Infected

      Вот уже которую ночь Джоэл видел один и тот же сон. Будто он блуждает по освещенному солнцем лесу вместе с Элли – девочкой, чью жизнь он с такой ответственностью старательно оберегал на протяжении нескольких лет. Они оба, похоже, сбились с пути, и теперь бесцельно бродили меж высоких деревьев. Невыносимая жара вызвала у Джоэла непреодолимую жажду, и у его юной спутницы тоже.       — Сейчас бы мороженого… — мечтательно протянула девочка тихим голосом прямо позади мужчины.       — Это точно, — обреченно вздохнул Джоэл, вытирая со лба проступившие капли пота тыльной стороной ладони, что, впрочем, было бесполезно: пот ручьями стекал по его лицу и шее, попадая за шиворот и пропитывая без того влажную рубашку.       — Чёрт, я совсем забыла вкус сливочного пломбира, — Элли продолжала озвучивать мысли вслух, волочась за Джоэлом. — Хотя с такой погодкой в самый раз был бы какой-нибудь сорбет. Или слаш…       — «Слаш»? — переспросил мужчина, обернувшись, когда в очередной раз услышал из уст девочки незнакомое странное слово.       — Ну «слаш», типа фруктовый лед, — с раздраженной нетерпеливостью, присущей подросткам, пояснила Элли.       — Понятно, — промычал Джоэл с ухмылкой, зная, что через пять секунд он вновь забудет это слово, а при следующем его упоминании вновь переспросит о нём девочку, что окончательно выведет ту из себя.       — Чего тебе понятно, ты всё равно, скорее всего, уже забыл это название, — съязвила девочка, словно прочитав его мысли.       — Какое название? — тут же парировал Джоэл и улыбнулся.       — Ох, плевать, — Элли показательно нахмурилась и прошла вперед, попутно ткнув Джоэла локтем в бок. — Вашей седой древности никогда не запомнить все эти… Как ты там говорил? «Новомодные словечки».       Мужчина проводил её взглядом, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос. В последнее время любые выходки Элли не были способны вывести Джоэла из себя: они вызывали лишь легкую улыбку. К тому же, девочка тоже не лезла на рожон, избегая совершать поступки, которые могли бы по-настоящему разозлить её старшего друга и наставника.       — «Седая древность», значит… — вряд ли у Джоэла получилось убедительно изобразить обиду, но он всё же попытался. Однако девочка никак не отреагировала на слова мужчины, но остановилась и уперлась руками в колени, тяжело дыша.       — Не бойся, старичок, я всё равно помру раньше тебя.       И вот уже хорошего расположения духа у Джоэла как не бывало, а на смену ему пришли страх и паника. В два шага преодолев расстояние между ним и девочкой, мужчина от беспокойства начал заваливать Элли вопросами.       — Что ты имеешь в виду? Что-то с рукой? Тебе плохо, Элли?       Девочка тут же подняла на него удивленный и не менее испуганный взгляд, но не успела ничего сказать: Джоэл резко схватил её за руку. Ту самую, укус на которой доказал многим в окружении этих двух, в том числе и самому мужчине: эта девочка — уникальна.       Не успев вовремя отреагировать на жест Джоэла, вторая рука Элли подогнулась, и девочка, потеряв дополнительную опору, чуть было не рухнула на землю лицом вниз, не держи её в этот момент напарник.       — Остынь, я говорила о жажде… — в голосе Элли возмущение граничило с чувством вины за то, что она заставила Джоэла волноваться за неё по такому глупому поводу. — Пить хочу, умираю…       Казалось, теперь-то Джоэл уж точно еле сдерживал себя от чего-то более грубого, например, высказывания матерного выражения в ответ на поступок девочки. Элли вот-вот должно было исполниться восемнадцать, но мужчина видел в ней всё того же спесивого подростка, который всё ещё с завидной регулярностью маялся дурью и нарочно лепил из мухи слона лишь только для того, чтобы «по приколу» побесить Джоэла.       