Heartbeat

"Доброта может изменить чей-то тёмный момент в ослепительное пламя света. Ты никогда не будешь знать, насколько внимательны к твоему положению. Имей значение для другого сегодня." r13; Amy Leigh Mercree Один 19 мая 2015

ГАРРИ Я был уставшим как собака, но это было нормально. После четырёх лет туров мне было легко игнорировать тяжесть век и сосредотачиваться на том, что говорит тот, кто берёт у нас интервью. Остальные парни выглядели такими же уставшими, но у каждого на лице была улыбка, которую мы привыкли натягивать. Это было наше третье интервью за день, на этот раз на радиостанции, и мы только закончили первый этап нашего тура. Было утомительно проснуться в шесть утра после перелёта, но я поддерживал себя тем фактом, что меня ждёт дома моя собственная кровать, как только всё будет закончено. Долгий сон в собственных простынях и просто перспектива быть дома, этого было достаточно, чтобы удерживать внимание, даже если это была просто иллюзия, что всё пойдёт быстрее. — Итак, мальчики, вы находитесь в середине вашего стадион-тура. Что вы чувствуете? — Это довольно удивительно, — с подлинным энтузиазмом ответил Лиам. — Видеть всех этих фанатов и что они делают, действительно всегда поражает нас. Не бывает двух одинаковых шоу. — Кто-нибудь из ваших семей был на концертах? — Моя сестра приезжает, когда может, — сказал я. — Она приезжала несколько раз вначале тура. — Должно быть, это приятно. — Это даёт тебе ещё больше причин сделать шоу чем-то удивительным, поскольку, очевидно, они не так часто нас видят. За прошлый год я приложил больше сознательных усилий, чтобы увидеть мою сестру. У нас были более длинные перерывы, и я скучал по тому комфорту, который был у меня с людьми, которых я люблю. Всё было довольно увлекательно, когда мне было шестнадцать лет и передо мной было это большое приключение и захватывающе было до сих пор, но были также и мелочи, по которым я начал сильно скучать. Такие вещи, как крики из-за крошек на столе после того, как я сделал тост или сэндвич, или Джемма, которая бесконечно дразнила меня ради удовольствия. Одна вещь, которую я с нетерпением ждал – приезд Джеммы. Она уехала, когда я направился на второе интервью для радиостанции, и должна была ждать меня в моём доме, когда я вернусь с пиццей. У нас были планы сходить на несколько местных концертов и провести выходные, устроив кемпинг с Лу, Томом и Лакс в Уэльсе, именно так мы могли взять Лакс поиграть в аркады на автоматах за два пенни, потому что мы всегда любили так делать, когда были моложе. Мы планировали остаться, чтобы ответить на некоторые вопросы фанатов, которые звонили, так что пока играл трек, я воспользовался возможностью и написал сообщение Джемме, чтобы узнать, где она. Не так далеко. Ещё немного и увижу тебя х Я улыбнулся, блокируя телефон и кладя его обратно в карман. Проиграли ещё два трека, затем были свежие новости, погода и транспортное движение. Я надеялся, что несчастный случай на М1 не вызовет слишком много проблем у Джем, иначе она, в конце концов, может приехать вечером, и мы оба будем слишком усталыми, чтобы даже поздороваться друг с другом. Мы собирались возвращаться обратно, когда дверь в студию распахнулась. — Гарри, — позвал Пол, его лицо было мертвенно-бледным, а в глазах читалась паника. — Ты должен пойти со мной. — Что случилось? — спросил я, чувствуя, что сердцебиение учащается из-за страха и опасения. — Просто идём со мной. Я кивнул, практически падая со стула в поспешности, чтобы последовать за ним к двери. Что бы это ни было, это было серьёзно и живот скрутило от нервов. Тревога возросла, когда я сел на пассажирское сиденье одного из наших автомобилей, а Пол занял место