была свадьба последней её сестры, которая пока ещё оставалась с ней); старший брат, которому было всего девятнадцать, безвременно погиб на очередной войне… И маленькая Мила, которая ещё буквально вчера была счастливым, беззаботным ребёнком и любимицей всей семьи, вмиг осталась в своём нищем крестьянском жилище одна со своей вечно всем недовольной, ворчливой матерью, которая теперь вынуждена была сама из последних сил работать, чтобы только прокормить себя и свою младшую дочь. Нервы её с каждым днём сдавали всё сильнее, и она стала постоянно срываться на Миле, которая «путалась у неё под ногами». Впрочем, Мила уже давно к этому привыкла – хотя в душе ей, конечно, было очень обидно! -Опять ты вся с ног до головы испачкалась!- срывая голос, кричала мать Милы, отчитывая свою дочь, которая во время игры на улице с другими деревенскими детьми, упала прямо в грязную лужу и испачкала в ней своё новое платье, которое мать сшила ей только вчера,- нет, это не дочь, а просто наказание какое-то! Ты только посмотри на себя, Мила, на кого ты похожа – вся грязная, неумытая, непричёсанная… Да мне скоро с тобой даже стыдно будет пройтись по деревне! У всех дочери как дочери, а ты… Неблагодарная ты, Мила, вот ты кто! Я для тебя всё делаю, я дни и ночи напролёт не сплю, чтобы только ты ела, чтобы ты не умерла с голоду, а тебе, я смотрю, всё равно! Тебя уж скоро замуж пора выдавать – а ты всё до сих пор в куклы играешь и бегаешь с соседскими мальчишками, как малое неразумное дитя! Нет от тебя, Мила, никакого проку и никакой помощи – одни лишь только проблемы и переживания! -Но о каком замужестве может идти речь, мама?!- воскликнула изумлённая Мила,- мне же пока всего лишь двенадцать лет! Ты упрекаешь меня, что я как ребёнок – но ведь я ещё и есть ребёнок! Да и вообще, не хочу я выходить замуж, как мои сёстры! По-моему, нет ничего хуже, чем всю свою жизнь прожить в этой унылой деревушке и умереть здесь, так больше ничего и не увидев! И я не хочу быть как все, мама! Я хочу чего-то большего! -Вот ты как, значит?- произнесла мать девочки, и в голосе её прозвучала невыразимая горечь и обида,- да тебе не «всего лишь двенадцать» лет, Мила, тебе УЖЕ почти тринадцать! Ещё года три – и будем выдавать тебя замуж, как и твоих сестёр! И нечего на меня так смотреть, Мила- пора тебе уже наконец повзрослеть и начать реально смотреть на мир, без твоих глупых детских фантазий! Всё, Мила, ты уже выросла для детских игр, и чтобы больше я от тебя подобного не слышала! Ты меня поняла? Всё, детство кончилось! Начинается взрослая жизнь, и будь добра вести себя, как подобает взрослой девушке, а не маленькому глупому ребёнку! Не позорь меня больше, Мила! Мила вот уже почти час не выходит из своей комнаты, она даже не хочет обедать, и уж тем более не хочет больше разговаривать со своей матерью. Мила обижена, очень сильно обижена! Смахивая со своей щеки очередную слезу и сглатывая вновь подступивший комок в горле, Мила ещё крепче прижимает к своей груди старую, потрёпанную тряпичную куклу, самую любимую игрушку своего детства, подарок покойного отца, сползает с кровати на пол и, свернувшись в калачик, ложится прямо на полу и начинает плакать с новой силой. В голове у неё вновь отчётливо звучит голос её вечно недовольной и вечно уставшей матери, и с такой неистовой болью бьют ей по вискам два страшных, ужасных слова, произнесённые её матерью: «ДЕТСТВО КОНЧИЛОСЬ!» Миле шестнадцать. В полном одиночестве, удалившись от всех, она сидит на небольшом пригорке неподалёку от своей деревушки и пристально вглядывается куда-то вдаль, словно пытаясь мысленно убежать от всего этого тусклого, унылого мира, что окружает её здесь, в этой деревне. Солнце вот-вот сядет за горизонт, и ярко-красные, словно кровь, лучи заката слепят ей глаза. Мила всегда любила смотреть на закат, с самого раннего детства – но в последнее время даже закат стал раздражать её, потому что здесь, в деревне, где она жила, ей уже ничего не казалось красивым и вызывало у неё лишь чувство огромной тоски и раздражения. Мила отчётливо видит линию горизонта, где садится солнце и не отводит от неё глаз. Интересно, а что там, за этой самой линией, за горизонтом? Вот бы хоть раз увидеть горизонт гораздо ближе, чем она видела обычно! Сегодня у Милы День рождения. Ровно год назад, в этот самый день, когда ей исполнялось пятнадцать лет, её мать ещё была рядом с ней, поздравляла её, специально в подарок своей дочери сшила для неё новое, красивое платье… А теперь вот Мила осталась в этом мире совсем одна! Её мать умерла полгода назад – от тяжёлой болезни, как и отец в своё время. И если почти всё своё детство Мила, как правило, только и слышала от своей матери постоянные упрёки, скандалы и нравоучения, то в последние несколько месяцев своей болезни, перед самой своей смертью, её словно подменили – она стала по отношению к своей дочери настолько доброй, мягкой и понимающей, что Мила её просто не узнавала! А вот теперь она, кажется, начала понимать – наверное, её мать просто уже чувствовала, что ей недолго осталось, что скоро она навсегда покинет свою младшую и единственную оставшуюся с ней рядом дочь, и, видимо, изо всех сил старалась наверстать упущенное и хоть как-то искупить свою вину перед Милой. -Прости меня, мама!