Сжимая руку Элли в течение пары секунд, мужчина всё же молча отпустил девочку. В его планах было не разговаривать с ней часок-другой, так сказать, в воспитательных целях, но тут он обратил внимание на кожу её губ: она была высушенной, а сами губы, казалось, сцеплялись между собой за счет их ороговевшей поверхности, с трудом разлипаясь, когда девочка приоткрывала рот для того, чтобы что-то сказать.       Джоэл вдруг вспомнил, что сможет ей помочь.       — Держи, — покопавшись в своем изношенном рюкзаке, он быстро извлек из него не пойми откуда взявшуюся там бутылку с чем-то холодным, судя по конденсату, проступившему на стеклянной поверхности из-за резкой смены температур. — Это должно на время утолить жажду.       — Вау, Джоэл, да ты чертов волшебник! — залепетала Элли, не веря своим глазам, и выхватила из рук мужчины протянутую им бутылку. — Эм… Сок? — слегка разочаровано произнесла девочка, посмотрев на обертку. — Но от сладкого жажда только усилится…       Однако заметив проскользнувшую на лице Джоэла растерянность, Элли тут же открутила крышку.       — Впрочем, это всё равно замечательно! За тебя! — она торжественно приподняла бутыль, прежде чем поднести её ко рту. Но, буквально пригубив такую желанную и спасительную для неё жидкость, девочка остановилась. — Точно не хочешь? — обращаясь к мужчине, уточнила она ещё раз, на всякий случай.       — Пей давай, — буркнул в ответ Джоэл, при этом нисколько не скрывая довольного выражения лица.       На самом деле, он безумно хотел пить. Но наблюдая, с каким наслаждением девушка пьет этот сок, с каким желанием её пухлые губы прильнули к горлышку бутылки и, увлажнившись, вновь обрели привычный розовый цвет; как выступ её гортани при каждом жадном глотке поднимался вверх и опускался вниз, Джоэл, к своему большому удивлению и не меньшему стыду, поймал себя на мысли, что в данный момент его жажду может утолить только одно – сама девушка.       Элли, почувствовав на себе пристальный взгляд Джоэла, прекратила пить, медленно опуская руку с зажатой в ней бутылкой, на дне которой плескались остатки вишневого сока. Так Джоэл ещё никогда не смотрел на неё.       Осознав, что девочка почувствовала что-то странное в его поведении, мужчина проклял себя за мысли, которые только что посетили его голову, и это тут же отразилось на его лице гримасой презрения к самому себе.       — Всё хорошо? — тихонько спросила Элли, настороженно наблюдая за реакцией мужчины. Он лишь улыбнулся.       — У тебя след остался… От сока… Вот здесь. — Джоэл неторопливо протянул к лицу девочки свою руку, словно желая покормить забившегося в угол зверька, но боясь его спугнуть, и аккуратно провел пальцем у уголка рта Элли, стирая с персиковой кожи темно-бордовый потёк.       Элли замерла и на мгновение перестала дышать: в одном этом касании было столько любви, столько заботы и нежности по отношению к ней, она почти физически чувствовала это каждой клеточкой своего тела. И ей захотелось отблагодарить человека, совершившего ради неё столько подвигов и рисковавшего своей собственной жизнью. Выразить благодарность способом, которым она уже пользовалась однажды.       Девочка встала на носочки и одним порывом подтянулась к лицу Джоэла, буквально приложившись своими губами к его губам. Застигнутый врасплох, мужчина тут же отстранил её движением руки, стараясь сделать это как можно более мягко.       — Постой, Элли, я…       Он, взрослый мужик, за свою жизнь убивший не один десяток людей, как зараженных, так и здоровых, но угрожавших его собственной безопасности; действующий хладнокровно и не знающий пощады, когда дело касалось угрозы жизни кого-то из его близких, сейчас был до усрачки напуган и готов провалиться сквозь землю, лишь бы только не комментировать вслух то, что только что сделала Элли.       Но девочка, похоже, не видела в своем поступке ничего предосудительного. Что по-настоящему обижало Элли, так это нынешнее поведение Джоэла после её поцелуя. Неужели ему было неприятно?       Пока Джоэл усердно напрягал извилины, пытаясь подобрать слова, применимые к подобной ситуации, большущие глаза Элли, не пойми с чего, наполнялись слезами.       — Ты чего? — растеряно спросил мужчина, и, представьте себе, его хриплый грубый голос дрогнул. Не впервые в жизни, конечно, но всё же.       Элли же не посчитала нужным отвечать на заданный вопрос: слёзы были своеобразным безмолвным ответом на него.       В общем-то, было немало вещей, в которых Джоэл был откровенно плох. Он бы с большим энтузиазмом составил план эвакуации при случае женской истерики, чем ответил бы на вопрос, почему она плачет и как это остановить. И, недолго думая (или не думая вообще), мужчина предпринял единственный, и уж точно самый шибанутый способ её успокоить.       Он склонился к лицу Элли и сам поцеловал её в губы. Девочка же только этого и ждала.       Обеими руками она обхватила его заросшее густой щетиной лицо, словно боясь, что если не будет удерживать Джоэла с силой, тот убежит от неё и скроется глубоко в лесу на долгие годы.       «Он ответил мне взаимностью! Он тоже меня любит!»       Возбуждаясь только от одной этой мысли, Элли попыталась сделать так, чтобы их «детское», по её мнению, чмокание переросло в настоящий, серьезный поцелуй, такой, каким он бывает между мужчиной и женщиной, между женщиной и женщиной, между мужчиной и мужчиной – одним словом, между людьми, которые любят друг друга. Она попыталась проникнуть своим языком в его рот, но Джоэл предусмотрительно сжал свои губы так, что их теперь хрен тисками разомкнешь. Однако Элли была не лыком шита, и после пары настойчивых и в чём-то даже комичных попыток мужчина сдался – его рот послушно приоткрылся.       Теперь уже Джоэл пытался найти в себе остатки сил, чтобы не сорваться и не натворить глупостей, о которых он потом будет жалеть всю оставшуюся жизнь, но было похоже на то, что мужчина сам давно желал всего этого. Его руки опустились на талию девушки, прижимая её тело ближе к себе. Это только раззадорило Элли, и она позволила уже своим рукам свободно передвигаться по завоеванной территории: девушка зарывалась пальцами в волосы Джоэла, а он уже совершенно не контролировал самого себя, решив пустить всё на самотек. Шершавые, словно наждачка, пальцы его рук скользили по нежной коже девочки, по грамму отшелушивая её невинность…       И, словно предостерегая мужчину от действий, о которых он потом будет очень и очень жалеть, его собственное сознание тут же выкинуло его из страны грез. Джоэл проснулся.       — «Блять…» — единственное слово, которое сгенерировал его мозг сразу после пробуждения.       Вот, что бывает, когда от головы, наполненной исключительно высокодуховными помыслами вроде спасения всего человечества или каких-то конкретных людей, кровь оттекает к другим, более низменным во всех смыслах этого определения частям тела. Джоэл приподнялся на своем матрасе, устремив взгляд на тускло горящую керосиновую лампу, добротно освещающую лишь небольшой участок рядом с его импровизированной кроватью — вся остальная комната находилась в бледном освещении. Последние два года мужчина спал именно здесь, отказавшись от благ тех остатков цивилизации, которые по крупицам собирал его младший брат. После неудачного опыта Томми в сводничестве Джоэла и Эстер — симпатичной и милой женщины из общины здесь, в Вайоминге, старший Миллер решил, что вполне обойдется наличием практически пустой комнатушки с матрасом на полу для ночлега и маленькой тумбочкой для личных вещей. Изначально, ещё до того, как стало известно о попытках Томми женить Джоэла, Элли намеревалась разместить в его комнате и свой матрас, аргументируя это тем, что за долгое время их путешествия вдвоем не сможет спать, не зная, что Джоэл находится где-то поблизости, очень близко, но потом перестала поднимать эту тему. Ну а после того, как девочка узнала правду о серьезной недосказанности между ними двумя относительно того, какую роль она играла в разработке «Цикадами» долгожданного лекарства от КЦИ, и как Джоэл не позволил им «даже попытаться» совершить задуманное, пусть даже ценой её собственной жизни, Элли поменяла свое решение, попросив разместить её в комнате по соседству с другими подростками из поселения. Её «обиженки» длились около года, в течение другого года она просто разговаривала с ним сквозь зубы, и это были одни из самых тяжелых времен для Джоэла. Однако в последнее время лед тронулся, и девочка потихоньку возобновляла общение со своим старшим другом, быть может, потому, что уже прилично подросла после всех тех событий, а может, потому, что не за горами был день его рождения.       