водителя и едва я застегнул ремень безопасности, как мы рванули в сторону от тротуара. — Что происходит? Куда мы едем? — с возмущением спросил я. — В больницу, — натянуто сказал Пол. — Зачем? — тихо спросил я, на самом деле не уверенный, хотел ли я, чтобы он ответил. — Джемма попала в аварию. Моё дыхание сбилось, а руки начали дрожать. Я надеялся, что неправильно его расслышал или это какая-то шутка. — В-всё… всё плохо? Пол ничего не сказал, но его молчание было мне подтверждением. Я чувствовал, как моё горло и грудь сжались, паника наполняла меня. Дороги и здания за окном автомобиля проходили как в тумане и единственным звуком, который я слышал, было гудение моего сердцебиения в ушах. Я тонул в беспокойстве и просто хотел быть с мамой. Я хотел, чтобы она обняла меня и сказала, что всё в порядке, потому что, взглянув на лицо Пола – бледное и обеспокоенное, – я был уверен, что далеко не всё в порядке. Подъезжая к больнице, моё сердце подкатило к горлу, и я был на девяносто процентов уверен, что мне станет плохо. Я мгновенно вышел из автомобиля и бросился через автоматические двери, спотыкаясь, к стойке регистрации, игнорируя обеспокоенные крики Пола позади меня. — Джемма Стайлс? — спросил я. — Я её брат. Леди у стойки регистрации быстро вбила слова на клавиатуре компьютера, но её молчание меня убивало. Я просто хотел услышать, что она скажет: «О, она будет через секунду, это просто небольшая проверка» или просто скажет мне, что я ошибся, и её вовсе не доставляли. — Сейчас она в реанимации. Я скажу, чтобы кто-нибудь подошёл к вам. — Спасибо. Мои ладони были влажными, я мог чувствовать пот на спине и на лбу. Чувства только усилились, когда мужчина в хирургическом костюме подошёл ко мне и задал вопрос. — Вы знаете, что случилось? — спросил он, ведя меня по длинному коридору. Я покачал головой. — Только то, что произошла авария, и она оказалась здесь. — Джемма попала в высокоскоростное ДТП на автомагистрали, — я сглотнул. — Она была без сознания, когда нам доставили её, — желчь поднялась по моему пищеводу. — Мы стабилизировали её, но она всё ещё в критическом состоянии. Врачи обеспокоены её мозгом. Я чувствовал, что мир рухнул на меня, потому что этого не могло быть. Всё остальное, что он говорил мне, было приглушённым, пока мы не остановились перед невероятно оживлённой и переполненной палатой. Я не мог видеть область поверх их голов, и у меня сильно щипало глаза, потому что я точно знал, что там Джемма, моя Джемма, вокруг которой они столпились. Это было чересчур. Мне нужно было выйти. Но когда другой доктор, на этот раз женщина, подошла ко мне с сочувствующим взглядом, это почти уничтожило последнюю унцию моего самообладания. Первая слеза скатилась по моей щеке. — Джемс, — всхлипнул я. — Вы её брат? — спросила женщина. — Да, — кивнул я, рукой вытирая глаза. — Пожалуйста, скажите мне, что с ней всё будет в порядке. — Мистер Стайлс… — Пожалуйста, — умолял я. — Просто скажите, что с ней всё будет в порядке. — Мы делаем всё от нас зависящее. Именно тогда всё во мне рухнуло. Не было ничего положительного, что можно было извлечь из такого заявления, и я ощущал, как подавляющий страх начинает заполнять моё тело. Горячие слёзы хлынули из глаз, нижняя губа дрожала, я искал того, кто поддержит меня. Мои колени подогнулись, я чувствовал головокружение. — Гарри! — крикнул Пол. Он был единственным человеком со мной, которого я знал, поэтому я ухватился за него, обхватив руками его широкое тело и утыкаясь головой в его плечо, плача от страха. Я комфортно наклонился, когда ощутил его руку у себя на затылке, а другой он поддерживал меня на ногах. Думаю, у меня не было больше сил стоять. — Твоя мама уже