- сквозь слёзы, чуть слышно шепчет Мила, глядя за горизонт,- прости, что я так и не смогла стать для тебя хорошей дочерью! Это ведь я во всём виновата, мама – это из-за меня ты столько нервничала и переживала! Прости… -Почему ты покинула меня, мама?!- захлёбываясь в слезах от вновь захлестнувшего её невыразимого горя, сокрушается юная Мила на могиле своей матери,- почему именно ты, мама?! Почему?! Почему не кто-то другой?! Я не хочу оставаться одна, мама! Ты меня слышишь?! Я НЕ ХОЧУ ОСТАВАТЬСЯ СОВСЕМ ОДНА!!! -Мила, я прошу тебя, успокойся, моя девочка!- надеясь хоть как-то её утешить, произносит пришедшая вместе с ней на могилу Элизабет, подруга её умершей матери, и кладёт ей руку на плечо,- да, я понимаю, как тебе сейчас тяжело, я понимаю, как сильно ты любила её, но всё-таки надо продолжать жить дальше, Мила! Пройдёт время, и тебе станет легче – вот увидишь, дитя моё! -Вам-то легко говорить!- горячо восклицает Мила, не поднимая глаз и продолжая плакать,- Вы никогда не были и не будете одинокой, у Вас есть семья, дети… Да вы даже представить себе не можете, как это – остаться совсем одной! А у меня теперь вообще больше никого не осталось – я круглая сирота, у всех моих сестёр своя жизнь, свои семьи, им я тоже не нужна… Я вообще никому не нужна в этом мире, меня никто никогда не полюбит! Зачем я вообще живу на этом свете?! Лучше бы мне было тоже умереть, вместе со своими родителями! -Ну что ты, девочка моя, не говори так!- отвечает Элизабет и крепко прижимает её к себе, как родную дочь,- это очень большой грех – говорить о себе такие вещи! У тебя ещё всё будет хорошо, слышишь? Тебя обязательно кто-нибудь полюбит, и ты будешь счастливой! У тебя всё ещё будет – свой дом, семья, дети… Вот увидишь, Мила! Ты ведь ещё так юна и прекрасна, тебе всего шестнадцать лет! У тебя ещё всё впереди! -Я хочу снова стать маленькой девочкой!- всхлипывая, произносит Мила,- хочу вернуться в своё счастливое, беззаботное детство, где у меня была большая семья, где меня все любили… Я так хочу, чтобы меня любили, чтобы обо мне заботились, хочу чувствовать себя кому-то нужной, любимой, защищённой! И я так не хочу взрослеть, Элизабет, я так боюсь становиться взрослой… Это так страшно – самой за всё отвечать, постоянно нести за что-то ответственность, быть постоянно кому-то обязанной, кому-то должной… Я ужасно не хочу всего этого! Я хочу вечно быть свободной и счастливой! Если бы ты только знала, Элизабет, как сильно я этого хочу! Прошло уже почти полгода с тех пор, как Мила стала женой Румпельштильцхена – простого нищего ткача из соседней деревни, скромного и ничем особо не примечательного человека. Мила вышла замуж довольно поздно, по меркам деревни, где она жила, гораздо позже всех своих сестёр – они-то все уже в шестнадцать-семнадцать лет сыграли свадьбу, а она, самая младшая, так и сидела незамужней до двадцати двух с половиной лет, что даже соседи уже начинали считать её немного странной и как-то косо на неё поглядывать, а некоторые, особо болтливые и нахальные женщины, даже порой открыто «жалели» незамужнюю Милу и прочили ей судьбу одинокой и несчастной старой девы. Когда же Мила наконец тоже «пристроилась», выйдя замуж за Румпельштильцхена, превратившись из двадцатидвухлетней «старой девы» в примерную замужнюю женщину, деревенские сплетницы наконец-то угомонились, постепенно переключив свои острые язычки на других людей, что, конечно же, не могло не радовать саму Милу. Наконец-то за шесть лет, с тех самых пор, как ей стукнуло шестнадцать, она могла спокойно пройтись по деревне, не ловя на себе жалостливо-насмешливые взгляды соседок и не слыша за спиной их суетливые перешёптывания. Наконец-то! Миле скучно. Практически с самых первых дней её замужней жизни скука стала её вечной спутницей, и Мила уже настолько с ней сроднилась, что никаких других чувств, кроме извечной скуки и тоски, у неё уже и не осталось. И всё ведь как у всех, и всё по накатанной – серая, унылая и безрадостная деревенская жизнь, бедная крестьянская лачуга, всё хозяйство на ней, а муж её – такой вялый, такой мягкотелый и слабохарактерный… С каждым днём, что Мила живёт с Румпелем, она находит в себе всё меньше и меньше любви к нему. Ни любви, ни страсти, ни даже элементарного человеческого уважения – ничего! Абсолютно ничего. Пустота. Да уж, не о такой жизни она мечтала