Мужчина вдруг почувствовал горький вкус разочарования: при всей абсурдности видения, которое приснилось ему только что, именно там он был безмерно, беспечно счастлив. И вот теперь ему вновь пришлось проснуться и осознать: он снова попал в свой бесконечный кошмар. Тот страшный сон наяву, где его самой навязчивой за последнее время фантазии никогда не суждено было сбыться.       Он мотнул головой, словно надеясь, что эти грязные помыслы обретут физическую форму только лишь для того, чтобы их возможно было оттуда вытряхнуть. С другой стороны, почему «грязные»? Это был всего лишь сон, а даже если допустить мысль о том, что в глубине души Джоэл желал нечто подобного… Это всё равно не имеет никакой опасности, пока находится в пределах его сознания.       Но от генеральной уборки головного мозга мужчину отвлек нерешительный стук в дверь. Выпрямив спину и сев на матрас, Джоэл разрешил стучащему войти, даже не зная, кем тот может оказаться.       К его приятному удивлению, дверь открылась, впустив в комнату… Элли.       — О, ты спишь… — попятилась девочка назад, увидев разобранную «постель», но спиной наткнулась на косяк закрывающейся двери и остановилась.       — Нет, уже нет, — заверил её Джоэл бодрым голосом, по определенной причине избегая смотреть девочке прямо в глаза. Вместо этого он посмотрел на её руки: девочка что-то сжимала в них, пряча за спиной. — Рад видеть тебя.       Она ничего не ответила, но всё-таки решилась зайти внутрь, локтем толкнув дверь позади себя, чтобы закрыть её.       — У меня тут подарок для тебя, Джоэл, — сообщила девочка: именно его Элли так неуклюже пыталась пронести незамеченным.       — Подарок? По какому поводу? — была середина сентября, и никаких значимых событий поблизости.       — О, ты, похоже, совсем заработался, — Элли прошла к единственной в комнате тумбочке, которая заменяла Джоэлу и стол, и иногда стул, по дороге насвистывая мелодию песенки «С днем рожденья тебя».       — Он же через неделю, — после столь очевидного намека мужчина понял, о чём шла речь, и был удивлен решению девочки поздравить его с праздником за несколько дней вперед.       — Извини, но стащить бутылку виски удается не каждый день, — с этими словами она поставила на тумбочку свой подарок, но в удвоенном количестве.       — Ну а стащить две бутылки удается вообще лишь однажды в жизни. И то, наверное, не всем.       — Рада, что ты всё еще дружишь с мистером сарказмом, — Элли даже не смотрела на Джоэла. Опустившись на корточки, она бесцеремонно распахнула дверцу тумбочки, начав рыться там в поисках стаканов. — Но вынуждена огорчить: вторая — с соком.       Джоэл даже не сделал ей замечания за эти действия. Он внимательно наблюдал за девочкой — корректнее будет выразиться «девушкой»: Элли уже стояла на пороге совершеннолетия, за эти два с половиной года превратившись из угловатого, дерзкого, бойкого подростка в красивого, женственного… бойкого «переподростка».       — По правде говоря, я надеюсь, что те, кто всё ещё дружат — это мы с тобой, — обратился к ней Джоэл слегка неуверенно.       — Можешь не надеяться, — девочка, наконец, поднялась, и Джоэлу пришлось «столкнуться» с ней взглядами. — Так и есть.       Джоэл облегченно выдохнул.       Элли поставила два граненых стакана на импровизированный столик, и подтащила к нему некое подобие бинбэга.       — По-моему, теперь поводов выпить более чем достаточно.       