Проклятые сказки.

      По большему коридору, сделанному из мрамора, стены которого подпирали колонны, раздались звонкие и тяжелые шаги, сквозь которые слышались голоса. По коридору шел Эреб, смотря вперед невозмутимым взглядом. Казалось, что его ничто не волнует, кроме приближающегося дела. У него были черные, короткие и кудрявые волосы, а так же крепкое телосложение, что было скрыто под белой мантией. Его черты лица были аккуратными и идеальными, словно безупречная работа скульптора. Эреб был полностью сконцентрирован на деле, но пришлось отвлечься от концентрации. За ним хвостом плелся его сын, Мом, быстро перебирая ногами и громко крича на отца.       — Я не собираюсь сидеть с этой мелочью! — кричал тот, попутно матерясь, показывая так своё возмущение.       Все планы Мома рухнули у него же на глазах. Он не может осуществить свою затею, от чего молодого бога переполняла злоба и обида. Столько все продумывал и одной фразой отца все разрушилось. Его отец же шёл широкими шагами, продолжая смотреть вперёд, показывая сыну, что его решение нельзя изменить. Но после того, как Мом зарычал на весь коридор, матерясь от всей души, Эреб резко остановился, не оборачиваясь. Мом этого не ожидал и от того врезался в широкую спину отца. По сравнению с отцом, Мом был весьма не крепок, что очень бы удивило людей. Но у богов было столько работы, что те просто не успевали следить за собой. Так что второе поколение богов было на вид несколько хилыми, нежели их родители. После столкновения, бог глупости опешил, отходя назад. Глубоко вздохнув, парень воскликнул.       — Какого хера?! — с манерами у него было туго, ведь он мог обматерить и отца и мать, но те знали, что это его способ выражать свои чувства.       Бог мрака промолчал, резко разворачиваясь к сыну. Он взмахнул своей мантией, после чего громко заявил:       — Сегодня ты сидишь со своими братьями и следишь за тем, что бы они не подрались. Я доверяю это тебе, оставляя за старшего, — коротко о главном заявил тот.       Мом, подобно рыбе, пытался что-то сказать, шевеля губами, но не произнося и звука. За это время его отец кивнул и быстро ушел, да бы не слышать все возмущения парня. Когда Эреб скрылся из виду в длинном коридоре, который казалось бы не имел конца, Мом во всю глотку заорал «Блять!», после чего ещё долго зло кричал на весь коридор, пару раз ударив стенку кулаком. Однако, когда по стене пошла трещина, парень испуганно посмотрел на ту, после чего осмотрелся и быстро убежал с места преступления. Если об этом прознает его дед, то ему точно снесут голову, если не хуже.       Быстро проносясь по коридорам, то и дело резко тормозя и проскальзывая на поворотах, Мом столкнулся со своей сестрой Атай, сбивая ту с ног. Быстро дыша, парень сидел на сестре, вникая в то, что сейчас произошло. Ата ошарашено смотрела на него, после чего улыбнулась и слащаво заговорила.       — О, кого я вижу! Я слышала как ты ругался на отца. Как всегда орешь больше всех, — говорила та, будто бы всё знала, но Мом давно знал все проделки сестры, от чего раздраженно закатил глаза, недовольно начав растягивать слова.       — О нет! Из всех я встретил именно тебя, гадюка! — в своем стиле заявил тот, вставая с сестры и протягивая ей руку.       Извиняться тот не станет, слишком уж горд для этого. Кашлянув, парень отряхнулся, поправляя черные густые волосы, что своей длиной закрывали шею и половину ушей. Ата же, не теряя времени, приняла помощь, после чего тем же голосом сказала:       — Я тебя прощаю, — она говорила так, будто бы тот сначала извинился, а она уже приняла его извинения.       Наверное, все, кто много с ним общался, привыкли к этому. Так что Мом лишь вздохнул, смотря куда-то в сторону и продолжил идти по направлению зала.       — Я за старшего, так что вали в зал, — быстро сказал тот, удаляясь, не желая слушать дальнейших слов сестры, и так было настолько обидно, что хотелось разгромить тот самый зал, в который направлялся он, но все же парень бы так поступать не стал. Ата что-то кричала тому в след, явно ничего не поняв, но Мом набирал скорость шага, пока и вовсе не убежал.       В такие моменты ему больше всего не хотелось, чтобы его кто-то видел, чтобы кто-то понимал, как тому обидно и как рушатся все его планы. Но, как на зло, когда Мом протер виски от раздражения, появилось еще три его сестры. Мойры. Самые противные из сестер. У них нет глаз, пустые глазницы, и лишь один глаз на них троих. Кожа обвисшая, будто бы старухи, а ведь им от силы лишь лет 17. Волосы растут пучками на голове, но совершенно не прикрывая практически лысые головы сестер. Одеты они в какие-то белые тряпки, что уже затерты до дыр и до ужаса грязные. Кожа была цветом болота, на которой уже давно появились морщины. Они были сравнительно низкими, и, когда подкрадывались, становилось еще более пугающе. Мом вздрогнул от испуга. Каждый раз, когда их видел, он всегда хотел лезть на стену, прятаться за шкафом, лишь бы не слышать и не видеть их, их уродливые лица. Но от испуга его отвлекло их недовольное выражение лица. В голове все мысли спутались.       «— Нет… Нет, нет! Они появляются с такими мордами только когда есть ужасные новости. Все обернется крахом? Я умру? Последнее мало вероятно, уж я то знаю.» — думал тот, начиная хмуриться. Тишина длилась с минуту, после чего парень раздраженно охнул и так же раздраженно спросил:       — Ну что там? Выкладывайте! — махнул тот от злости руками. Все как нельзя хуже и хуже складывается, даже мата не хватало на то, чтобы выразить всю боль и разочарование в этом дне. Мойры переглянулись, после чего продолжали хранить тишину. Мом непонимающе смотрел на тех.       — Вы, блин, шутите? У вас один глаз на троих, идиотки! — возмутился тот, после чего рыкнул, растолкав тех руками и отправившись дальше в зал. Рыча что-то вроде: «Пофиг на пророчество! Глупые Мойры!» и тому подобное, все больше и больше добавляя оскорблений и все более неприличных.       С ноги открыв дверь в зал, он осмотрел его. Всё те же белые стены, в центре зала круглый ковер цветом сливок, шкафы из белого дерева, с полными книг полками, рядом с прямоугольными окнами стоят столы с шахматными досками, за которыми без дела сидят скучающие молодые боги. В центре играли два брата-близнеца в любимые тряпичные куклы. А так же там сидела их мать — Никта. Единственная поддержка для парня, ведь с его лексиконом тому трудно общаться с другими богами. Увидев своего сына, она ласково улыбнулась своими персиковыми и пухлыми губами, нежным голосом спрашивая:       — Что случилось, сынок? — любой в такой момент почувствовал бы себя слабым маленьким ребенком, который до сих пор находился под опекой матери.       Та смотрела на сына красивыми карими глазами, с длинными черными ресницами. Её шелковистые каштановые пряди аккуратно лежали на плечах. А белое греческое платье как всегда делало её более утонченной, словно прекрасный лотос. Мом помялся в дверях, переваливаясь с ноги на ногу, бегло смотря по сторонам в поисках места для остановки внимания, но он резко сорвался с места, подходя к матери и усаживаясь у её колен. Посмотрев на мать несколько печальным взглядом, слова застряли у того в горле, от чего Мом просто уткнулся носом в материнское платье. От запаха матери парень успокоился, глубоко вздыхая. Нежный запах ванили, смешанный с запахом оливок только на Никте мог быть таким чарующим. Мать же нежно погладила того по голове, повторив свой вопрос, но уже тише и нежней. Мом со вздохом поднял голову, жалобно смотря на мать.       — Отец не пускает меня гулять, говорит с этими даунами сидеть, — жалобно проговорил тот, указывая на своих братьев и сестер, что внимательно следили за происходящим. Мать покачала головой. Она как всегда была слишком доброй, чтобы даже возмутиться на слова своего сына.       — Ну что ты… Они все всё равно твои братья и сестры. А твой отец очень занят, ему нужна твоя помощь, — она продолжала гладить сына по черным мягким волосам, от чего тот взвыл, скорей от досады.       — Нет… Я не хочу возиться с ними! Они же все тупицы, да они не наигрались в кукол в детстве, — закончив это, он получил по голове тряпичной куклой. От недоумения все возмущения вновь куда-то делись. Удивленно смотря на игрушку, парень задавался вопросом:       — «Эти идиоты даже обижаются как тупицы?!» — но тут послышался голос матери.       — Гипнос! Ты же знаешь, что твой брат не в силах себя контролировать, — так же нежно говорила та. На что Гипнос, сидевший позади Мома, рядом со своим братом-близнецом Танатосом, цокнул.       — Пусть выражается менее обидно! — Мом оскалился и посмотрел на того.       Там сидело два брата, их бы не отличить друг от друга, но Гипнос недавно состриг волосы, так как его брат-близнец приклеил к его белым волосам жвачку. Бог смерти шел на поводу у всей компании темных богов, но ещё почему-то не поругавшись с Гипносом. Сам же Гипнос скрестил на груди руки и, нахмурившись, смотрел в сторону. Его явно зацепили слова брата. Короткие кудрявые белые волосы были короче, чем у Мома, но это так казалось, ведь у Мома они были не настолько кудрявыми. Гипнос бы так и сидел, если бы Танатос вдруг не затих, открыв рот. От чего бог сна посмотрел на Мома и ойкнул. Мом казалось сейчас взорвется от гнева. Их мать не знала что делать, ведь раньше таких ситуаций не было. Мом зарычал, сдавив куклу в руках так, что у той отлетела голова, а пух из неё посыпался на пол. Бог злословия, покрыл своего брата матом, а посте кинул остатки куклы тому в лицо, продолжая возмущенно орать. Но тут вмешался Танатос, хватая Мома, дабы тот не полез в драку. Бог смерти часто общался с Момом, так что уже знал его привычки и прочее. Мом яростно орал на наглеца, а Гипнос сидел в ступоре, не зная что же ему делать. Если продолжит спорить с Момом, то и вовсе на драку нарвется, а у злых богов силенок-то больше. Ну, а если не продолжит, то пострадает его честь. Всё бы так и продолжалось, если бы в зал не вошли Мойры. Мом же от их появления чуть вскрикнул и отскочил в сторону от испуга и неожиданности, но это было не заметно, ведь и до этого он кричал. Только бог смерти захохотал, схватившись за живот, от чего получил подзатыльник от смущенного Мома. Ну что он может поделать, если боится их? В кошмарах видит и готов как девчонка кричать при их виде, но этого бы он ни за что не сделал. Но тут его возмутили следующие слова сестер:       — Мом, тебе лучше отправляться сегодня. Не опоздай, — и вот, все планы вновь накрылись. Никта строго смотрела на сына, который мигом притих, почесывая затылок. Прикусив нижнюю губу, парень прошел к столам с шахматами, садясь на напротив одной из Кер.       — Только не жульничай, — сказал тот, начав игру за белые фигуры. Никта вздохнула, понимая, что задавать дальнейшие вопросы сыну бесполезно, а потому она опустила свой взгляд в книгу, что лежала у неё на коленях и продолжила чтение.