Я горжусь тобой.

      Это была не злость, а слепая ярость. Я крушил всё, что попадалось под руку, как другие крушили мой мир. Первая волна накрыла меня, когда я обнаружил, что не могу выйти за пределы своей комнаты. Ругань наверняка была услышана даже в самой далёкой вселенной. Я сыпал обвинениями и грубыми фразами. Потом пришёл холод. Я снова почувствовал его сначала в груди, потом в руках, но попытался дышать глубже и ровнее, и у меня получилось предотвратить этот приступ отчаяния.       Но потом появилась она. Вся такая светлая, такая милосердная. Богиня правды. Я не хотел её трогать, не хотел обидеть. Она за этот день сделала для меня больше, чем кто-либо за всю мою жизнь. Но… Но.       Я не смог справится с этим. Не смог. - Ненавижу! - кричал я, позабыв, что такое контроль, - Ненавижу!       Я обвинял её. Избивал. Она не сопротивлялась, не кричала, не плакала, не молила о пощаде.       Лучше бы молила.       Я не прощу себе то, что сотворил с ней. Последний удар был ей не по силам. Я выпустил гнев на свободу, за что и поплатился её болью. Даже тогда она не издала ни звука.       Когда я вернул себе способность контролировать свои эмоции было уже поздно. Почему… Почему она не сдавалась, продолжая смотреть на меня, как на обиженного маленького мальчика? Чем я заслужил её сострадание?       Я обессиленно осел на пол, виня её и себя за всё на свете. Но она продолжала бороться. - Я могу принести тебе что-нибудь, - говорит она тихим хриплым голосом. Что же я натворил? - Всё, что угодно, только попроси.       Я столько лет мечтал перенять узды правления, желал командовать, хотел, чтобы мне подчинялись, а теперь… Не смотря на всё то, что я совершил, она продолжает доверять мне, прощать меня. - Нет, - рявкаю я. Я не достоин этого. Я не достоин её.       Я даже боюсь посмотреть в её сторону, боюсь увидеть то, что совершил с ней. Кэтрин. Что я наделал?       Я хотел сказать ей, что она не виновата. Это я во всём виноват. Я не должен был подшучивать над Одином, ведь это моя вина, что меня теперь держат под домашним арестом. Я хочу сказать, что мне жаль, что так вышло. Я просто хочу, чтобы она поняла это и простила меня.       Но она теряет сознание, падая к моим ногам.       И даже в этот момент её взгляд полон понимания и веры… в меня?       Я опускаюсь перед ней на колени и не решаюсь прикоснуться. Синяки и ссадины покрывают большую часть её тела. Мне жаль. Мне так жаль. Золотистые волосы слиплись от крови. Вся левая щека синяя. Я помню этот удар. Она упала прямо на стул. А что с её плечом? А с шеей?       Что это? Угрызения совести? Да я её почти не знаю! Не знаю теплоты её рук, доброты её глаз. Не знаю, что кожа у неё шёлковая, а губы мягкие и сладкие. Не знаю о ней ничего. Ни изгиба её талии, ни желания забрать мою боль.       Я же вижу, чего она хочет. Вижу, но не понимаю. Я монстр. Я чудовище. Мной пугают асгардских детишек, но эта девушка… Эта девушка. Она проявила немалую смелость, решив приблизиться ко мне настолько близко.       Я решил отпугнуть её, показать своё истинное лицо, но в моих ушах до сих пор звенит её шёпот: «Ты прекрасен».       Делали ли мне комплименты? Да, и не малое число раз, но так, как она, ещё никто. Дело видимо в том, что она не врёт. Богиня правды… Мы с ней абсолютно противоположны.       Влюблён?       Нет.       Родная дочь Одина. Это может мне пригодится.       Я аккуратно перекладываю еле дышащее тело Кэтрин на кровать и снимаю с неё одежду. Я потрачу много сил на то, что собираюсь сделать. Хорошо, что отец не лишил меня магии. Она не позволила.       Я сосредотачиваюсь, скапливая в себе всю свою силу и нежно целую её в щёку. Синяк проходит, и кожа снова становится молочно-белой. Я целую её в плечо, в колено, в спину и в лоб. Раны медленно заживают. С ней всё будет хорошо. Ещё один поцелуй и не видать мне больше магии, как минимум три дня. Губы. Я нежно целую её в губы, позволяя себе задержаться там чуть дольше, чем стоило бы.       Кэтрин вздыхает, открывает глаза и смотрит на меня с испугом. Меня тут-же пронзает вина за всё содеянное. В который раз.       Она пытается поднять голову, но корчится от боли. Шея! Я совсем забыл про неё. Приблизившись к ней, я чувствую её дурманящий запах и дрожь. Она боится меня. Но доверяет.       Я целую её в шею, но магии хватает только на то, чтобы снять боль. Отёк придётся лечить другими методами. - Ты можешь встать, - шепчу я над её ухом. Сейчас моё «прости» будет звучать совсем неправильно, - Мы должны сходить в ванную. - Ты пойдёшь со мной? - удивлённо шепчет она, а я теряюсь в небесной голубизне её глаз. - Да. Никогда не упущу такой возможности, - я нагло осматриваю её обнажённую фигуру. - Ой, - она смущённо встаёт, заворачиваясь в простыню, найденную на полу.       Я снимаю с себя всю одежду и веду Кэтрин в ванную комнату, где всегда приготовлена тёплая чистая вода. Она ждёт, чтобы я зашёл в воду, затем скидывает простыню и лезет следом. Присев между моими ногами, Кэтрин ложится на мою грудь и откидывается головой на моё плечо. Я обливаю водой её шею, а затем прикладываю свою руку. С магией или без, я сниму этот отёк. Хоть какое-то применение моим вечно-холодным пальцам. Кэтрин втягивает воздух сквозь зубы и накрывает мою руку своей. Мы так близко. Мы так далеко. - Почему, Кэт? - шёпотом спрашиваю я, прекрасно зная, что она меня поймёт. - Потому что ты заслужил. - Неправда.       Но она больше не спорит. - Как скажешь, Локи. - Спасибо, - шепчу я. Кэтрин хмурится, - И прости, - она кивает и закрывает глаза, пытаясь не заплакать, - Прости.       Вот одна слеза жемчужиной скатилась по щеке и растворилась в воде. Вторая, третья. Кэтрин безмолвно плачет, а я не знаю, что мне делать. Это злит меня. Очень злит.       Я вылезаю из воды и иду в спальню, не потрудившись обернуться полотенцем. - Локи, - зовёт она. Я не оборачиваюсь, - Я придумаю, как вытащить тебя отсюда, - я киваю, сжимаю зубы и выхожу.       Зачем? Зачем, она это делает? Зачем пытается помочь мне? Чего она хочет добиться?       Влюблён?       Нет.