Intrinsic Gray

you start, i'll join in

— Бенедикт, ты не пропустишь своё время сна? Бен стоял один в конусе света от уличного фонаря, который освещал автобусную остановку, его руки были засунуты в карманы чёрной толстовки. Он быстро наклонил голову, рыжеватые волосы упали на его глаза, и на лице появилась широкая улыбка, когда я приблизилась. — Я встречаюсь с Сиенной. Я бы зашёл к тебе в комнату, если бы думал, что ты там, но, — он откинул рукав, чтобы проверить часы, — я не предполагал, что ты всё ещё здесь. — Я опаздываю, — призналась я, прислонившись к знаку автобусной остановки. — Проспала. Он улыбнулся и протянул руку, чтобы потрепать мои кудри. — Не Великая Дэвис Хатчесон, она та, кто уже получил так много сна. Я стукнула его по руке и сгримасничала. — Не дерзи. Я прекрасно восполняю сон. — На выходных, — добавил он. — В течение дня. Четырнадцать часов по времени. Между раундами беспробудного пьянства. Я скривила рот и уставилась на него. — Осуждение, осуждение. И куда ты направляешься сегодня вечером с Сиенной? Обратно в Mansion Hive (п.п.: студенческое общежитие) и к своей богатенькой девушке? — Не, — сказал он, отмахиваясь от меня так, словно это не было большим делом. — Она не для меня. Я нахмурилась и открыла рот, чтобы сказать ему, что прозвучало так, будто он хотел меня одурачить, но он продолжил прежде, чем у меня была возможность быстро вставить слово. — Мы с Сиенной собираемся в «Alley Cat’s», чтобы запить наше горе после этой игры Ливерпуля, — сказал он быстро, приведя в беспорядок свои волосы одной рукой и отведя взгляд, вероятно, чтобы скрыть своё лицо от меня. — Они проиграли Челси, конечно, так что она будет запивать не очень большое горе. Но я уверен, что выпью достаточно за нас обоих. Сиенна болела за две команды – Ливерпуль, потому что оттуда был родом её папа, и Челси. Но остальные из нас болели строго за одну команду: Скрэм за Ньюкасл, Бен за Ливерпуль и я за Юнайтед. В автобусе я села около него и сказала: — Так расскажи мне об этой девушке. Чем она тебе не понравилась? Я всегда давила на Бена, вот почему он наверно старался избегать этой темы с самого начала. Скрэму не нравилось совать нос в чужие дела, и Сиенна обычно чувствовала себя ужасно, чтобы вести об этом речь, поэтому я считала своей обязанностью перед Беном, как перед своим другом, помогать ему. Сдерживание не приводило его ни к чему хорошему, прежде чем он встретил меня и обнаружил, что корень его проблемы был ключом к разрешению. Мы всё ещё работали над поиском корня его проблемы, конечно. Бен тяжело вздохнул и покрутил головой, словно расслабляясь для этого разговора. Затем очень тихо, так чтобы никто другой в автобусе не смог подслушать, он прошептал: — У меня не встал. Я кивнула. Я подумала о том же. — Она не была привлекательна? — осторожно спросила я, придвинувшись ближе и понизив голос. Он приятно пах – специями и мужским мылом, и его тело источало тепло, отчего было так хорошо, поскольку в автобусе было холодно. — Она была очень привлекательна, — честно ответил Бен. — Но так же она была глупой, как пробка. Я засмеялась, вытягивая ноги и кладя голову на его плечо. Я начала ковырять застарелое пятно на джинсах на внутренней стороне бёдер. — Как думаешь, почему так? Потому что она была глупой, поэтому тебя не привлекало к ней? У него вырвался нетерпеливый звук. — Ну, я касался твоих сисек и у меня не встал, а ты не глупая. Мои пальцы замерли, и я погладила рукой ногу. — Полагаю, это правда, — размышляла я, нахмурившись. Это случилось давным-давно, когда мы только начали работать на станции и у нас была праздничная пьянка на какой-то вечеринке в Касс. Скрэм отнёс Сиенну в её комнату, когда она вырубилась, оставив нас с Беном. Нам было скучно и, честно говоря, я думала, что он симпатичный. Он был симпатичным. Он был высоким с милой улыбкой и хорошими волосами, и не слишком мускулистый, как некоторые парни, но он хорошо выглядел без рубашки. Я могла так сказать теперь, поскольку