всё своё детство, всё своё девичество… Так часто порой, будучи маленькой девочкой, Мила мечтала о настоящей любви, о счастье, о сильных, ярких, ни с чем не сравнимых эмоциях, о приключениях, о дальних странах, то и дело фантазировала, представляла, какой она будет, когда вырастет, и какой будет её взрослая жизнь… Ей всегда казалось, что она не просто так появилась на этот свет, что она рождена для чего-то особенного, для чего-то большего, чем вся эта скучная деревенская рутина. Неужели она ошибалась всё это время?! Неужели это и есть весь конечный итог её жизни? Нет, этого просто не может быть! Судьба не может быть к ней столь несправедлива! Сегодня у Милы снова паршивое настроение – она готова просто выть, просто на стену лезть от этой чёртовой, проклятой скуки! И зачем она вообще только выходила замуж?! Уж лучше бы ей было так и продолжать жить одной – да, была бы она при этом совсем одна, была бы одинокой старой девой без мужа и семьи, но зато у неё было бы самое главное – СВОБОДА! А сейчас Мила всё более отчётливо ощущает, что она словно умирает… Постепенно, медленно и мучительно, день за днём, час за часом, миг за мигом – просто умирает изнутри! И ничего не может с этим поделать… Мила уже просто морально истощена. Мила находится на грани нервного срыва. Как только в деревне темнеет, как только наступает вечер, она, как обычно, берёт с собой немного денег и отправляется в свою любимую таверну, где она, как и всегда, опять проторчит до самой поздней ночи, а может быть и до рассвета. И снова у Румпеля будет очередная бессонная ночь, снова он, обеспокоенный, будет искать свою любимую жену по всей деревне, что явится очередным поводом для новых насмешек и сплетен со стороны соседей, которые уже не раз видели Милу довольно сильно пьяной… А Миле уже всё равно – да пусть хоть вся деревня увидит её пьяной! Да, пусть все вокруг видят, как ей плохо живётся со своим мужем, и что ей приходится так часто напиваться, чтобы просто хоть ненадолго забыться! Просто забыться и отрешиться хоть на какое-то время, хоть на несколько часов от всей этой безумно гнетущей её тоски, рутины и нищеты! Неужели она не имеет права даже на это?! На то, чтобы просто иногда расслабиться?! Мила сидит на кровати и бережно качает на руках своего двухмесячного сына Бейлфайра, или просто Бея. Мила любит, очень любит своего маленького сына, и эта материнская любовь даже вытесняет на какое-то время из её сердца привычную тоску и скуку. Все эти два месяца, с самого рождения маленького Бея, она ни на минуту не отходит от его колыбели, отдавая ему всю себя без остатка, посвящая всё своё время лишь заботам о новорождённом сыне, и это отнюдь не доставляет Миле никакой усталости и дискомфорта – напротив, она наслаждается своей материнской любовью, она счастлива, глаза её сейчас светятся как никогда, она словно только сейчас наконец-то начала жить и стала по-настоящему счастливой! Румпель видит, какой стала теперь его жена, как сильно она изменилась после рождения их ребёнка, и на какой-то миг в его душе вновь появляется уже давно почти угасшая надежда. Надежда на то, что, возможно, теперь Мила наконец перестанет постоянно грустить и хандрить, что она прекратит теперь постоянно ходить напиваться в таверну… И что рождение Бея, возможно, сможет спасти их, откровенно говоря, несчастливый, уже практически развалившийся брак, что теперь они с Милой смогут наконец-то стать настоящей семьёй! Румпель смотрит, как его жена с невероятно светлой и счастливой улыбкой засыпает на кровати с маленьким сыном на руках, и сердце его радуется с каждой минутой всё сильнее. Он надеется, верит – и будет верить до последнего!- что материнство сильно изменит сложный характер его любимой Милы, и что совсем скоро у них с женой всё будет хорошо. Ах, если бы Румпель сейчас только мог себе представить, насколько же сильно он ошибается! Мила снова взялась за старое – вот уже которую ночь подряд она опять пропадает в очередном кабаке! Мила решила не ограничиваться только лишь одной таверной – за эти пять лет она обошла уже все трактиры, все кабаки, которые только были вокруг! Все пьяницы деревни уже отлично знают Милу в лицо и считают её уже практически за свою – настолько часто она стала в последнее время появляться в кабаках, напиваться там насколько это только возможно, а потом и не гнушается даже появляться пьяной на глазах у всей деревни. Вот уже который час Мила сидит в кабаке, изо всех сил пытаясь заглушить вином свою боль из-за её стыда, из-за огромного, невыносимого, отравляющего ей душу стыда и позора! Позора, теперь уже, видимо, пожизненного, вечного, которым она обязана своему мужу, Румпельштильцхену! «Жалкий трус!