едет. Она скоро будет здесь с Робином. — Спасибо, Пол, — хрипло сказал я. — Всё в порядке. Я уверен, всё будет просто отлично. — Можешь… можешь поговорить с ними? Я… я просто не могу, — плакал я. — Конечно. Иди, сядь и немного успокойся. Я кивнул ему в плечо, сделал глубокий вдох и оторвался от него. Пол слабо мне улыбнулся, и я еле улыбнулся в ответ, а затем обошёл его, чтобы найти зал ожидания. Когда я его нашёл, то сел на одно из пластиковых кресел, оглядывая других людей вокруг меня. За несколько мест от меня была пара, возможно, чьи-то родители, которые держались друг за друга, утешая и поддерживая, по лицу женщины текли слёзы. Напротив меня сидела женщина, играя со своим ожерельем, видимо, нервная привычка, она брала его в рот, затем вынимала и потирала по нему пальцами. Я подумал, была ли это какая-то сентиментальная ценность, имеющая отношение к тому, кого она ждала. Я не мог с этим справиться. Мне нужен был кто-то прежде, чем я сорвусь. Наблюдение за этими людьми только уничтожало то подобие сил, которые я имел в запасе. Поэтому я достал телефон и позвонил Лу. С каждым гудком моё самообладание исчезало пока она, наконец, не ответила. — Алло? — Лу, — выдохнул я, рыдания пронзили меня. — Лу, пожалуйста. Ты нужна мне. — Гарри? Что случилось? — она звучала испуганно, но она не знала о Джемме, и из-за этого я заплакал сильнее. — Я в больнице. Джемма, она… она попала в аварию. Я думаю, что всё очень плохо, — я выдавил последнюю часть, горло перехватило, словно тело не хотело признавать то, что было правдой. — Чёрт. Я еду, хорошо? Просто наберись сил и дыши, я буду там так быстро, как только смогу. — Люблю тебя, Лу. — Тоже люблю тебя, Г. Оставайся сильным, хорошо? Кивнув, хотя она не могла этого видеть, я закончил разговор. Убрав телефон от уха, я увидел, как сильно дрожат мои руки. Я пытался зажать их между ног, но мои ноги тоже дрожали. Всё моё тело тряслось от усилий скрыть эмоции. До приезда Лу я должен был делать то, что она сказала. Я должен был оставаться сильным, пока кто-нибудь не позволит мне побыть слабым, потому что на самом деле я ощущал не только слабость, но и боль. Мой взгляд был обращён на дверь. Я едва заметил возвращение Пола, пока не почувствовал тяжесть его руки у себя на плече. Я посмотрел на его сочувственный взгляд, слабо ему улыбаясь, а он ободряюще сжал моё плечо. — Они… — Пожалуйста, — перебил его я, — не думаю, что смогу справить с этим. Пол кивнул, усаживаясь на сидение рядом со мной. Я слышал, что он разговаривал по телефону через несколько секунд, но не обратил на это внимания. Я увидел через окно, снаружи, светлые волосы и в ожидании встал, она приехала. Она ворвалась через автоматические двери, крутя головой и пытаясь найти меня. Когда она увидела меня, то почти побежала в мою сторону. Я раскрыл объятия, и Лу крепко сжала меня, стоя так, пока мы не оторвались друг от друга. — Шш. Ты в порядке, Г. Я с тобой, — прошептала она. — Всё будет хорошо. Я так отчаянно хотел верить ей, поэтому просто уткнулся головой в её шею и начал плакать. — Я так боюсь, — всхлипнул я. — Мне очень-очень страшно. — Я знаю, Г. Я знаю, — Лу крепко обняла меня, а затем прошептала. — Давай сядем, хорошо? Вместо того чтобы вернуться туда, где я сидел раньше и где всё ещё сидел Пол, Лу повела меня к ряду абсолютно пустых мест. Она села на одном конце, а затем жестом показала, чтобы я сел рядом с ней. — Ложись, Г. Ты выглядишь измотанным. Так и было. Умственно, физически и эмоционально. Поэтому я положил голову ей на колени, повернувшись на бок, и закрыл глаза, тихие слёзы всё ещё стекали по моим щекам, пока они, в конечно счёте, не иссякли, и способность оставаться в сознании покинула меня.