если бы у меня был член, Бен не смог бы возбудить меня в этом плане. Но тогда ему удалось почти полностью раздеть меня, а затем он сказал, чтобы я ушла. Только позже, когда я накинулась на него с этим, потому что не хотела, чтобы на станции всё было странно между нами, он признался мне о своей проблеме. Я была потрясена, по меньшей мере, что он вообще доверился мне. Я не была известна как очень чуткой и в большинстве случаев была очень нескромна. Но из всех людей, прежде всего Скрэмом — его лучшим другом в универе, и Сиенной, которая была гораздо более вежливой, чем я, Бен выбрал меня. — Послушай, Бен, — сказала я, садясь так, что могла смотреть ему в лицо, и сжала его руку, слегка улыбаясь, — в один прекрасный день это случится. Он фыркнул. — Ты шутишь? Это случается каждый день. Когда я в одиночестве смотрю порно в своей комнате. Почему так? — Понятия не имею, — признала я, обернув его рукой, и снова положила голову ему на плечо. Внезапно я села и дерзко ему усмехнулась. — Ты снова можешь потрогать мои сиськи в любое время, когда захочется, если думаешь, что это поможет. Он засмеялся, откинув голову назад. — Соблазнительно. Возможно, Скрэм будет следующим, кто предложит, любой из вас был бы хорош для меня. Я потрясённо выдохнула. — Что-что, прости? Он улыбнулся и погладил меня по голове, отчего я расслабленно опустила её обратно на плечо. — Теперь не шуми, громкая. Наверно в твоих резервах осталось не так много энергии. Сохрани её для своего шоу. Я улыбнулась и ближе прижалась к нему, издавая преувеличенно счастливое фырканье, когда ткнулась носом в его толстовку с капюшоном, чем заработала смех от него. Когда всё остальное не удалось, я, по крайней мере, заставила его засмеяться, что, учитывая все обстоятельства, казалось маленьким чудом. Не думаю, что могла бы смеяться над той нашей ситуацией. Но моё расстройство из-за самой себя могло мной управлять, и Бен не позволил мне этого сделать. К тому времени, как мы достигли остановки самой близкой к зданию Коммерческого Дорожного Строительства, я заснула на плече Бена. Он потряс меня, разбудив, и затем помог мне покинуть автобус, когда я встала со своего сидения и у меня заплелись ноги, я чуть не упала прямо на колени женщины. Он был прав, мои запасы энергии были на исходе – типично для пятничной ночи. — Сегодня я сплю на станции, — проворчала я, когда мы направились в здание. — Я не поеду на этом дурацком автобусе обратно в Касс. Я засну, и в конечном итоге окажусь на станции Хакли Централ. Бен усмехнулся. — Это меньше, чем в километре от Касс. — Что является долгой прогулкой, когда твой бак пуст, — раздражённо огрызнулась я. Мы только что пришли в библиотеку и один из ночных библиотекарей заставил меня замолчать. — Какой брюзга, — пробормотала я, закатывая глаза, когда мы обогнули стойку регистрации и направились вглубь библиотеки; всем столам, пыльным полкам и компьютерам требовалось серьёзное обновление. — Как кому-то может тут нравиться. — Может брюзги ощущают других брюзг так же, как собаки чувствуют запах друг друга? — вслух задался вопросом Бен, и когда я замахнулась на него, он увильнул от моей руки и ответил развязной усмешкой, сильно довольный собой. Я сердито посмотрела на него. — Придурок. Но Бен смотрел мимо меня, он удивлённо поднял брови, и я проследила за его взглядом, один из столов в конце был занят. Это было довольно необычно в пятницу ночью, когда большинство студентов выходили куда-нибудь, чтобы пропить свои клетки мозга. Но здесь, в эту ночь пятницы, был единственный угрюмый на вид кудрявый клиент всей библиотеки. Он наблюдал, как мы с Беном шли, его прямой взгляд прошёлся по мне так, словно я была любой другой незнакомкой. Бен начал замедляться около меня, словно он собирался остановиться и сказать привет, поэтому я пошла немного быстрее, надеясь, что Бен поймёт намёк. Гарри отвёл взгляд, возвращаясь к своему учебнику и записям с лекциями прежде, чем мы покинули зону его видимости. Бен