Джоэл откупорил крышку и поднес бутылку к лицу, принюхиваясь: запах крепкого алкоголя тут же ударил в ноздри. Убедившись тем самым, что из двух напитков он выбрал нужный, мужчина придвинул стакан ближе к себе и плеснул в него жидкость янтарного цвета, а затем одним глотком осушил его.       — Эй, а мне налить? — вскрикнула девочка, от возмущения даже привстав со своего места.       — Виски? — непонятно зачем уточнил Джоэл, скорее, чтобы поиздеваться над Элли, в гневе по нынешнему поводу выглядевшей довольно забавно. — Ты думала, я позволю тебе выпивать при мне?       — Господи, а что здесь такого? — продолжала беситься девочка, не зная, куда себя деть от негодования. — Мы же вроде друзья, разве друзья не могут выпить друг с другом?       Её неудавшийся собутыльник с едва заметной ухмылкой наблюдал за девушкой, не утруждая себя отвечать на выкрикиваемые ею вопросы.       — Окей, я сама себе налью.       Стоило только Элли потянуться к бутылке с виски, как Джоэл тут же перехватил её руку.       — Элли, нет.       Посмотрев сначала на свою руку, которую не отпускал мужчина, а затем и ему в глаза, девочка несколько секунд молчала, прежде чем выдавить из себя слово «ладно».       Убедившись, что девчонка и вправду отказалась от глупой затеи, Джоэл только тогда ослабил хватку, чем Элли незамедлительно воспользовалась, одернув руку. Всё ещё рассерженная, она плюхнулась на кресло-мешок позади себя.       — Уже даже попить нельзя… — пробубнила она тихо, но всё же так, чтобы сидящий напротив неё мужчина услышал сказанные ею слова.       — Хочешь пить — пей то, что притащила во второй бутылке, — невозмутимо ответил Джоэл, наливая в свой стакан ещё немного виски. Его целью не было напиваться, но после увиденного во сне, мужчина мечтал забыться хотя бы на секунду. Очередной глоток алкоголя уже не был обжигающим, и приятно согревал тело и душу.       — Ты себя вообще слышал? — скривилась Элли, уставившись на Джоэла. — «Используй сок, чтобы утолить жажду», — она высмеивающее спародировала голос мужчины, пытаясь при этом изобразить его мимику. — Да от сладкого пить ещё больше захочется…       Джоэл поперхнулся. И ему было далеко не до смеха: перед глазами отрывками пролетел сегодняшний сон. В нём девушка уже говорила что-то подобное.       — Может, постучать по спине? — Элли подорвалась со своего места, чувствуя себя виноватой за то, что стала причиной, по которой подавился Джоэл.       — Нет, нет! — слишком резко проговорил мужчина севшим голосом, не успев откашляться, и вытянул вперед руку, не подпуская Элли к себе. Не хватало ещё почувствовать её касания после всего того, что его больной мозг там себе навоображал…       — Окей, окей, не буду! Как пожелаешь… — девочка вскинула руки вверх, пятясь назад к бинбэгу и не понимая, почему Джоэл так странно себя ведет. Она взяла бутылку с соком и, открыв крышку, начала пить его прямо из горла, косясь на мужчину. Закончив, она так и не оторвала взгляда от него, и для Джоэла этот взгляд был красноречив. Элли смотрела на него, как на больного, а сам он навряд ли в данный момент стал бы спорить с таким определением.       Он был счастлив видеть её здесь и сейчас, учитывая, что размолвка между ними длилась внушительно долго: девочка узнала, что Джоэл ей соврал, практически через месяц после их возвращения в Вайоминг и присоединения к общине Томми. И все вытекающие из этой ссоры последствия, естественно, не могли не отразиться на их общении между собой: Элли замкнулась в себе, то ли разочаровавшись в своем друге, то ли перестав ему доверять — оба варианта не облегчали Джоэлу существование. Но это не означало, что он перестал принимать участие в жизни девочки: прямо или косвенно, мужчина всегда был рядом с Элли, даже когда она делала вид, что уже достаточно повзрослела и больше не нуждается в опекуне, и старался изо всех сил, чтобы каждый чертов день, просыпаясь, она имела возможность чувствовать себя в безопасности.       