***

Ощущение пальцев, скользящих по моим волосам, разбудило меня. Я медленно открыл глаза только чтобы увидеть лицо мамы, она смотрела на меня сверху вниз. Она улыбнулась мне, но эта улыбка была натянутой, не достигнув её глаз, которые покраснели и налились кровью. — Привет, малыш, — тихо сказала она. — Как ты себя чувствуешь? Я почувствовал, как тяжесть вновь навалилась на меня. Просто взглянув в её глаза, все эмоции, которые я оставил на плече Лу, снова разбили меня, глаза защипало, а горло сдавило от непролитых слёз. — Мама, — всхлипнул я, быстро садясь и хватая её. Рыдания снова пронзили моё тело, и я услышал хлюпанье у своего уха, и знал, она тоже плачет. Это убило меня, поэтому я крепче схватил её и прикусил губу, сдерживаясь, потому что кто-то из нас должен был быть сильным, пока другой не мог. Я решил, что очередь мамы быть слабой и удерживал нас обоих как можно лучше, даже если бы почувствовал, что у меня подкашиваются ноги. Робин вышел из-за угла, ободряюще мне улыбаясь, пока я держал женщину, которую мы оба любили всем сердцем, а она плакала. Он сел рядом со мной, положив руку мне на плечо, и просто ждал, пока мама, в конце концов, успокоится. — Она в отделении интенсивной терапии. Мы можем посетить её, — сказал нам Робин. — Она в порядке? — спросил я, опасаясь ответа. — Стабильна. Это был не тот ответ, который я искал. Заявление было зловещим и связано сразу с несколькими вещами. Несмотря на небольшое количество позитива от идеи, что её перевели в отделение интенсивной терапии, я ничего не мог поделать и беспокоился о фантомных словах, задержавшихся рядом с заявлением Робина. — Мы должны пойти и увидеть её, — сказала мама гораздо более увереннее, чем она выглядела. — Да, — согласился я. — Давайте спросим. Я схватил маму за руку, а Робин взял другую её руку и мы вместе пошли к стойке регистрации. Я был благодарен, что Робин оставался твёрдым. Казалось, это всегда была его черта. После развода мамы и папы, мама не очень хорошо всё переносила, а потом в её жизнь вошёл Робин и всё изменил, в конечном итоге став сильной опорой для всех нас. Конечно, я до сих пор виделся и разговаривал с моим папой, я никогда не держал на него обиды, но я действительно любил Робина из-за того, что он сделал для нас, и я знал, что он из того типа людей, которых я хотел видеть рядом. Когда мы шли в отделение интенсивной терапии, я был рассеянным. Темп замедлился и я понял, что мы идём туда, где должна быть Джемма. Хватка мамы вокруг моей руки усилилась, но я был рад, что она делает это, поскольку когда я увидел Джемму, это была единственная вещь, напоминающая мне, что я здесь и это реальность, независимо от того, насколько мне жаль, что это случилось. Мама растерялась мгновенно, почти падая на пол. К счастью, Робин и я действовали быстро, крепко сжимая её в объятьях, пока она рыдала. Моё сердце сжалось в груди, когда я посмотрел через плечо мамы на мою слабую старшую сестру на больничной койке. Её окружали множество проводов и трубок, из вентилятора поступал свист, работающий по времени с сигналом сердечного монитора. Джемма всегда была гораздо жёстче, чем я, на самом деле, было всего несколько раз, когда она плакала передо мной. Часто было наоборот. Видеть, что она выглядит настолько разбитой и уязвимой, и слабой, разрывало моё сердце напополам. — Я собираюсь поговорить с ней, — прошептал я маме, а она кивнула у меня на груди и позволила уйти. Я был слишком напуган, чтобы коснуться её, поэтому просто стоял у кровати. — Пожалуйста, будь в порядке, Джем. Мне нужно, чтобы ты была в порядке. Я не был уверен, может ли она услышать меня. Я знал, что большинство людей, находящихся в коме, слышали происходящее, и иногда это помогало им быстрее восстановиться, поэтому, на всякий случай, если Джемма была из таких людей, я пододвинул стул и рассказал ей об остальном туре, на котором она не была. Я рассказал ей о наших с Томом планах на счёт похода в надежде, что это будет стимулом для неё. Я был горд собой, потому что каждый раз, когда я был расстроен, Джемма всегда была сильной. Она постоянно говорила, чтобы я был смелым, поскольку на одну причину моего расстройства находилось миллион причин быть счастливым. Я был расстроен, что это случилось с ней, но я был счастлив, что она жива и что я могу видеть её перед собой, так что я сдерживал слёзы и разговаривал с ней.