с любопытством прочистил горло, когда мы начали спускаться по лестнице на цокольный этаж. — Вы двое всё ещё в состоянии войны? Я поморщилась. — Навсегда и навечно. Гарри игнорировал меня, начиная с нашей ссоры в прошлый четверг. Я не спрашивала, почему он не был ни на одном занятии у Уиггинса, и он не одаривал меня даже взглядом, когда я была рядом. Это было всё, чего я когда-либо хотела от него – полная тишина. Делать вид, что мы даже не знаем друг друга. По какой-то непостижимой причине, его молчание, когда я сделала что-то не так ему, наоборот без конца раздражало меня. Внизу Сиенна выключила лампочку В Эфире, когда Бен и я пробирались через временное книгохранилище. Когда мы проникли внутрь, она рассматривала свои ногти под настольной лампой. — Вам нравится? — сказала она, когда мы вошли, подняв свою руку так, чтобы мы видели. Она покрыла ногти золотым лаком с маленькими чёрными сердечками. В то время как я боролась с домашними заданиями и глотала бесконечные напитки с кофеином только чтобы не впасть в кому, Сиенна делала такие вещи, как выщипывала брови и красила ногти, и смотрела видео обучающие макияжу на YouTube в перерывах её шоу. Вероятно, это имело некоторое отношение к тому факту, что она была почти самой одарённой на своём курсе, и все мы знали, что она ездила по различным местам – по большим местам. В течение лета она стажировалась в BBC Radio и она основала нашу станцию. Может, мы и помогли, но Сиенна была королевой радио L Met. — Как ты это сделала? — в изумлении спросил Бен, щурясь, когда смотрел на ногти Сиенны. У Бена была особенность делать всё действительно важным. Он выслушивал всё о моих проектах, которые я делала для занятий и о темах, которые я затрагивала на своём шоу, и он вёл себя так, словно рисунки на ногтях Сиенны были бесконечно увлекательны. Кроме того, он не притворялся; он был искренне заинтересован всем, что делал. — Уголок листовки, которую я получила наверху, и кое-какой чёрный и золотой лак для ногтей, — Сиенна подула на ногти, а затем постучала по каждому кончиком пальца. — Думаю, они высохли, так что нам не нужно ждать. Я бросила свой рюкзак на диван и опустилась на подушки. — Вы двое весело проведите конкурентный запой сегодня вечером. Постарайся не засолить свою пинту слезами, Бен. Сиенна рассмеялась, закинув сумку на плечо, и внимательно обследовала ногти на другой руке. Бен нахмурился. — Ливерпуль собирается вновь войти в игру после этого, — решительно сказал он, помахав мне пальцем. — Шесть к нулю ничего не означает в начале сезона. Я отмахнулась. — Почему бы тебе не сделать мне график или что-то типа того? Один с прекрасной расцветкой и большим количеством статистических данных. Сиенна фыркнула, открывая дверь, а затем повернулась и сказала: — Не засни на этом диване. Ты выходишь через восемь минут. Я подняла голову. — До свидания, — многозначительно сказала я, мрачно на неё взглянув. Она хихикнула, а затем они ушли, оставив меня в кабине одну, и только слабый звук плей-листа Сиенны составлял мне компанию. Я зевнула и высоко вскинула руки над головой, выгнув спину, пока позвоночник удовлетворительно не хрустнул. Сиенна не была далеко, когда предупредила меня не засыпать на диване; это не было маловероятным в тот момент, настолько я устала. Я могла ожидать серьёзную чашку чая от Майкла и надеялась, что он будет слышать мои молитвы всю дорогу из офиса охраны, когда поедет в полночь. Иначе это будет дешёвый быстрорастворимый кофе наверху, который на вкус как растворённая грязь. Почти в половине двенадцатого раздался стук в дверь, и я могла предположить, что это может быть только Майкл со священной чашкой чая, чтобы спасти меня от краха посреди шоу. Я поднялась со стула, для чего потребовалось серьёзное усилие, учитывая, что я ощущала, будто моя задница приклеена к нему, и боролась с очередным зевком, когда открывала дверь. Я быстро захлопнула рот, обнаружив по другую сторону Гарри, я недовольно скривила