холодные палаты

В коридорах осторожно тени бродят... (c)

      На ней был белый медицинский халат, который тут же захотелось сорвать. Клэй научился ненавидеть больницы, врачей, процедуры — он сбежал бы, зная, где выход из витиеватого лабиринта отбеленных коридоров. Она поправила пучок прически, вколола что-то, затянула ремень на его руке потуже. Глаза начали закатываться — в первый раз обдало липким страхом. Клэй стиснул зубы, рефлекторно дернулось запястье, но не нашло металлического отклика скрытого клинка. Дымка сизого тумана душила, а, отбив склизкие щупальца страха, Клэй открыл глаза и стал итальянцем. Стиллман довольно улыбнулась, отходя от Объекта 16. Она не знала, что именно шестнадцатый разрушит вечность ее Вавилона.       От нее — сказала, что Клэй может звать ее Люси — пахнет лекарствами, как от мамы с папой, а Клэю удалось сбить халат с плеча: островок загорелой кожи хорошо примет в себя острый осколок. Сломать ключицу, разрезать шею — она должна почувствовать тугую мучительность боли. Люси опять ставит укол, и глаза опять добровольно решают изучить изнанку глазниц: Клэй исследует коридоры памяти и коридоры логова Абстерго, водит по холодным стенам ладонями. Италия оказала ему весьма пугающий прием. Клэй не спит, Клэй ворочается, Клэй прячется под одеялом с головой — слишком много размытых теней рядом. Люси пишет в медицинской карте: «появились побочные эффекты». Объект 16 дает первые трещины. Хруст стекла возвращает к реальности. Клэй разбивает зеркало, и Люси едва успевает подозвать охранников, до того, как серебристые зазубрины касаются плоти. Клэй смотрит на нее, и ей становится жутко. Резиновая гримаса больше напоминает дешевую хэллоуинскую маску — чудовище Франкенштейна. В Объекте 16 есть уже что-то мертвое.       Клэй завороженно смотрит на ручку в руке, прикидывая, сможет ли железный наконечник пропороть вены. Он пробует, но, очнувшись, обнаруживает себя на итальянских улочках, запястья обняло железо наручей. После сеансов, часов и недель в программе симуляций, Люси начинает пахнуть цветами. Остро, и, это бесит, цветущими улицами Флоренции, сладко-приторно. Клэй ощущает свои мозги целым коробом переспелой земляники, а Люси появляется, счищая мохнатую плесень — так повторяется множество раз. Клэй сдирает корочку на запястье, когда Люси приходит, лучась, словно начищенный злотый. Она, кажется, говорит, что они усовершенствовали систему, что теперь ему станет безопасней. Только вот сознание Клэя дерет на куски. Люси задумчиво гладит шестнадцатого по рукам, щупая пульс. Он скачет зайчиком из рекламы батареек, она понимает, что скоро статус Клэя из Объекта превратится в Образец.       Блестящие в свете ламп накаливания ладони воняют ягодной гнилью. Люси подлетает к нему, он портит белоснежность ее халата кровавым джемом. Вспорол бы брюхо, да обмотал Анимус внутренностями, но сил не хватило оставить подсказки — он выходит из здания с бездушными палатами по-своему. Клэй кусает Люси за плечо, нарушая гармонию бронзового плеча розовым слепком зубов — сапфировые стены Вавилона испещряются.       Она совершила ошибку, зайдя к нему. Послушай, шепнула на ухо, я тоже ассасин — рука с поджатым пальцем жмется к груди. Ну-ну, думал Клэй, и говорил: ты дверью ошиблась, добавив, я видел «Пролетая над гнездом кукушки», давай не будем играть в медсестру и пациента? Лицо ее мелькает доброжелательностью, но в глазах он разбирает скуку — раскусил. Я помогу, она, игнорируя опущенные руки, протягивала план здания, выбраться тебе. И временем, — Клэй смеялся, и смех этот оставлял царапины по металлу ее терпения. Она приходила еще, уговаривала еще, на ней всегда был белый медицинский халат.       Ты веком, повторяет Образец 16 жидкой голограммой, ошиблась и дверью. Дезмонд ей поверил, Клэй — не очень, поэтому стоит мертвый, укоризненно сложив руки на груди. Вздыхает с тоской: «Когда ты найдешь правильную дверь, Люси?»       Люси отнимает голову от холодной подушки, склизкий страх скребется внутри пальцами окровавленными. Ее Вавилон начинает падать белыми коридорами.