***

Через час во рту пересохло, поэтому я покинул Джемму и пошёл в кафе, чтобы взять себе что-нибудь выпить. Я был не в состоянии есть, мне всё ещё было плохо от беспокойства. Стакан чая согревал руки и успокаивал сухость в горле. Я воспользовался временем в одиночестве, чтобы собраться, организовать свои эмоции так, чтобы можно было их контролировать. Я написал Лу, чтобы рассказать ей о ситуации, и чтобы она сообщила об этом всем, кому необходимо было знать. Я бросил пустой стакан в мусорное ведро и начал искать туалет. Я нашёл один на этаже, где была Джемма, и быстро сделал все дела, стремясь вернуться, чтобы поддержать семью. Я почти вернулся в помещение, когда услышал крик из коридора, мои уши сразу распознали источник шума. Мама. Она была в руках Робина, её тело сотрясалось в рыданиях, она уткнулась в его плечо, и по его щекам тоже текли слёзы. Он посмотрел мне в глаза, и я понял, что что-то не так. Что-то ужасное, что-то ужасно неправильное. Я побежал к ним, вдруг увидев волнение в комнате Джеммы через окно. Моё сердце подкатило к горлу, руки снова начали дрожать. — Робин, что происходит? — тихо спросил я, мой голос дрожал. — Мы не знаем, сынок. В одну минуту всё было нормально, а в следующую всё её тело затряслось. Я проглотил желчь, подступающую к горлу, расхаживая взад и вперёд, пытаясь контролировать своё паническое дыхание, повторяя как мантру в голове, что всё будет прекрасно и с Джеммой всё будет в порядке. От антисептического запаха больницы начинало щипать в носу и меня затошнило сильнее. В коридоре было слишком тихо, звук исходил только от моей матери, которая беспомощно скулила в рубашку Робина. Мятно-голубые стены и белый линолеум пола были слишком «больничными» и у меня начала болеть голова, и было такое ощущение, что кожа слишком натянулась. Я сел на пол, схватив голову руками и пытаясь успокоиться, но знал, что этого не произойдёт, пока кто-нибудь не даст мне знать, что происходит. Всё было в десять раз хуже, потому что мы могли видеть происходящее, но не знали, что на самом деле происходит. Затем в комнате всё остановилось, и дверь открылась. Женщина в медицинской форме остановилась перед нами тремя, и я только взглянул на её выражение лица, понимая, что хороших новостей нет. Мама снова заламывала руки и Робин трясся, крепко прижимая её. Я сдерживался изо всех сил, но мне нужно было услышать, что она скажет. Ничто не было истиной, пока эти слова не прозвучали. — Мы сделали всё, что могли, — начала она. — Но мы просто не смогли остановить кровотечение, вызванное припадком. Мы очень сожалеем о вашей потере. Мой мир остановился. Она не была в порядке. Она не была в порядке. Джемма не была в порядке. Она ушла. Мне нужно было закричать, ударить что-то, чтобы выпустить клубок, который завязался в животе и в горле. Но женщина всё ещё стояла там. — Я понимаю, это трудное время, но вы были в курсе, что Джемма вела донорскую карту? — Что? — спросил я, стоя на дрожащих ногах. — Джемма была в реестре доноров органов. — Нет, — быстро вставила мама. — Абсолютно нет. Я знал, что она скажет «нет». Но