губы. — Думаю, конвенция мудаков в другом здании, — сказала я, мгновенно раздражаясь. Я едва была в состоянии смотреть на него всю неделю, не испытывая порывов гнева, который ощущала во время нашего спора возле офиса Айзека в прошлый четверг. Его бесстрастное лицо даже не дрогнуло на оскорбление, но я заметила глубокий вздох, который он сделал, словно хотел остановить себя. Но он не ответил, и тишина висела между нами в течение нескольких напряжённых секунд, пока я не нарушила её. — Ну? — подсказала я ему, чувствуя себя так, словно кто-то засунул меня в обжигающий процесс сушки в машине – горячий, вибрирующий и немного шаткий. — Ты пришёл, чтобы простоять тут всю ночь? Он очень медленно поднял брови, а затем его губы расплылись в поразительной усмешке, один уголок был вскинут чуть выше другого. — Ты действительно заставляешь меня заново продумать извинение, — сказал он, качая головой, словно это было каким-то позором. Я усмехнулась, возмущённая. — Я не хочу извинений. Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. — Да неужели? — в уголках его глаз появились морщинки, когда он пытался побороть ещё более широкую улыбку – в то же время, я боролась с желанием ударить его молотком по голове. — После всех вещей, которые ты сказал на прошлой неделе? — я испустила хриплый недоверчивый смех, сильнее сжимая ручку двери, мои глаза сузились. — На самом деле, я хочу отвести тебя на крышу, чтобы я смогла столкнуть тебя с неё. Его губы дрогнули, словно его улыбка могла стать ещё шире сейчас. Я ненавидела то, что он был так спокоен. Даже не просто спокойным, а нахальным! Это было невыносимо! Мне хотелось придушить его. Я всё ещё злилась из-за нашей последней ссоры, а он был здесь, будто ничего не случилось, хотя он лишь презрительно взглянул на меня час или полтора назад в библиотеки и игнорировал меня всю неделю. Было ощущение, что у него какое-то расстройство личности. — Ты собираешь позволить мне сказать то, что я должен или нет? — спросил он, прислонившись к дверному косяку, сверкнув глазами, когда ухмыльнулся мне. Я скрестила руки на груди и сделала шаг назад, увеличив расстояние между нами. Я не хотела, чтобы он стоял так близко, потому что он приятно пах и мне не нравилось связывать хорошие вещи с самим дьяволом. — Я не хочу этого, — отрезала я, стиснув зубы. — Можешь засунуть слова себе в задницу, мне всё равно. — Ты проигрываешь Beyoncé? — спросил он вдруг и проскользнул мимо меня в кабину, как будто я не сказала ему только что проваливать. Я могла бы закричать, но вероятно он будет наслаждаться тем, какой озлобленной от бессилия он меня делал. Я могла сказать, что он уже этим наслаждался. Фактически, если использовать перечень, который я помнила по моим исследованиям психологии в колледже, то, скорее всего, он квалифицировался бы в качестве настоящего психопата – красноречивый, высокомерный, эмоционально поверхностный, явно с садистскими наклонностями. — Тебя не приглашали, — строго сказала я, положив руки на бёдра. Он ухмыльнулся, взглянув на меня через плечо, когда сел на стул. — Ты проигрываешь Beyoncé. Он сидел на моём стуле. Мне хотелось выкинуть его из него. В бак с аккумуляторной серной кислотой. — Мне нравится эта песня, — я скупо на него взглянула. — У тебя с этим какие-то проблемы? Он покачал головой, выглядя невозмутимым, когда откинулся назад на моём стуле и сложил руки на животе. — Мне тоже она нравится. Конечно, нравится. Я вздохнула, подняв руку, чтобы потереть лоб. Я слишком устала для этого. Я чувствовала, что мой мозг плавится, когда покидала свою комнату, и последнее, что мне было нужно – это воодушевлённый Гарри, вызывающий у меня мигрень от стресса. Плюс, от осознания, что мой музыкальный вкус совпадает с его пусть даже в одной песне, мне хотелось несколько раз удариться головой о стену. — Может, ты просто скажешь то, что хочешь, и уйдёшь? — попросила я, мой голос бы наполнен усталостью и, вероятно, всплеском раздражения. Я теряла терпение, если у меня