- раздражённо причитает Мила, выпивая очередную кружку вина,- теперь из-за его проклятой трусости надо мной будет издеваться вся деревня! Над нашей семьёй и так уже все смеются! Нет ничего позорнее, чем быть женой дезертира, и теперь мне придётся жить с этим клеймом до конца своих дней! Уж лучше бы я осталась вдовой, как другие женщины – их мужья хотя бы погибли на войне с честью, настоящей героической смертью, а не сбежали с поля боя, как мой слабый, трусливый муж! И зачем я вообще только вышла за него замуж?!» -Румпель, я так больше не могу!- тяжело вздохнув, произносит уставшая, измождённая Мила,- у меня больше нет никаких сил всё это выдерживать! Теперь из-за твоего дезертирства, из-за твоей трусости и малодушия тебя презирает вся деревня, а, соответственно, и меня – как твою жену, а скоро, когда наш сын подрастёт, то и он тоже станет жертвой их постоянных насмешек и издевательств! А всё это из-за тебя, Румпель! Из-за того, что ты напрочь лишён всякой смелости и силы духа! -Но кто ещё знает, что было бы лучше, Мила?!- говорит ей Румпельштильцхен,- ведь почти все остальные мужчины из нашей деревни погибли на этой войне, и теперь их жёны остались вдовами с маленькими детьми на руках, а я здесь, с тобой! С тобой и с Беем, Мила! Разве для тебя было бы лучше, если бы я тоже погиб, как и они? -Я этого не говорила,- снова вздыхает она и отводит глаза куда-то в сторону,- не передёргивай! Румпель, я прошу тебя, давай просто уедем куда-нибудь отсюда – уедем навсегда! Туда, где нас никто не знает и начнём всё с чистого листа, начнём новую жизнь! Ты, я и Бей! -Я не думаю, Мила, что это хорошая идея,- отвечает ей Румпель,- здесь наш дом, мы уже так привыкли к этому месту… Здесь родился наш сын… Вот увидишь, Мила – со временем все просто забудут эту историю с моим бегством, вот и всё! Просто нужно немного подождать! -А я ничего другого от тебя и не ожидала!- с раздражением восклицает Мила,- вот, Румпель, что и требовалось доказать – ты как всегда был жалким малодушным трусом, так им навсегда и останешься! Ты никогда не умел принимать никаких серьёзных решений, ты всегда боялся всего нового! Всегда боялся всяких перемен в своей жизни! Никогда не мог и не сможешь даже постоять за себя, не говоря уж обо мне или о нашем сыне! А я, может быть, от всего этого уже устала! Я, может быть, не хочу всю свою оставшуюся жизнь прозябать здесь, в этой чёртовой деревне! Я хочу начать новую, совсем новую жизнь! А ты, Румпель, если уж не думаешь обо мне, то подумай хотя бы о Бее! -Мила, не смей!- кричит на неё Румпель, довольно сильно задетый словами своей жены,- не смей попрекать меня ещё и тем, что я – плохой отец! Я всегда прежде всего думал именно о Бее, а уж потом о себе! А уж если кто-то из нас двоих и не думает о нём, так это ты, Мила! Нашему сыну всего пять лет, сейчас ему как никогда нужна материнская любовь и забота, а ты только и делаешь, что шляешься по кабакам и напиваешься там до упаду! Бею приходится день изо дня видеть свою пьяную мать, не говоря уже о том, что в последнее время ты вообще почти перестала появляться дома и уделять хоть какое-то внимание нашему сыну! Приди уже наконец в себя, Мила, и остепенись хоть немного – ты же в первую очередь мать! Вместо того, чтобы проводить больше времени с нашим сыном, ты напиваешься в каком-то дешёвом кабаке с шайкой каких-то пиратов, да ещё и намеренно позоришь перед ними меня, своего мужа! -Ну, во-первых, Румпель, это не я тебя опозорила!- отвечает ему Мила,- а ты сам заслужил себе такую дурную славу – я лишь рассказала им всё как есть! А во-вторых, ты меня тоже не смей попрекать Беем и в чём-либо обвинять – поверь мне, Румпель, я люблю нашего сына ничуть не меньше, чем ты! А может быть, даже и больше… Я люблю Бея больше собственной жизни! А что касается тех самых пиратов, с которыми ты видел меня сегодня в таверне… Да, Румпель, я и не скрываю, что мне очень даже нравится их общество, хотя бы потому что среди них нет ни одного труса вроде тебя! – и, ничего больше не сказав своему мужу, Мила молча выходит из их супружеской спальни и закрывает за собой дверь, оставляя Румпельштильцхена одного. Он даже и не пытается её остановить, он уже давно к этому привык – в последнее время его жена стала часто ночевать в комнате сына. Румпель отчётливо осознаёт, как он окончательно теряет Милу. По сути, он её уже давно потерял… Мила осторожно, словно опасаясь чего-то, подходит к окну каюты и, не отводя глаз, смотрит на бескрайнее, бушующее море. Пиратский корабль, на котором она прошлой ночью сбежала с Киллианом Джонсом, отплыл уже довольно далеко от её дома, от её деревни, где она навсегда оставила свою прошлую, ничем не примечательную жизнь, где она просто молча бросила своего нелюбимого мужа и маленького Бея, не оставив им даже записки. Просто исчезла, и всё… Исчезла бесследно. Исчезла навсегда. Сейчас, в этот самый миг, Мила испытывает очень двойственные, очень