Яркое весеннее солнце возвышалось над стенами и башнями большого величественного замка, именуемого Тибидохсом - Школой для трудновоспитуемых юных волшебников. Кирпичные стены, омытые тёплым дождём, поблескивали на солнце, ослепляя любого, кто ненароком поднял голову вверх. Приятно шуршала свежая, ещё совсем зелёная листва на деревьях, и радовали глаз яркие бутоны прекрасных весенних цветов, распустившихся в большом саду.
Учебный год был закончен, и каждый ученик спешил насладиться последними майскими деньками, согреваясь, наконец, после долгой холодной зимы.
Парочки гуляли по пляжу, мило перешёптываясь и даря друг-другу робкие поцелуи под светом уже заходящего солнца; бойкие малыши бегали по школе, вытворяя всевозможные шалости; а самое главное, уже совсем взрослые пятикурсники во всю готовились к выпускному балу - самому важному событию в жизни любого подростка.
Девочки нервно пересматривали каталоги с платьями, юноши примеряли смокинги, а учителя морально настраивались, потому что празднование их ждало грандиозное, а зная отдельных талантливых личностей этого курса еще и очень опасное.
Гроттер была не в восторге от всей этой суматохи, визжащих девиц и нервной атмосферы вокруг. Она знала, что Склепова рано или поздно заставит ее перемерять пару десятков платьев, но старалась как можно дальше отодвинуть этот момент и именно поэтому, пытаясь избежать любимой соседки, она схватила контрабас и скользнула из комнаты, направляясь на поле. Не самый лучший выбора, именно там Гробыня будет искать ее в первую очередь, но как же можно отказать себе в полете. Таня попыталась сосредоточится на побеге, но было слишком поздно... За первым же поворотом она наткнулась на злой взгляд разноцветных глаз.
- Так, так, так, Гроттерша, и куда это ты собралась? Мы с Катькой там ей платье выбираем, а она напялила свой свитер и попёрлась портить себе причёску перед выпускным? Бесчувственная ты, Танька. Совсем не ценишь нашего труда! А все, между прочим, абсолютно бесплатно! Ты вот знаешь, сколько стоит в наше время опытный стилист, а я вот тебе скажу...
Стараясь как можно меньше вникать в слова соседки и вообще не думать о том, что ее теперь ждет, рыжеволосая, закатив глаза, закрыла уши руками и направилась обратно в комнату, обдумывая то, как ещё можно сбежать от этой чокнутой.
- Так-то лучше, - победно хмыкнула Гробыня, закрывая за собой дверь в комнату-без-черных-штор и злобно потирая руки. Вечер им предстоял веселый.
- Гробка, пожалуйста, я тебя прошу, не мучай ты меня, а? Просто скажи мне, что надеть, и я пойду! - в голосе Гроттер было слышно отчаяние, боль, мольба, но это, как и ожидалось, совсем не произвело никакого впечатления на мисс Склепофф.
- Я тебе с удовольствием сама подберу платье, но ты же его потом не наденешь! Скажешь, мол, сильно короткое/открытое/откровенное и так далее. Так что садись и не бубни!
Как ни странно, последующие три часа прошли довольно весело. Конечно, мереть все эти тряпки рыжеволосой совсем не хотелось, но ей так понравилось болтать с подругой, пусть и о новых трендах в моде, и о том, какой Гуня козел, но все равно, она чувствовала, будто у нее наконец появился человек, которому на нее не все равно.
Через час к ним присоединилась и Катя, показав свое шикарное, бледно-розовое платье, которое делало из нее настоящую принцессу. Хоть оно и было длинное и без глубокого декольте, Гробыня одобрила выбор подруги и они, поужинав наколдованной едой, отправились спать.
Но, похоже, сон не входил в планы хитрой Склеповой, и она решила напоследок покопаться в голове своей соседки, заведя уже всем знакомую шарманку:
-Ну что, Гроттерша, ты готова к тому, что я сегодня ночью не отстану от тебя, пока ты не расскажешь мне всю правду про ваш великолепный любовный треугольник Танька-Ванька-Глебка?
- Валяй свои вопросы, а то ты и так уже давно ко мне с этой темой не приставал. Сложно наверно было, бедняжка?
- Даже не представляешь как, сиротка! Но не переводи тему! Ты вот ответь, чего ты все мечешься между своими Валялкиным и Глебзиком, тебе самой-то их не жалко? И ведь не надоело еще страдать! То тебе один слишком милый, а другой слишком некромаг, один слишком зверушек любит, а другой, наоборот, слишком не любит. Выбираешь, будто они обувь в магазине: один - удобные кеды, а другой - шикарные шпильки! Уж определись, наконец, чего тебе надобно! А то так и себе загубишь жизнь, и им двоим.