оно вообще было, и с силой облокотилась на стол. Он развернулся в кресле лицом ко мне, но не отвечал на мой взгляд. — Послушай, у меня был плохой день, — наконец сказал он, улыбка покинула его губы. Я впилась в него взглядом, мой рот приоткрылся в недоумении. — У каждого человека бывают плохие дни. Уверена, твой был не так плох, как у остальной части мира. Его губы сжались в тонкую линию, он свёл брови. — Это не значит, что мне не разрешено раздражаться, когда это происходит. — Но нельзя гадить всякому, кто пересекает тебе дорогу, — отрезала я, повышая голос, мой гнев усиливался. — И нельзя говорить всё, что хочешь, кому хочешь. — Ты говоришь мне всё, что хочешь, каждый день! — возразил он, подняв свой взгляд, чтобы встретиться с моим. Его выражение лица было жёстким, челюсть сжата. — Ну, это потому, что я ненавижу тебя, — прорычала я ему. Он откинулся назад и ухмыльнулся. — Ты не ненавидишь меня, Хатч. Я вызывающе вскинула брови и сказала: — Готов сделать на это ставку? Он облизал губы, наклонившись вперёд, и упёр локти в колени. — Послушай, менеджмент поставил интервью на то же самое время, что и занятия у Уиггинса, и я стал немного раздражительным из-за этого, потому что он уже ненавидит меня, и с самого начала я прикладываю больше всего усердий на этих занятиях. Отсутствие на занятии не принесёт мне большой пользы. И ты просто оказалась там, и я выплеснул всё на тебя. Я не должен был говорить то, что сказал там. Это было неправильно, и я сказал это только потому, что знал, как сильно ты разозлишься. Я оставалась тихой, почти впав в онемение. Затем я просто сказала: — Ну, ты был прав. Он медленно кивнул, внимательно глядя на меня. — Да, признаю, — он сел немного прямее и нахмурился. — Но ты сказала некоторые довольно неприятные вещи, ты понимаешь. — Понимаю. Он в недоумении посмотрел на меня, словно на самом деле ожидал, что я попрошу прощения за то, что сказала ему. — И? — подсказал он, непреклонно. — И ты сидишь на моём месте, — я дёрнула подбородком в сторону двери. — Уйди. Он закатил глаза и встал, но вместо того, чтобы направиться к двери, он двинулся к дивану и плюхнулся на него, подняв руку к глазам. — Ты самая разочаровывающая девушка, которую я когда-либо встречал. У меня не было времени бросить тот факт, что это он был самым разочаровывающим парнем, которого я когда-либо встречала, а также наиболее нежелательным в моей кабине. Так что я села в кресло и развернулась лицом к микрофону, надевая наушники поверх моих растрёпанных локонов. — Заткнись. Я собираюсь выйти в эфир. Выход в эфир 2 ноября 2013 в 00:42 по Британскому Летнему Времени ДЭВИС: Ну, я чувствую себя довольно сонной сегодня вечером, так что простите, если не будет моего привычного стандартного остроумия. На самом деле, я хотела прокомментировать отсутствие напитков с кофеином для нас, кладбищенских плутов. Уверена, библиотекари и сотрудники охранных служб согласятся, что зернистый растворимый кофе, который мы получаем гораздо хуже, чем тот кофе, который отдан дневной смене, а они меньшие гурманы, чем мы. Когда все закрываются, а мы поддерживаем места в рабочем состоянии, какая благодарность в виде кофе, который на вкус как жидкость из сточных вод? Вы в эфире. ЗВОНЯЩИЙ #1: Кафе открыто двадцать четыре часа, не так ли? ДЭВИС: Вы совершенно правы. ЗВОНЯЩИЙ #1: Вот только если ты хочешь в кафе, то тебе придётся покинуть радиостанцию, так что такие кафе вышли из моды. ДЭВИС: Ну, разве вы не лучик солнца? [завершение вызова] ДЭВИС: Привет, вы в эфире. ЗВОНЯЩИЙ #2: Разве ты не можешь ночью заказать курьера с кофе? ДЭВИС: Если ты сможешь, никогда не рассказывай мне об этом. Однако идея блестящая. Если там есть какие-нибудь курьеры, которые слушают, не стесняйтесь позвонить и проинформировать общественность. Можно ли доставить кофе с курьером после полуночи? Если можно, я собираюсь потратить непристойную сумму денег на это. И пока мы ждём, эта песня немного разбудит вас. Мэт Кирни с «Hey Mama». Я