смешанные чувства – с одной стороны, она наконец-то обрела то, о чём так давно мечтала свободу и настоящую любовь, но стоило ей лишь только вспомнить своего сына, своего маленького Бея, которого она любит больше всего на свете, и которого ей больше никогда в своей жизни не суждено будет увидеть, сердце её тут же сжимается от невероятной боли… Как только Мила думает о нём, к горлу её сразу же подступает тяжёлый, удушающий комок горьких слёз, и они сами, не переставая, катятся по её щекам. Что ж, винить в этом ей некого - только лишь саму себя! И от этого становится ещё в тысячу раз больнее… Как бы то ни было, но Мила сама сделала свой выбор. А забирать с собой пятилетнего ребёнка на пиратский корабль было бы просто безумием! Мила уверена, что Румпельштильцхен – хороший отец, и что он сумеет должным образом позаботиться о Бее и воспитать его достойным человеком. И пускай уж Бей лучше будет думать, чем его мать умерла, чем узнает правду – такую ужасную, жестокую правду! Мила отходит от окна каюты и тихо опускается на пол, ложится, свернувшись калачиком, как в детстве, после очередной ссоры с матерью, и начинает плакать с новой силой. Она рыдает так громко, что, наверное, её слышно даже на палубе, но сейчас её это совершенно не волнует. У Милы начинается самая настоящая истерика. Сквозь слёзы, которые подступают к неё всё снова и снова, Мила несколько раз подряд произносит имя своего маленького, брошенного ею сына, и от этого ей становится ещё хуже. -Мила!- вдруг слышит она встревоженный голос Киллиана, который только что вошёл в каюту и увидел свою возлюбленную в таком ужасном состоянии,- Мила, любовь моя, что с тобой?! Мила, успокойся, не плачь, я умоляю тебя, Мила!- Киллиан бросается к ней, в истерике бьющейся на полу, поднимает её, сажает на кровать, садится рядом с ней и, крепко обняв заплаканную Милу, начинает вытирать ей слёзы. -Я ужасная мать, Киллиан!- всхлипывая, говорит она ему,- я бросила своего ребёнка! Моего родного сына, моего Бея! О Господи, что же я натворила?! Ему ведь нет ещё и шести лет, он ещё совсем маленький! Я поступила просто отвратительно! Я ужасная мать и просто ужасный человек! Мне нет прощения, Киллиан! Мне нет прощения! -Ну тише, тише, любовь моя, не надо так говорить!- как может, пытается успокоить её Киллиан, ещё крепче прижимая Милу к себе,- послушай меня: во-первых, ты бросила не Бея, а своего трусливого, нелюбимого, надоевшего мужа – ты имела на это полное право, Мила! Ты вовсе не обязана жить с человеком, которого ты не любишь и даже не уважаешь, только ради ребёнка! А во-вторых, с твоим сыном всё будет хорошо – я тебя уверяю, Мила, ты же ведь оставила его не совсем одного, не бросила его на произвол судьбы – Бей остался со своим родным отцом, который будет заботиться о нём и растить его, так что он не пропадёт – не переживай! Мила, посмотри на меня!- произносит Киллиан с какой-то особой нежностью в голосе, и она поднимает свои красные и опухшие от слёз глаза,- ты – самая лучшая женщина, которую мне только доводилось встречать! Самая красивая, самая умная, самая нежная, самая добрая… Самая лучшая в мире! Ты достойна гораздо большего, чем та унылая деревенская жизнь, которую только и мог предложить тебе твой муж! Ты достойна всего самого лучшего, что только есть в этом мире! Я люблю тебя, Мила! Я клянусь тебе, что я ещё никогда в своей жизни никого так не любил! И я хочу провести с тобой всю свою жизнь! -Я тоже очень люблю тебя, Киллиан!- уже немного успокоившись, отвечает Мила и улыбается ему,- обещаю, что мы с тобой всегда будем вместе – до конца наших дней! Киллиан улыбается ей в ответ и целует её в губы – с такой страстью, что у Милы начинает просто кружиться голова! Ещё никогда в жизни с ней не было ничего подобного… Такое – в первый раз! Сегодня день на корабле выдался, мягко говоря, не очень – очень уж шумный, нервный и напряжённый, по крайней мере, для самой Милы. Кто бы только мог подумать, что такое в принципе может произойти?! Сейчас Мила находится просто в полном шоке и смятении от произошедшего и даже не знает толком, как ей вообще на это реагировать… Киллиан сегодня рано утром прямо на палубе очень сильно подрался с одним из своих пиратов, потому что случайно услышал, как тот в разговоре с остальными обсуждал Милу в довольно насмешливой и даже презрительной манере, и даже назвал её шлюхой. Естественно, у капитана, как только он услышал такое о своей возлюбленной, сразу же всё внутри просто закипело от ярости, и он с такой ненавистью, с такой агрессией начал бить его на глазах у всей команды! -Ещё хоть раз ты, ублюдок, откроешь свой поганый рот и вякнешь ещё хоть что-нибудь по поводу Милы, я тебя за борт выброшу и скормлю акулам! Ты меня понял, ублюдок?!