маме было слишком больно, и она была эмоциональной, поэтому она не видела ту искреннюю сторону, которую предлагала Джемма. Она всегда говорила нам о донорстве, но я не представлял, что она действительно это сделает. Мама и Робин никогда не останавливали нас от совершения вещей, которые мы хотели сделать, я не собирался позволять им делать это сейчас, только потому, что Джемма не могла умолять о её деле. — Мама, она хотела этого, — мягко сказал ей я. — Джемма хотела это сделать. Мы не должны мешать делать то, что она хотела. — Но моя девочка, — всхлипнула мама. — Я знаю, — я проглотил ком в горле. — Но подумай, сколько людей сможет спасти Джемма. — Нам вернут её после всего? — спросила мама. — Конечно, — заверила её медсестра. — Хорошо, — кивнула мама. — Делайте то, что нужно. КАЛЛИ — Бабушка, ты должна убрать большой палец от камеры, — сказала я в черноту экрана моего ноутбука. Моя бабушка Морин недавно приобрела планшет. Видимо, это было одно из преимуществ её телефона, который папа купил ей на шестьдесят пятое день рождения, но она до сих пор не освоила ни одно устройство. Я постоянно получала телефонные звонки с вопросом, как сделать что-то или сломана ли вещь, потому она не имела ни малейшего понятия, где находится кнопка питания. Моя бабушка, казалось, удивлённо мигает, увидев себя в маленьком окошке в левом углу. — Ох, ничего выдающегося! — воскликнула она, помахав мне из своей гостиной. Я познакомила её со Скайпом. Мы часто разговаривали по телефону, но состояние моего сердца ухудшалось, и я хотела видеть людей столько, сколько могла, даже если это происходило через экран. Я улыбнулась ей, помахав в ответ, к счастью, начиная разговаривать о моём дне. Мама и папа отвезли меня за покупками и на ланч, а затем отвезли меня в кино. Мне даже позволили взять Ben & Jerry’s (п.п.: марка мороженого), что обычно сопровождалось «нет-нет». Я ела супер здоровую пищу в течение года, а это означало никакого шоколада и чипсов или что там любят есть обычные девятнадцатилетние девочки. — Ты приедешь в гости в воскресенье, дорогая? — спросила бабушка. — Думаю, мы приедем. Я спрошу у мамы и папы позже. Как только бабушка начала рассказывать мне о новой партии щенков, которых родила собака, зазвонил домашний телефон. — Подожди, бабушка, телефон звонит. — Без проблем, дорогая. Я бросилась в угол, поднимая телефон и отвечая на звонок. — Алло? — Здравствуйте, это доктор Мейдстоун. Могу я слышать Калли Форд? — Говорите, — сказала я, вдруг начиная нервничать. Из больницы звонили нечасто. Я была там постоянно в течение своих девятнадцати лет для испытания новых лекарств, но обычно нам звонили, когда был особенно неприятный день или мои симптомы ухудшались. — О, добрый вечер, Калли. Как твои дела? — Всё в порядке, спасибо. А ваши? — Хорошо. У меня есть для тебя новости. Я навострила уши. Мама вошла в гостиную, вопросительно вскидывая брови. Но я покачала головой, показывая ей, что поговорю с ней через секунду. — Хорошие или плохие новости? — Правда-правда хорошие новости. — Да? — Мы нашли донора. У нас есть сердце для тебя.