сорвала наушники и повернулась в кресле, чтобы снова оказаться лицом к Гарри. Он всё ещё держал одну руку на лице, но смотрел на меня одним глазом. Я поджала губы, скрестив руки на груди. — Вообще-то ты не сказал ни одного слова извинения. — Прости, — немедленно сказал он, опуская руку и садясь. — Я был идиотом. — Ты был большим идиотом, — исправила его я. — Может быть, самым большим идиотом. Он пробежал зубами по своей нижней губе, ожидая. И я не планировала это делать. У меня были твёрдые намерения повернуться и не обращать на него внимания, пока он не уйдёт. Но мой рот словно больше мне не принадлежал, поскольку следующая вещь, которую я сказала, была: — Я тоже прошу прощения за то, что сказала. Улыбка медленно появилась на его лице, и он отвернулся. Я сердито посмотрела на него. — Не выгляди настолько охеренно довольным собой. Он не ответил, вместо этого наклонился, чтобы осмотреть одеяло и подушку, сложенные на краю дивана. — Для чего всё это? — Я сплю здесь большинство ночей, — осторожно ответила я. — На этом диване, когда заканчиваю моё шоу. Он нахмурился, взглянув на меня с любопытством. — Почему? — Я работаю в столовой в течение недели с пяти утра, а моё шоу идёт до половины третьего, — я с лёгкостью пожала плечами, снова осматривая стёртую дырку на джинсах. — Это было бы пустой тратой времени – ехать на автобусе обратно в Касс, а диван не так уж плох. — Не так много сна, — отметил он. Это не походило на глубокое наблюдение – я получала его ото всех, в том числе от своей мамы, которая была наиболее обеспокоенна моим графиком сна, особенно в прошлом году, когда мы только начали вести станцию, и я с трудом приспосабливалась к сдвигу в моём сне. Я продолжила ковырять мои джинсы. — Просто своего рода дремота. Я получаю дозу реального сна в перерывах между работой, или занятиями и пребыванием здесь. Он взял подушку и повертел её в руках, затем положил её под голову и откинулся на неё. — Что такое реальный сон? Я пожала плечами. — Несколько часов. Не более пяти до шоу и около двух между этим и работой. Он присвистнул. — Господи, Хатч. Когда ты в последний раз спала всю ночь? — Выходные – мои отсыпные дни, — я резко вскинула глаза от моих джинсов и вздохнула, потому что это была такая утомительная тема для меня. Я обсуждала её со всеми, и мне хватило воспитательных наставлений от собственной матери, а затем вдобавок ко всему и от Сиенны. — Всё действительно не так плохо, как звучит. Я прекрасно приспособилась. — Однако сегодня ты выглядишь разбитой, — указал он, само воплощение деликатности. — У тебя тёмные круги. Я с трудом подавила желание нахмуриться. Я была склонна к появлению тёмных кругов под глазами, но отсутствие сна не помогало ситуации. — Окончание стандартной недели. Я исчерпала все запасы, но буду спать всю ночь. Я сделала паузу и задумалась над этим. Обычно я довольно крепко спала на диване, хотя всегда просыпалась, чувствуя небольшую боль во всём теле. Диван не был высшего качества, обычная подержанная вещь от людей, которых знали родители Сиенны. — Хотя, как правило, в пятницу я возвращаюсь к себе в комнату после шоу, — рассеянно продолжила я, — но я знаю, что никогда не буду возвращаться на автобусе. Я словно ребёнок. Посади меня в движущийся транспорт, и я обязательно усну. Он прикусил губу, выглядя задумчивым. — Я мог бы… эм, подвезти тебя, — предложил он через мгновение. — Если хочешь. Я начала моргать, удивлённая этим. Я сказала ему не для этого; просто рассказывала. Если быть честной, его предложение было последним, чего я ожидала. Мы никогда не стремились к тому, чтобы проводить больше времени друг с другом. — Просто в качестве извинения, — быстро добавил он перед лицом моего потрясённого молчания. — За то, как я вёл себя. Кроме того, у меня тут своя машина и мне практически по пути. — За исключением того, что я заканчиваю в полтретьего, и ты должен будешь давно уехать к тому времени, — разумно заметила я. Он задрал рукав своей толстовки, чтобы