- с невероятной злостью кричал Киллиан, тряся его за шкирку и, наконец, отпустив его, он громко обратился ко всей своей команде: - Значит так, запомните все раз и навсегда! Мила – моя любимая женщина, она фактически моя жена, и я никому не позволю её унижать и оскорблять! А если ещё хоть кто-нибудь из вас как-либо её обидит, то может уже считать себя мёртвым! Надеюсь, я доходчиво всё объяснил?! И если до кого-то из вас так и не дошло, то в следующий раз я буду объяснять уже по-другому! -Ну и зачем это всё, Киллиан?- - говорит Мила, сидя в капитанской каюте вместе со своим возлюбленным и вытирая ему кровь с губы после такой сильной драки,- по-моему, ты слишком уж серьёзно ко всему этому относишься – мне-то какое дело, кто и что про меня здесь вообще думает и говорит? Знаешь, я давно уже переросла тот период, когда меня очень сильно волновало и задевало чужое мнение – теперь же мне абсолютно всё равно, кто и что обо мне говорит! Мне важно только лишь твоё мнение, любимый – на остальных мне наплевать! Так что, мне кажется, не стоило тебе устраивать эту драку, да и вообще… -Мила, да мне не драться с ним следовало, а вообще просто сразу прикончить его на месте, вот и всё!- отвечает ей Киллиан,- так что это он ещё мягко сегодня отделался! Ты же ведь знаешь, любовь моя, что я за тебя и убить могу! Пусть только здесь кто-нибудь попробует тебя тронуть – я тогда уж точно за себя не отвечаю! А ты просто слишком добрая, Мила – знаешь, есть такие вещи, которые ни в коем случае нельзя просто так пропускать мимо ушей и прощать! Спустя несколько минут затянувшегося молчания Мила первой нарушает тишину. -Киллиан,- вполголоса произносит она, и на лице её появляется немного смущённая улыбка, которую она никак не может скрыть. -Да, любовь моя?- отзывается он и тоже улыбается ей. -Киллиан, спасибо тебе!- говорит Мила и берёт его за руку, переплетая их пальцы. -Это ты сейчас меня благодаришь за драку, которой лучше бы не было?- усмехнувшись, спрашивает пират. -Нет, ну правда,- говорит она, и счастливая улыбка ещё сильнее озаряет её лицо,- ты же ведь заступился за меня, когда меня оскорбили… Ты сразу же стал меня защищать, а потом ещё и отстоял меня перед всей своей командой… Знаешь, Киллиан, когда я жила в своей деревне, там обо мне кто только не сплетничал, чего обо мне только не говорили, как меня только не называли! Сначала я, конечно, обижалась, я потом привыкла – рано или поздно ведь ко всему привыкаешь…И знаешь, что самое главное, Киллиан? За меня так никто ни разу и не заступился! Меня ещё никто никогда не защищал – никогда! Всю свою жизнь я чувствовала себя словно обиженным маленьким ребёнком – и даже когда я выросла, когда я стала уже совсем взрослой! Для меня это так непривычно, Киллиан… И, честно говоря, это так приятно! -Ну, значит, теперь будешь привыкать!- отвечает ей Киллиан и гладит Милу по длинным, растрепавшимся от морского ветра, густым тёмным волосам,- будем постепенно делать тебя более уверенной в себе! Запомни то, что я тебе сейчас скажу, Мила: я тебя всегда буду защищать! Ты – моя любимая женщина, любовь всей моей жизни, и я никогда никому не дам тебя в обиду! Никому, слышишь? Теперь ты уже больше никогда не будешь беззащитной! -И это меня очень радует!- произносит счастливая Мила, с нежностью глядя на своего любимого. Киллиан достаёт бутылку с ромом и делает из неё большой, протяжный глоток. -После того, что сегодня произошло, мне просто необходимо немного расслабиться!- говорит он сидящей рядом Миле и, сделав глоток, протягивает ей бутылку,- хочешь? Тебе бы сейчас тоже расслабиться не помешало бы! -Ну, я даже и не знаю…- неуверенным тоном произносит Мила,- наверное, нет – ты же знаешь, как я быстро и сильно могу опьянеть! -Ну, опьянеешь немного – и ничего страшного!- улыбаясь, говорит ей Киллиан,- давай, Мила, выпей вместе со мной! -Ну ладно, уговорил!- смеётся она и, взяв у него бутылку, делает несколько глотков. Уже буквально через несколько секунд Мила чувствует себя гораздо более весёлой и расслабленной, и ей это очень даже нравится. -Киллиан,- обращается она к своему возлюбленному, обнимая его за плечи,- ты знаешь, как сильно я тебя люблю? -И я тебя, любимая!- отвечает он ей,- иди ко мне!- Киллиан сажает Милу к себе на колени, крепко обнимает её, прижимая к себе всю без остатка, целует её в макушку, зарываясь лицом в её густые волосы, и начинает укачивать её, словно маленькую девочку, которая не может заснуть. -Киллиан!- вдруг произносит Мила, улыбаясь ему довольно немногозначительной улыбкой, истинное значение которой понятно только лишь им обоим,- я по тебе так соскучилась! – и она начинает целовать Киллиана всё с большей страстью, постепенно расстёгивая его одежду. -Я люблю тебя, Мила!