Как бы долго она не откладывала это решение, тянуть было больше некуда. Она понимала, что завтрашний вечер - последний шанс изменить что-то. И она была благодарна подруге за этот разговор, чужое мнение ей сейчас очень не помешало бы.
- Да знаю я, знаю. Ты права. Тем более я для себя уже давно все решила, только признаться в этом не могу никому, а уж тем более им рассказать.
- Я вся в твоем распоряжении. Вываливай, чего ты там надумала. Будем разбираться!
- Ты все это время была права, Склеп. Я имею ввиду о том, что Ваньку я совсем не люблю. То есть люблю, конечно, но как друга, - пояснила она, увидев недоумевающий взгляд подруги. - Я представить не могу даже того, как он меня целует, а уж чего-то большего и подавно. Просто не могу. Он друг. Близкий, хороший друг. Не больше.
- Так, хорошо. С одним разобрались. Минус Валялкин. А как насчёт нашего милашки-некромага? С ним то ты можешь кое-чего побольше представить? - вздернутая бровь подруги сменилась громким, заливистым смехом, который тут же был заглушён подушкой, брошенной совсем раскрасневшейся соседкой.
- Вот не надо тут, Склепша, шуточек своих. Мне и так плохо, а ты ещё и масла в огонь подливаешь. А Глеба я боюсь, ты же заешь. Ну не его самого, точнее, а того, что все эти слова про некромагов правда, того, что он просто пытается достичь очередной своей цели всеми возможными способами, и все, что он мне говорил, окажется ложью, - девушка задумчиво посмотрела на небольшой букет чёрных роз, стоящий на столе у самого окна и, глубоко вздохнув, снова откинулась на подушку.
- Знаешь, Танька, страх это такое дело: хоть чуточку дай ему свободы, и он заглотит тебя без остатка. Возможно, через много лет ты будешь вспоминать это день и жалеть, что не призналась. Может наоборот, будешь жалеть о том, что сказала ему о своих чувствах, никто этого не знает. Никто не может видеть будущего. И залезть в голову Хлебику тоже никто не сможет, даже наш талантливейший Ягун, так что просто наберись храбрости и скажи уже, наконец, всю правду. Просто сделай это, и будь что будет.
Таня ни капли не удивилась такой серьезной Склеповой. Гробыня хоть и была большой любительницей подшутить над подругой, но в нужные моменты всегда могла дать хороший совет. Да и вообще насчёт нее многие ошибались. Вся её язвительность, самоуверенность и откровенность это лишь внешнее, то, что видят большинство ее знакомых. Настоящие же друзья знают, что Склепова может сочувствовать, может смущаться и сделает все, чтобы помочь другу. И именно это делало ее таким замечательным человеком, вопреки всем ее недостаткам.
- Ты права, Анька, я так и сделаю. Скажу ему завтра всю правду, а там пусть сам решает.
Тлеющая на подоконнике свеча была погашена, и комната опустилась во мрак. Таня ещё долго не могла заснуть, пытаясь подобрать нужные слова, но те не шли в голову. Только когда над горизонтом поднялась заря, Гроттер закрыла глаза, надеясь поспать хотя бы немного.
***
Утро наступило слишком быстро, и Гроттер показалось, что она и вовсе не спала. Часы над кроватью соседки показывали десять часов утра, а самой Склеповой уже не было. Видимо, та побежала на завтрак, который рыжеволосая успешно пропустила. Так и было, через минуту дверь в комнату распахнулась, и Гробыня влетела в нее, жуя кусок пирога на ходу.
- Так, Танюха, тетя Гробыня вернулась и принесла тебе пожрать, а потом будем делать из тебя красотку! - на кровать рыжеволосой упала тарелка с тремя булочками, готовыми умереть от рук Грозной русской Гротти.
Как бы Тане не хотелось, но пирожки закончились быстро, и пришло время для многочасового издевательства над собой и каждой частью своего тела.
Она готова была вытерпеть выщипывание бровей, приклеивание накладных ресниц и даже завивку волос, но вот увидев полоски для эпиляции, она наотрез отказалась, отстреливаясь от соседки зелеными искрами и забравшись на диван, пытаясь выяснить, почему этого всего нельзя сделать с помощью магии. Оказалось, что можно, Склеповой просто хотелось поиздеваться над Гроттер напоследок. Вот тебе и подруга.
