Одержимость

Мелегант, не отводя глаз, смотрит на королеву Гвиневру. За все прошедшее время она ни разу не взглянула в его сторону, обращая внимание либо на других рыцарей, либо вовсе смотря куда-то вдаль. Он понимает, что даже если бы она хоть раз и заметила его, сказала бы ему хоть немного больше положенного по этикету, он все равно никогда не сможет назвать ее по имени, она всегда будет для него "Ее величеством", потому что сердце ее принадлежит Артуру. Тому, кто не заслуживает любви прекрасной Гвиневры, точно так же, как и короны. Несмотря на наличие молодой жены, у короля все еще не было наследника, а стало быть, даже самому Богу было не угодно существование рода Пендрагонов. И если бы Мелегант обладал достаточной властью, то он бы непременно исполнил божественную волю, уничтожив малейшие упоминания о существовании Артура. Если бы только она хоть единожды обратила на него свой взгляд более, чем на несколько секунд, она бы непременно почувствовала, что он, Мелегант, куда достойнее. Достойнее, чем Артур, достойнее, чем кто-либо из его рыцарей, достойнее, чем любой человек, когда-либо живший на земле. Пендрагону она интересна только как красивое дополнение к его образу могущественного короля, иначе вряд ли бы любящий муж пропадал большую часть года в военных походах, а оставшееся время только и посвящал, что охоте и пирам. Мелегант отдаст ей все, что имеет, он отдаст ей свою жизнь, стоит ей только попросить об этом. Иногда Мелегант думает о том, что человек не может быть, не должен быть настолько прекрасным. В человеческом существе всегда есть какой-то изъян, нечто такое, что должно, просто обязано ставить богов и богинь в один ряд с обычными людьми, с их грехами и пороками. А единственное, в чем можно обвинить ее - в исключительной наивности и беспричинной привязанности к супругу. Иногда, пытаясь объяснить самому себе причины подобной верности, в голове Мелеганта появляется вопрос о том, кому Гвиневра преданна на самом деле: самому Артуру или его короне. Но даже если и она вышла замуж только из-за титула, то она все равно оставалась добродетельной и верной супругой. Ни в поведении королевы, ни в ее облике нет ничего, что может сделать ее несовершенной. Пожалуй, даже Дева Мария выглядела бы грешницей рядом с Гвиневрой. С ее лица можно рисовать иконы, иконы, которым будут поклоняться миллионы людей, несмотря на то, что никакой, даже самый талантливый, художник, не сможет передать всей ее красоты. У Гвиневры светлые волосы удивительного цвета, практически белые, как снег, у обычных людей не может быть таких волос; и бледная, даже на вид тонкая кожа. Смотря на нее, чуть улыбающуюся, сидящую рядом с супругом, что-то шепчущую ему на ухо, Мелегант думает о том, что ей подойдет густой алый цвет, который будет рубинами выделяться на ее коже. Кроваво-красные узоры только подчеркнут хрупкость Гвиневры, сделают ее еще более отличной от остальных. Мелегант точно знает это, он уверен, ведь девушка, пришедшая вчера, тоже была светлокожей блондинкой, но она никак не могла сравниться с королевой. Она, с блеклыми, тонкими волосами и сероватой кожей, с тенью улыбки на лице и тенью жизни во взгляде, не напоминала богиню, по нелепой случайности снизошедшую до этого мира, в ней не было того загадочного внутреннего света, который исходил от Ее Величества. Но даже той девушке, такой жалкой, ничтожной, струящийся алый цвел придал благородства и создавал иллюзию избранности Богом. Мелегант думает, может ли лицо Гвиневры стать еще прекраснее, если он обагрит его кровью.