проверить часы. — Уже почти час. Ещё полтора часа меня не убьют. — Гарри, — возразила я, качая головой, — не надо. Это не имеет большого значения. Я всё время здесь сплю. Он вздохнул и серьёзно на меня посмотрел. — Ты позволишь мне просто это сделать? И мысль о сне ночью в собственной постели была слишком заманчива, чтобы отказаться. Я была не против спать на станции, но иногда мне действительно становилось немного страшно от мысли, что есть только перегородки и никого, кроме пары охранников и ночных библиотекарей, составляющих мне компанию во всём здании. Так что я согласилась. Конечно, Гарри потребовалось приблизительно пятнадцать минут, чтобы заснуть на диване, при этом он был так высок, что ему приходилось поддерживать ноги руками. Он лежал спиной к спинке дивана, уткнувшись головой в подушку, отчего его кудри разметались в разные стороны. После того, как я закончила всё выключать, я подошла и ткнула его пальцем в плечо, не уверенная, какова будет его реакция на пробуждение. Некоторые люди вели себя словно дикие животные, когда их будили. К моей маме, например, не следовало подходить, пока она спит или, скорее всего, можно было потерять конечность. Но Гарри перевернулся и сонно заморгал, слегка причмокивая. — Что ты здесь делаешь? — невнятно прохрипел он после сна. Я подняла брови, сдерживая весёлую улыбку. — Ты уснул. Он зевнул и сел, проведя рукой по волосам, пока его кудри не разметались по всей голове. Я закрыла рот, сражаясь с желанием рассмеяться. Он выглядел как маленький ребёнок, потирая глаза, его одежда была помята, волосы растрёпаны. Он скинул обувь до этого и где-то потерял второй носок. — О, дерьмо, — пробормотал он, начиная поиск носка, поднимая подушки и проверяя под ними, пока не обнаружил, что он застрял между диваном и стеной. — Уже сожалеешь на счёт своего предложения? — с улыбкой спросила я, закидывая сумку на плечо. Он взглянул на меня, натягивая обувь, и щурясь от света. — Нет, — сказал он, качая головой. — Я в порядке, — конечно, это заявление было прервано зевком. Я улыбнулась и направилась к двери. — Последний шанс забрать его обратно, — сказала я, вытаскивая ключи. — Ничего не забираю, — легко ответил он, выйдя вслед за мной в лобби. Он ждал, пока я запру всё за нами, а затем мы ушли. Библиотека была городом-призраком – только два ночных библиотекаря за столом и шум древних компьютеров. — Над чем ты работал, когда я пришла? — спросила я, глядя на него. — Над заданием для Баргесса, — он сделал паузу, быстро кинув на меня взгляд, а я сделала вид, что не заметила. Я знала, что он вновь вспомнил о нашей ссоре, но слишком устала, чтобы признавать это. Кроме того, сейчас мы оба извинились, так что не было смысла говорить об этом. — Сиенна предложила помочь мне с моим заданием на выходных, — сказала я, теребя концы моих волос, когда мы вышли в холодную ночь. Было такое чувство, словно ноябрь принёс зиму с собой. — Возможно, она не будет против помочь и тебе, если ты захочешь приехать. — Ты уверена? — спросил он, прозвучав удивлённо. В свою очередь я сама удивилась над своим собственным предложением, но это было меньшее, что я могла теперь сделать, когда он ждал почти до трёх часов утра, чтобы подвезти меня домой, чтобы мне не пришлось спать на диване в кабине. — Я не против, — ответила я, беспечно пожав плечами, будто мы были друзьями или типа того. — Если ты не занят, хотя уверена, что теперь ты будешь занят, после того, как я предложила. — Нет, — медленно сказал он, словно размышляя, пока слова срывались с его губ. — Я должен был болтаться с парнями, но я и так вижу их достаточно часто. Парни. Я догадалась, что он имеет в виду коллег по группе. Я обхватила себя руками, надеясь, что это поможет мне согреться. Я была удивлена, как он не дрожит в своей толстовке, поскольку на вид она казалась довольно тонкой. Я, по крайней мере, надела толстый джемпер, но только лишь потому, что у меня была низкая терпимость к холоду, и подвал имел