Зато их первые недели в поселении, когда Элли только готовилась отмечать свое пятнадцатилетие, были по-настоящему хорошими. Мария — жена Томми — тогда в шутку спросила у девочки, когда они ужинали с другими поселенцами после вечернего просмотра фильма, не познакомилась ли она с каким-нибудь симпатичным мальчиком из их общины. Надо сказать, ровесников Элли мужского пола здесь было предостаточно, что, конечно, не могло не беспокоить Джоэла. Та лишь усмехнулась.       — Неа, — беспечно пожала плечами девочка. Но такой ответ разгорячил сидящего рядом с ними молодого и не совсем соображающего головой (точнее, соображающего не совсем головой) парня.       — Может, ты хочешь завести себе подружку? — скабрезный акцент на последнем слове, в корне меняющий ответ на этот вопрос в зависимости от степени пошлости отвечающего, отразился хрустом костяшек пальцев рук Джоэла, но и этот вопрос Элли не смутил.       — Ну вообще-то я пробовала что-то подобное однажды. Было здорово, но я пока не совсем уверена, что это… Ну… То, что мне нужно.       Такого откровенного ответа от девочки, похоже, не ожидал никто. Парень, пытавшийся смутить Элли, сам попал впросак.       — И вообще, вы только представьте, как трудно мне будет начать с кем-то встречаться после всех наших общих приключений с Джоэлом!       Все присутствующие, включая самого Джоэла, ошарашено уставились на девчонку, забыв о еде в тарелках. Сидящий напротив брата Томми в удивлении приподнял бровь.       — Ну… Я имею в виду его брутальность… И эта седая борода. Она настолько пизд… Ой, то есть, с ней-то уж точно мало кто сможет конкурировать.       Девочка подмигнула после своей речи сконфуженному напарнику, и тот с облегчением понял, что та всего лишь стебётся над всеми ними. Правда, совсем скоро не до шуток стало самому Джоэлу, когда приличная часть молодых людей в лагере перестала бриться…       Был ещё один случай, приблизительно в то же время. Опять-таки Мария, выглядевшая крайне обеспокоенной, пришла в комнату к Джоэлу с целью обсудить Элли, а конкретно одну вещь, которую обнаружила женщина среди вещей девочки, и которая теперь очень волновала Марию. Она протянула мужчине одну из тетрадок Элли, которую той дали для записи уроков в неком подобие школы, созданной при общине несколькими активистами. Не имея понятия, что такого он мог в ней увидеть, мужчина открыл тетрадку и на первой же странице обнаружил странное слово, которым девочка исписала практически весь лист — оно было многократно написано разными стилями и почерками, но, скорее всего, одной и той же рукой. Та же картина была на следующей, и последующей страницах. Этим словом было «джоэлли».       Поначалу Джоэл никак не мог понять, что могла означать эта бессмыслица. Тогда Мария пояснила: так звучало слияние их с Элли имен.       — Я очень за неё волнуюсь, — зашептала женщина, словно говорила Джоэлу что-то крайне постыдное. — Вся эта подростковая впечатлительность… Она могла, в силу своей неопытности и юности, неправильно трактовать чувства, которые испытывает к тебе после всего того, что ты сделал для неё. Мне кажется, она принимает вашу дружбу за нечто большее, Джоэл. Хочешь, я поговорю с ней, по-матерински?       Но мужчина замотал головой, поблагодарив Марию за бдительность и соучастие. Он хотел сам поговорить с Элли и, если подозрения жены его брата оправдаются, спокойно объяснить девочке, что к чему. Однако при их разговоре Элли заверила Джоэла, что ему не о чем беспокоиться, и что она просто любит его и считает своей «половиной» — напарником, другом, человеком, ради которого она готова умереть, и который также способен пожертвовать своей жизнью ради неё. Такие отношения, по мнению девочки, должны были удостоиться своего особенного названия, в итоге и родилась коллаборация из её имени и имени Джоэла. А после, между ними произошел тот переломный конфликт, и Элли сильно отстранилась от мужчины, конечно, всё ещё продолжая с ним общаться, но уже не так тепло и откровенно, как прежде. Извинений было недостаточно, и всё это время он хотел подойти к ней и сказать, что тоже любит её. Конечно, как дочку.       