***
Ближе к вечеру, когда все круги ада были пройдены, девушки, смеясь над очередной шуткой, завершив образы, подошли к зеркалу, и Таня просто потеряла дар речи. Она никогда не была такой красивой. Она больше не видела в отражении той застенчивой, скромной девушки в старом свитере и джинсах. Она видела красивую, изысканную особу в фиолетовом платье с вырезом до середины бедра и ее подругу, шикарную девушку в красном платье с глубоким декольте.
Все было просто идеально. Настолько, что она забыла, как дышать. А Гробыня наслаждалась проделанной работой, наблюдая за реакцией подруги.
- Уау... - выдохнула та, и Склепова довольно ухмыльнулась. Именно такой реакции она хотела добиться.
- Именно, сиротка. Теперь ты не сможешь отмазываться от вечеринок со мной под предлогом того, что тебе не идут вечерние платья и макияж. Мы обе теперь понимаем, что это наглая ложь! Я уже вижу охреневший взгляд Бейсусликова. Вот будет круто, если у него еще и челюсть отвиснет! Я мечтаю это увидеть. Все, пошли, мы и так уже опаздываем.
Таня в последний раз взглянула на себя, на свои покрасневшие от волнения и страха щеки, и, глубоко вздохнув, пошла следом за Гробыней, надеясь не свернуть себе что-нибудь упав с этих высоченных каблуков.
***
Путь до Зала Двух Стихий проходил в нервном молчании и напряжении, повисшем в коридоре. Склепова пыталась пошутить, но увидев теперь уже побледневшее лицо подруги, замолчала, позволяя той собраться с мыслями.
Возле самой двери Таня остановилась, кажется, у нее начиналась паника. Из-за двери разносились звуки тихой музыки, голоса и звонкий смех. Гробыня положила руку на плече подруги, и ободряющей ей улыбнувшись, открыла дверь.
Выдохнув, девушки вошли в зал и были поражены великолепием, с которым была украшены столовая замка. Длинные столы со всевозможными угощениями, на потолке и стенах были закреплены украшения кремового и бардового цветов. Парень-четверокурсник выдал им по ленточке с надписью "Выпускник" и мило улыбнулся.
Гроттер была рада, что никто, кроме одного единственного человека, не обратил внимание на их приход. Они подошли к Кате с Ягуном, который сделал им обеим комплемент, сказав, что те выглядят, как новенькие пылесосы. Лоткова в голос рассмеялась, а Тане полегчало от голосов и компании друзей, и она немного расслабилась.
После долгой и нудной речи директора Сарданапала о том, что он рад всех их отпустить во взрослую жизнь и надеется на то, что все его любимые студенты хорошо устроятся в этом мире, выступила Медузия Гаргонова, напомнившая ученикам о правилах поведения в школе. Затем заиграла медленная музыка, приглашающая выпускников на первый танец вечера - Вальс.
Таня так надеялась, что никто не станет ее приглашать, но куда уж там.
Глеб тут же оказался рядом и протянул руку, приглашая девушку, Гроттер залпом осушила бокал шампанского, поставила его на стол и приняла приглашение.
- Ты замечательно выглядишь,- услышала она тихий шёпот прямо над своим ухом.
Она уверенно подняла глаза на него, но осеклась. Когда-нибудь эти глаза перестанут лишать ее всех мыслей и вообще способности мыслить в целом, но не сегодня. Девушка лишь выдавила тихое "спасибо", и снова опустила взгляд.
Но алкоголь быстро ударил в голову и все, страх перед взглядом глаза в глаза исчез.
Они медленно кружились по залу среди десятков подобных пар. Таня, на удивление даже для себя, ни разу не отвела взгляда от его глаз за весь танец, а когда музыка стихла, присела в небольшом реверансе и, мило улыбнувшись, поблагодарила за танец на вид спокойного юношу, в мыслях которого, к слову, творилась ерунда.
Он старался не думать о том, как потрясающе она выглядит, о том, что он готов смотреть на нее такую всю свою жизнь, о том, с чего бы вдруг она к нему так благосклонна и даже с первого раза согласилась на танец.
Таня же, с дико колотящимся сердцем, направилась к стойке с шампанским и залпом осушила еще один бокал. За ним последовал ещё один, а делать этого явно не стоило. В голове помутнело, ноги стали ватными, а жажда веселья совсем затуманила рассудок.
Подбежавшая Гробыня силой вручила ей ещё один бокал, который ждала участь его предшественников. И с этого момента мысли Грозной русской Гротти смешались окончательно.
Она помнила лишь отрывки: чаша истины, наполненная вином, танцы, очень много танцев, и даже песни, и бархатны голос Глеба, вперемешку с поцелуями.