- с огромной любовью и нежностью в голосе говорит Киллиан и ложится вместе с ней на кровать, стягивая с неё платье и покрывая всё её тело бесконечными поцелуями. Мила тает от каждого его прикосновения, от крепких и нежных объятий, от таких страстных поцелуев… Мила с упоением ловит каждый миг, каждый момент этого безумного наслаждения, а потом просто забывается и словно куда-то улетает, напрочь забыв обо всём на свете, обо всех своих проблемах, обо всех переживаниях, о грустных и тревожных мыслях, которые периодически приходят ей в голову… Мила вся полностью отдаётся своим невероятно сладким ощущениям, и в такие моменты её не волнует уже ничего вокруг. Есть только она и Киллиан – только они одни в целом мире, и больше никого! Больше им никто не нужен! Мила стоит на палубе и просто наслаждается морем. А в лучах заката море ещё прекраснее! Теперь Мила вполне может назвать себя по-настоящему счастливой, самой счастливой женщиной на свете – наконец-то сбылись все её самые заветные мечты, ведь именно об этом она и мечтала всю свою жизнь! -Вот где ты, Мила!- слышит она у себя за спиной голос Киллиана, который подходит к ней и крепко обнимает её за талию,- а я тебя везде ищу! -Так красиво…- восхищённо произносит Мила, любуясь закатом над морем. -А ты у меня ещё прекраснее!- говорит ей Киллиан и, развернув любимую к себе, нежно целует её в губы и крепко её обнимает. Мила прижимается к нему всем телом, словно боясь его потерять, обвивает руками шею Киллиана и, ответив ему на поцелуй, обнимает его ещё крепче, прислоняясь щекой к его щетине, к которой она уже так привыкла и которую полюбила, отчаянно вдыхает терпкий запах своего любимого пирата – а пахнет он солёным морем и ромом, и Миле хочется вдыхать этот запах, самый любимый, самый родной запах на свете, до конца своей жизни, и целовать Киллиана до потери пульса… В его объятиях Мила чувствует себя такой защищённой от всего окружающего мира, и в тоже время – свободной, словно свежий морской ветер, что треплет сейчас её волосы и дует ей прямо в лицо… Мила счастлива. Мила ещё никогда в своей жизни не чувствовала себя настолько счастливой и настолько свободной! Сегодня с самого утра на душе у Милы как-то неспокойно. Давно она не замечала такого за собой – с тех самых пор, как пять с половиной, вот уже почти шесть лет назад она, бросив свою родную деревню и прежнюю жизнь, уплыла с Киллианом на его корабле, а со временем вообще стала здесь практически хозяйкой и «королевой» пиратов, Мила напрочь позабыла такие чувства, как страх, грусть, тревога, поэтому то, что она испытывала сегодня, было по меньшей мере странно и удивительно не только для Киллиана, но и для неё самой. -Киллиан, ты понимаешь, у меня словно предчувствие,- поделилась сегодня Мила с ним своими переживаниями,- очень нехорошее, дурное предчувствие, словно сегодня с нами должно произойти что-то плохое… Что-то по-настоящему ужасное! Ты ведь знаешь, Киллиан, меня моя интуиция ещё ни разу в жизни не подводила! Честно говоря, любимый, мне немного страшно… Я так боюсь за тебя и за себя… И за нашего будущего ребёнка! -Успокойся, любовь моя!- утешил её капитан,- всё будет в порядке, ничего не случится, я тебе обещаю! Наверное, ты сейчас просто немного нервничаешь – в твоём положении это вполне нормально!- Киллиан заботливо провёл рукой по едва заметно округлившемуся животу своей возлюбленной. Мила сейчас на чётвёртом месяце беременности, у них с Киллианом вскоре должен родиться ребёнок. Надо же, кто бы только мог подумать – Мила снова станет матерью, во второй раз! Словно сама Судьба даёт ей второй шанс, чтобы она смогла наконец-то в полной мере исправить все свои прошлые ошибки и хоть как-то загладить свою вину перед Беем… «Интересно, как он там, без меня?- всё чаще стала думать Мила в последнее время, вспоминая своего брошенного сына,- каким он сейчас стал? Ему ведь уже почти одиннадцать лет…» Всё чаще Мила видит своего сына во сне, всё чаще она тоскует, думая о Бее... -Я люблю тебя, малыш!- ласково произносит Мила, поглаживая свой живот и обращаясь к своему пока ещё не родившемуся будущему ребёнку,- я очень сильно тебя люблю, мой маленький! Не бойся, малыш, я тебя никогда не брошу! Никогда и ни за что! Я буду тебе очень хорошей мамой – я никогда не поступлю с тобой так, как поступила с твоим старшим братом – никогда, я тебе обещаю! -Что ему здесь нужно?!- начинает жутко паниковать Мила, лишь только узнав о том, что сейчас на корабле Киллиана находится не кто иной, как Румпельштильцхен, её бывший, давно брошенный и забытый ею муж,- как он вообще мог сюда попасть?! Он что, меня ищет, да? Он меня, наверное, просто ненавидит после того, что я сделала! Я этого не выдержу! Нет, Киллиан, я этого не выдержу! Я не хочу его видеть! Не хочу!- она в ужасе кричит, буквально бьётся в припадке, нервы Милы снова понемногу начинают сдавать, как это бывало раньше, когда она ещё жила в деревне и была женой Румпельштильцхена. -Тише, родная моя, успокойся, тебе сейчас ни в коем случае нельзя нервничать!