Хотя кого он обманывал? Элли никогда не была его дочерью. Его единственное дитя, его Сара, погибла десятки лет назад, в самом начале зарождения этого ада на земле. Всякий раз, когда Джоэл испытывал отеческие чувства по отношению к Элли, он тут же сам себя пресекал, мысленно отвергал их, вспоминая, что случилось с его собственным ребенком. Он не мог допустить, чтобы по его вине погибла ещё и эта девочка. Но Элли выжила. Она всегда выживала, доказывая злобному окружающему миру, что способна сама постоять за себя, вне зависимости от наличия или отсутствия опеки над ней кого-то более взрослого, более опытного. Именно поэтому Джоэл изначально так сторонился Элли, не пренебрегая грубыми способами, чтобы убедить её, будто она для него ничего не значит. И именно за это полюбил её позже, поняв, что это он — тот, кто теперь зависим от присутствия этих огромных зеленых глаз, неутомляемого энтузиазма и странных, но довольно забавных подколок в его жизни. Теперь Элли выросла, стала значительно старше, и каждый день её взросления привносил во внешность и характер девушки всё только самое прекрасное, на что ещё был способен этот пораженный болезнью мир…       По всей видимости, Джоэл тоже заразился какой-то дрянью, раз в данный момент испытывал нездоровую, неправильную, непреодолимую тягу к такой родной и теперь такой далекой ему девушке, и на фоне этого наваждения мысль подцепить грибок кордицепса от какого-нибудь Бегуна казалась более чем разумной.       — Два по четверти стакана виски — и ты уже тормозишь как по голове ударенный, — прокомментировала Элли задумчивость своего крайне разговорчивого собеседника. Джоэл отвлекся от раздумий на голос заскучавшей девушки.       — Знаешь, ты была намного милее, когда твой рот был заполнен соком, — мужчина отразил атаку девушки её же способом.       — Ну… Я могу заполнить его виски, а потом позависать вместе с тобой, как ты это делал пару минут назад в одиночестве. И для этого мне, кстати, не нужно будет ничьего разрешения, — добавила она тоном, не терпящим возражений.       — Кажется, одна маленькая, но очень гордая птичка пытается тут подорвать мой авторитет, — усмехнулся Джоэл, всё-таки рискнув задержать взгляд на Элли больше, чем на пару секунд.       — Маленькая? – переспросила та. — А не эта ли маленькая птичка многократно спасала вашу дряхлую задницу, сэр?       Не сдержавшись, Джоэл всё-таки рассмеялся в голос, осознав, что давно уже не делал этого.       Элли была права. Ни одному «маленькому» человечку не под силу было справиться с тем, через что пришлось пройти ей, будучи юным подростком. Все эти погони, убийства, передряги, в которые они с ней регулярно попадали, навсегда отбили у девочки её право на беспечное детство. Но тяжелее всего для неё, по мнению Джоэла, было принимать груз ответственности, непосильный даже для взрослого, за то, что от жизни Элли напрямую зависело будущее сотни других людей. И им было наплевать, какой ценой оно должно было достаться: девочкой собирались воспользоваться, словно горящей свечой, и каждый из этой сотни людей намеревался поднести к её пламени свой незажженный фитиль. И, хвала небесам, Джоэл вовремя узнал, что для того, чтобы горели свечи других людей, Элли должна погасить свою собственную. Он не смог допустить этого. Возможно… Нет, — определенно, мужчина поступил эгоистично, не отдав девочку «Цикадам», ведь он знал наверняка: если спасение человечества повлечет за собой гибель Элли, его жизнь прервется вслед за её…       Несмотря на все озвученные ранее девушкой угрозы выпить виски, она так и не притронулась к бутылке с алкоголем. Элли сидела, не издавая ни звука, и вырисовывала носком кеда невидимые круги на полу, периодически потирая нос. Этот жест всегда выдавал её нервозность по какому-то поводу.       — Тебе разве не пора на занятия? — Джоэл вдруг вспомнил, что в этом году Элли должна была выпускаться из так называемой школы. По этому случаю семья Томми и многие другие поселенцы намеревались устроить для старшего класса выпускной бал. Мужчина всё гадал, придет ли к нему Элли для того, чтобы сообщить, с каким мальчиком она на него пойдет, или же предпочтет не вовлекать старого друга в свою новую жизнь? А, может быть, именно за этим она сейчас и пришла?       — И чем же, интересно, ты прикажешь мне там заниматься в такое время?       Её ответный вопрос застал Джоэла врасплох: он не мог понять, что сказал не так, но девушка, заметив смятение на его лице, пояснила.       — Сейчас ночь, Джоэл. У меня ещё около восьми часов до начала занятий.       — Не угрожай мне, — ответил мужчина, приподняв руку и намереваясь посмотреть на часы, чтобы узнать время, но остановился на полпути.       Эта чертова привычка смотреть на неисправные поломанные часы — подарок покойной дочери — всякий раз, когда речь шла об уточнении времени, по всей видимости, умрет вместе с ним. Зато она воспитала в нём одну важную мысль, забывать которую не следовало никогда — времени нет.       Мужчина исподлобья посмотрел на Элли и заметил, как она быстро отвела от его приподнятой руки напряженный взгляд. На самом деле, уже не в первый раз Джоэл замечал, или ему так казалось, что Элли что-то типа ревновала его к этим часам. Пару раз он ловил её настороженный и по-детски, то есть, с трудом сдерживаемый от проявления эмоций взгляд в то время, когда он задумчиво разглядывал подарок давно погибшей дочери. Было ощущение, что в этот момент Элли сама была готова обвить кисть его руки, лишь бы тот обратил свое внимание на неё и перестал причинять себе боль столь тяжелыми воспоминаниями. Если бы она только знала, что единственным созданием, на которое Джоэл был готов смотреть столько, сколько ещё ему было отведено в этом мире, была сама Элли…       Элли считала, что мысль, давно укоренившаяся в её голове, могла прийти в другую голову разве что какого-нибудь укуренного наркомана, но девушка всё бы отдала, лишь бы стать теми часами на руке Джоэла. Она видела и понимала: ни на одну вещь в мире он не смотрел с такой душераздирающей безысходностью, и в то же время с безусловной, безграничной, безмолвной любовью. На протяжении всего того времени, что Джоэл доставлял её к «Цикадам», Элли просто хотелось перестать быть для него обузой вроде какой-нибудь антикварной вазы, которую мужчина за неплохое вознаграждение был обязан доставить на место назначения в целости и сохранности, и только потому её и берёг, а вот что касается «поставить эту вазу на свою прикроватную тумбочку» — навряд ли. Но, как назло, именно в тот момент, когда она с таким трудом добилась от Джоэла доверия, стала для него чем-то большим, чем просто объектом бартера, он самостоятельно переоценил всё то, к чему они с таким трудом шли, а под конец и вовсе обманул девушку, показав, что спокойно может дать пустую клятву, если ему так будет нужно. Девушка безумно скучала по нему, однако ей понадобилось немало времени для того, чтобы понять мотивы обоих его поступков и принять их, но, боже… Сколько же времени, которое они с Джоэлом могли провести вместе, было потрачено впустую, пока она пыталась перебороть саму себя! Да и то лишь для того, чтобы понять: только он — тот единственный, кому она может и хочет доверять.       А ещё Элли осознала, что теперь-то Марии уж точно нужно бить тревогу, хотя так очевидно палиться, как вышло тогда с тетрадкой, повзрослевшая и поумневшая девушка больше не будет.       — Ты хотела о чём-то поговорить со мной? — тихим и каким-то обреченным голосом спросил Джоэл. Девушка едва заметно кивнула, загадочно улыбнувшись, но даже не знала, с чего начать.       Дело в том, что вот уже которую ночь Элли видела один и тот же сон. В нём она блуждала по освещенному солнцем лесу вместе с Джоэлом, когда ей вдруг нестерпимо захотелось пить...