тенденцию становиться арктически холодным по сравнению со всей остальной частью здания. — Ну, тебе решать. — Я хотел бы прийти, если ты уверена, что не возражаешь. — Я не против, — повторила я, гораздо твёрже на этот раз. Парковка была почти пуста, и когда Гарри вытащил ключи и нажал кнопку на брелке, чёрный Range Rover сверкнул огнями. — Ты ездишь на Range Rover’е? — недоверчиво произнесла я. Я покачала головой и усмехнулась. — То есть, я не должна даже удивляться. Он бросил мне ленивую усмешку. — Что не так с Range Rover’ом? — О, ничего, — я закатила глаза, садясь на пассажирское сидение. — Просто напоминай мне, что у тебя есть куча денег, с которой ты не знаешь, что делать. — У меня много идей, что с ней делать, — ответил он, садясь рядом со мной. Он включил радио, но я стукнула его по руке и начала прокручивать станции. Он низко усмехнулся и покачал головой. — Разве музыка не должна быть на выбор капитана? — Ты в действительности можешь быть только капитаном судна или летательного аппарата, — подметила я. — Или спортивной команды, — добавил он. — И так как ты не являешься капитаном ничего из вышеперечисленного, то твой аргумент спорный, — я остановилась на станции, проигрывающей «If You Want Blood (You Got It)» группы AC/DC, и откинулась на спинку сидения. — Эта песня есть на плёнке, которую я нашла на этой неделе. Если честно, она довольно хороша. Я должна буду всё рассортировать, чтобы найти для неё место. Сомневаюсь, что буду использовать все песни, но по большей степени группа мне понравилась. Я говорила бессвязно, но лишь потому, что отчаянно старалась не дать себе заснуть. Это всегда было труднее сделать в машине, когда она движется и словно убаюкивает тебя. Но даже если Гарри покачивал головой и постукивал пальцами по рулю, я видела, как он борется с тем, чтобы держать свои глаза открытыми, и я подумала, что если буду говорить, то у него будет меньше шансов уснуть за рулём и убить нас обоих. Я могла сказать, что он был уставшим. Вероятно, тот час сна сделал его ещё более сонным, чем он был до этого. Я раздумывала над этим до тех пор, пока мы не подъехали к Касс, повернулась к нему и предложила: — Почему бы тебе не войти и не лечь спать у меня на полу? У меня есть ещё подушки. Он повернулся ко мне с сонной улыбкой, его глаза были наполовину прикрыты. — Нет, я в порядке. Хотя спасибо. Моё лицо бросило в жар. Зачем я вообще предложила? Очевидно, я становилась совсем безумной, если предлагала ночёвку Гарри. Ещё подушки? Я что собиралась сделать ему гнездо на своём полу? — Прекрасно, нет, так нет, — отрезала я. — На самом деле, так даже лучше, поскольку это избавит меня от соблазна придушить тебя, пока ты спишь. Он издал удивлённый смешок, на щеках тут же появились ямочки. — Нет, ты бы этого не сделала. Я огрызнулась на него и вылезла из машины, но удержалась от желания хлопнуть дверью, потому что у меня не было таких денег, чтобы покрыть ущерб, который я неизбежно нанесла бы. Окно зажужжало, опускаясь вниз, и он окликнул меня. — Увидимся, Хатч. Я обернулась с кислым выражением лица и увидела его усмешку. — Спасибо, что подвёз. Ни во что не врежься и не умри по дороге домой. Его ямочки стали глубже, поскольку улыбка расширилась. — Знаю, ты будешь скучать по мне, если это произойдёт! Я фыркнула, покачав головой, повернулась и снова направилась к двери. — Я бы даже не пришла на твои похороны! Он начал смеяться. — Пришла и произнесла бы речь. — Она была бы не очень хорошей, — закричала я в ответ, и мои губы растянулись в улыбке, но я не могла позволить ему увидеть её. — Здесь лежит Самый Большой Идиот. Но, по крайней мере, он признал это качество в себе. — Нуждается в доработке, но я доверяю тебе! Я с силой ударила мой ID о стеклянную дверь и обернулась, чтобы взглянуть на него, когда шагнула внутрь и дверь закрылась за мной. Он поднял руку и помахал ей, и я изо всех сил старалась нахмуриться на него, когда помахала в ответ. Он всё ещё смеялся, когда уезжал прочь.