- успокаивает её Киллиан,- я сейчас выйду к нему и сам с ним разберусь, а ты сиди здесь, в каюте, сиди тихо и не высовывайся, пока я сам к тебе не вернусь! Всё будет в порядке, Мила – я скажу ему, что тебя вообще больше нет, что ты умерла, и тогда он сам уйдёт и уже навсегда оставит нас в покое! В общем, Мила, жди меня здесь и не выходи из каюты! Береги себя и нашего будущего ребёнка! Я тебя очень люблю!- и, поцеловав Милу в губы, словно в последний раз, он выходит из их каюты, оставив её одну, и направляется на встречу с Румпелем, который уже давно ожидает его на палубе. -Нет, Мила, я, конечно, всё могу понять,- гневно кричит Румпельштильцхен, ставший теперь Тёмным Магом и изменившийся за это время просто до неузнаваемости, на свою неверную жену,- я могу понять даже то, что ты меня разлюбила и полюбила этого своего никчёмного пирата, будь он проклят… Да я могу даже понять и принять, как бы мне ни было это трудно, тот факт, что ты врала мне с самого начала, что ты вообще меня никогда не любила и вышла за меня замуж без всякой любви! Это, конечно, огромная подлость с твоей стороны, но я это уж как-нибудь переживу! Но одного я точно никогда не смогу понять, Мила - КАК ТЫ МОГЛА БРОСИТЬ БЕЯ?! Как ты посмела?! -Румпель, послушай меня!- нервно пытается оправдаться перед ним до смерти перепуганная Мила – настолько страшным кажется ей сейчас её муж в гневе,- да, я признаю, что совершила ужасный поступок по отношению к нашему сыну, что я предала Бея, что я плохая мать… Но я тогда просто не могла мыслить здраво, Румпель! Мне было в нашей деревне очень, очень плохо! Я хотела просто убежать оттуда, убежать с Киллианом, неважно куда, и как можно скорее! Да, Румпель, я виновата перед Беем, я его предала, но я очень перед ним раскаиваюсь, и перед тобой тоже! Прости меня, Румпель, пожалуйста! -Простить?!- разозлившись ещё сильнее, кричит Румпель,- простить тебе то, что ты бросила нашего сына, когда ему было всего пять лет?! Да никогда я тебе этого не прощу, проклятая! Ты хоть можешь себе представить, каково мне было объяснять своему сыну, что его мать просто-напросто бросила его, сбежав из дома с каким-то пиратом?! Нет тебе прощения, Мила! Я тебя ненавижу! Ненавижу!!!- несколько раз подряд повторяет он и, подойдя к своей теперь уже бывшей жене вплотную, резким движением руки в один миг выдёргивает сердце у неё из груди. Обезумевшая от сильного болевого шока, Мила тут же падает на пол палубы, корчась от адской, невыносимой боли и содрогаясь в страшных судорогах. Она пока ещё жива. Жива, пока Румпель окончательно не уничтожил её сердце, раздавив его в порошок. -Нет!- в ужасе кричит Киллиан и молниеносно, в тот же миг, подбегает к своей возлюбленной, приподнимает её голову и в отчаянии прижимает к себе, до последнего не теряя надежды хоть как-то ей помочь. Ещё лишь один миг, одно лишь считанное мгновение – и от вырванного сердца Милы не остаётся и следа! Румпельштильцхен только что стёр его в прах, окончательно убив свою жену. -Мила!- не помня себя от переполняющего его ужаса, отчаяния и невыразимого горя, кричит склонившийся над ней Киллиан,- Мила, я прошу тебя, нет! Только не это! МИЛА!!! -Любовь моя…- со своей привычной светлой, неимоверно счастливой улыбкой на губах произносит Мила уже совсем ослабевшим голосом, в последний раз проводит рукой по лицу Киллиана и заглядывает ему в глаза с такой любовью, с такой нежностью… Киллиан не видит в её глазах ни тени страха, даже в такой страшный момент, в момент её смерти! Его любимая всегда была очень сильной и смелой, она никогда ничего не боялась – лишь потерять его… А закат, что светит ей сейчас в лицо, слепя ей глаза, этот закат над морем - он такой красивый, и ветер, что дует с моря, пахнет невероятной свежестью, и этот незабываемый терпкий запах Киллиана, склонившегося над ней и держащего её у себя на руках – как же она всё-таки любит его запах! Неужели теперь она его больше никогда не почувствует?! Ещё одно мгновение – и всё это вокруг неё вдруг исчезает, все ощущения резко притупляются, Мила больше ничего не чувствует, не видит и не слышит, она словно куда-то проваливается, в глазах у неё темнеет, ещё одно мгновение – и наступает полная темнота! Милы больше нет. Мила только что умерла. Умерла прямо на руках у Киллиана – единственного человека, которого она по-настоящему любила за всю свою короткую, но безумно яркую и очень, очень счастливую жизнь! И который тоже по-настоящему любил лишь её одну… Только её, свою Милу! К сожалению, в этом мире всё, о чём бы мы ни мечтали, имеет свою определённую цену – и для каждого она своя. Мила всю свою жизнь, с самого детства мечтала лишь о долгожданной свободе, и она её получила. И такова уж была её цена!